Речевая неточность естественна, но в то же время коммуникативный тренинг требует перепроверки того, что, как, когда и какими словами мы говорим.

Личная репутация требует соблюдения речевой гигиены в достаточной мере.

Мы, конечно, завышаем свои ожидания, с другой стороны, хотим принимать в расчет собеседников. Поэтому не удивительно, что нами используются частицы, фразы и смягчающие формы, которые оставляют открытой «заднюю дверку» для наших высказываний.

Все же этим мы очень расплывчато оформляем высказывание и разочаровываем тех, кто ожидает конкретный ответ.

Но, несомненно, именно кооперативный стиль руководства является решающим в искусстве четкого и ориентированного формулирования высказывания, потому что желание смягчить сообщение редко будет иметь удачный исход дела. Если постоянно перебрасываться «мягкими высказываниями», то никогда не достичь ясного, конкретного результата.

Вербальная нерешительность очень быстро становится особенностью личности. По возможности мы осторожно постараемся помочь исправить данный недостаток. Но вы должны сами принять решение, хотите ли этого или нет.

Тем не менее, утешительно то, что при самоанализе вы начинаете замечать, что нелепые фразы и пустые слова процветают как сорняки, выступая в оппозиции против вас как садовника в саду вашего же коммуникативного образа.

Пожалуйста, основываясь на вышеперечисленных причинах, избегайте объяснения недостатков в речи и оплошностей, фраз-банкротов и мягких, как масло, доказательств некомпетентности.

Это формулировки, препятствующие тому, чтобы делать акцент на определенном собеседнике в тот момент, когда вы должны начать речевую игру.

«Эта информация при тщательном рассмотрении позволяет оценивать себя как…», «Именно сейчас нужно выбрать принцип действия маркетинговой стратегии». Такие и подобные формулировки вы достаточно часто слышали во время переговоров.

Неопределенно-личные высказывания – это анонимные коммуникационные киллеры, бесполезные фразы, не выражающие личную позицию говорящего. Они, как и языковая причуда, являются речевыми штампами без конкретного содержания.

Для чего мы их используем? Возможно для того, чтобы, например, в конфликтной ситуации в более мягкой форме высказать свое мнение собеседнику (хотя данный вариант не лучший).

Откажитесь от этого!

Нужно использовать Я-, Ты– или Мы-послания.

Я-послание передает мирные предложения, разрешающие конфликт, и озвучивает личное участие говорящего и его чувства, делает разговор более эмоциональным. Выразительно, понятно и одновременно просто Я-послание может выражать также несогласие, но в более мягкой форме.

Ты-послания в основном должны иметь характер поручений или требований. В другом случае они усиленно требуют совета для других, ставят адресанта под ответственность и таким образом провоцируют собеседника оправдываться или защищаться.

Мы-послания – словесные проявления солидарности, в которых вы подчеркиваете или отмечаете сходства, но одновременно они выражают быстрое «втирание в доверие к кому-либо».

Пытаясь избежать Я-послания, используя вместо них завуалированные фразы, можно потерпеть поражение от «желания быть достоверным». Поэтому говорите «Я», если имеете в виду себя и если речь идет о вашей компетенции!

Это такие высказывания, которые с точностью наоборот воспринимаются собеседником и позволяют, например, преждевременно потерять цель встречи.

Уверены, что вам знакома ситуация, когда шеф говорит подчиненному: «Пожалуйста, не принимайте это на личный счет, но…» – это как обухом по голове, даже если сотрудник трясет головой и заикаясь говорит: «Не…е…е…ет, я… я… я профессионал!».

«Пожалуйста, не нервничайте!», «Не поймите меня неправильно!» – использование подобных «не-посланий» приводит к разочарованию собеседника помимо вашей воли.

Следующий пример раскроет причину, почему так происходит:

– Думайте о хорошем!

– Что, вы думали именно о плохом? Замечательно, но это невозможно. Наш мозг не может воспринимать «не-послания». Сначала он должен подумать о хорошем, чтобы после знать, что не следовало волноваться по этому поводу.

Всегда есть люди, которые удивляются, почему собеседник внезапно так смешно отреагировал, когда сказали: «Но теперь не волнуйтесь!».

Не следует использовать «не-послания». Избегайте таких формулировок, говорите прямо то, что хотите (и то, что не хотите!).

Подобные речевые игры, сбивающие собеседников с толку, формируются с помощью парадоксальных вмешательств. При этом мы произносим призывы или даем советы, которыми другой человек не сможет воспользоваться.

Пример

Спонтанно отложите эту замечательную книгу в сторону, даже если это вам трудно сделать.

Спасибо. Ваша проблема только в том, что это невозможно сделать спонтанно. Потому что спонтанным может быть только то, что произошло не по чьему-либо требованию.

Итак, в будущем откажитесь от тех высказываний, которые ставят в замешательство вашего собеседника, например: «Будь проще!». Это вряд ли поможет собеседнику, а наоборот, заставит его действовать в неверном направлении.

Это такие формулировки, которые ставят под вопрос сам факт высказывания, его существование и возможность преобразования, удачную перспективу.

«Собственно говоря, ничего не может не удаться!», «Мы, вероятно, в состоянии», «Возможно, господин Мюллер мог бы взять это в свои руки», – такие формулировки подрывают остроту высказывания и относят его к ничего не значащим фразам.

Повсюду, где вы четко и конкретно хотите что-то сказать, вашим высказываниям угрожают подобные вербальные подкладки.

Такие слова, как: «возможно», являются «визитной карточкой надежды», «хитрым раком, который может двигаться вперед и назад» или, как сформулировал это Людвиг Маркузе «затруднительным положением на границе между легкомысленной уверенностью и отчаянным неверием».

Довольно! Говорите желаемое, произносите требования, демонстрируйте вербальную ясность и прямолинейность.

Поэтому откажитесь от слов «собственно говоря», «очевидно», «возможно», «в некоторой мере», «вероятно» и подобных вербальных подкладок. По крайней мере, в тех случаях, когда вы хотите продемонстрировать свою компетентность, а также личную способность осуществления конкретного действия.

Сюда относятся и высказывания в сослагательном наклонении: «Могло бы быть…», «Мы бы с удовольствием», «Нужно было бы учесть».

Можете ли вы отказаться от таких высказываний? Хотите этого или нет? Принимаете ли во внимание наш совет?

Если нет, то это не плохо – но решать вам самим.

Догматы – основные положения вероучения, но они не демонстрируют компетентность. Это такие высказывания, которые основываются на принципе надежды, и произносящий их доверяет воле случая.

«Думаю, мы добьемся великолепного товарооборота», – сказал предприниматель прежде, чем изучил предоставленные ему цифры.

«Думаю, что народ именно…», – сказал канцлер прежде, чем поговорил с гражданами.

Высказывания, подобные этим, являются вербальными носителями надежды, которые только мешают компетентным знаниям и глубокой уверенности. Откажитесь от таких фраз, если вы хотите доказать свою компетентность.

Формулируйте мнения, основанные на фактах. «Я знаю», «Народ доверил нам…» – эти высказывания на самом деле демонстрируют убежденность.

Вы все же хотите провозгласить свое мнение как субъективное? Тогда сформулируйте критический момент в виде риторического вопроса, на который сами же и ответьте: «Но что это означает для нас? Для нас это означает…».

Это такие высказывания, которые показывают вашим собеседникам, что вы встречаетесь случайно.

«Была бы возможность», «было бы возможно и одновременно уместно» – те, кто произносит подобные высказывания, выводят свою компетенцию «в аут». Никаких шансов, влияния и доверия к кому-либо. Эти формулировки выражают робкую надежду на судьбу и нерешительно смотрят в бинокль, высматривая будущее.

Такие формулировки свойственны людям, нечестно зарабатывающим деньги, способным на предательство и отказ от своих обязательств перед партнерами.

Тоже самое можно сказать и о фразе: «Мы попытаемся». Слушатели, вздыхая, резюмируют: «Жаль, что вы это не делаете!».

Это формулировки, компенсирующие недостаточную уверенность.

«Итак, это было уже констатировано», да, но не говорящим. «Это стало значительно четче» – да, но для кого?

Вычеркните из ядра своего высказывания или послания такие языковые неопределенности.

Тому, кто не выбирает четкие формулировки, лучше молчать во время встречи: он производит анонимные послания без адресата и отправителя.

Замените эти формулировки фразой: «Я установил……!», она определит вашу позицию и позицию собеседника.

Они свойственны нам всем. «Порождают истинную агрессию», – говорит о таких явлениях Рольф Руледер. Стоит постоянно над ними работать.

Ведущие тренингов склоняются к тому, чтобы опираться на уже существующие примеры, из которых можно составить очень длинный список.

Консультанты волнуются: достаточно их высказывания «Ich sach mal» вместо «Ich sah mal» – всё, уже не нужно болтать всякую ерунду (и без этого складывается впечатление о них).

Жители Ганновера – добавляю я, Карстен Бредемайер – культивируют «nа/ne».

Ну, хорошо, или скорее – совсем не хорошо!

От этого нужно отвыкать. Желательно часто не употреблять такие формы, договорились?

Сюда относятся пустые фразы, которые приводят собеседника в сонное состояние и побуждают его (надо надеяться) к постепенной, временной отключке.

«Мы уже упоминали это…» – внимание, здесь нет никакой новой информации.

«Собственно говоря, я не должен говорить об этом, но…!» – зачем он тогда это делает?!

«Мой доклад только частично подходит к этой теме, но…» – а зачем тогда он зачитывает его весь?

«Вы уже давно знаете…» – извините, но хотелось бы услышать что-то новое, а «не смотреть повтор передачи».

Либо ваши сообщения будут неизвестны и интересны для публики, либо откажитесь он них.

В противном случае сказанное вами будет рассматриваться как нулевая информация.

Совсем иначе оцениваются обладающие внутренней силой формулировки одобрения или согласия, которые вызывают у собеседника не усмешку, а призывают к взаимному согласию: «Вы знаете,……!», «Каждый в этом зале уже…». Мотивированное согласие, вызывающее одобрение.

Два примера

Это приводит к тому, что после подобных высказываний к человеку приклеивается сатирическая и злая характеристика. Часто такие случаи происходят с нашими политиками – к примеру, почему, спрошу я вас, Роджер де Век должен был в газете «Die Zeit» нового бундесканцлера назвать «Мистер Приблизительно»?

«Я хочу вести этот спор сам – лично!».

Так говорит Гельмут Коль Герхарду Шредеру, который победил его на выборах в Бундестаг 27 сентября 1998 года вместе с возглавляемой им красно-зеленой коалицией.

Но если не лично Гельмут Коль должен вести эту борьбу, то кто же?

Поэтому мы однажды задались вопросом, что же нужно лично канцлеру и его сопернику пустить в ход перед выборами в отношении риторики, языка тела и умения держать себя.

Этот меморандум появился перед выборами!

Коль явно считается «историей в подтяжках»: сам серый и одет в серое, лишь изредка можно увидеть цветной горошек. Но с недавних пор он стал следовать современным тенденциям моды: модные туфли, даже контрастирующие по цвету галстуки. По стилю – как «японский государь», без ярких представительских порывов.

Шредер: отдает предпочтение осенним цветам, такой же формальный, но в кругу близких оживляется: ослабленный галстук, старый пиджак.

Характерный личный стиль отсутствует. Пробует все больше руководящий имидж, темно-солидный.

Коль заметно уютнее чувствует себя на значительном расстоянии от собеседника, очень редко (снисходительно) приглашает его к более тесному контакту; заметно доминирует жестикуляция власти (указательный палец вместо открытой руки), демонстрирует свое превосходство с помощью знака, ставшего ритуалом, – «дирижирует». Руководит сторонниками партии и гостями государства с помощью выразительного языка тела. При этом осознанно запугивающее демонстрирует свой рост; иерархически требует «полярного расположения» в группе (символическим по этому поводу является предвыборный плакат «keep Kohl», где слон отражен в озере). Присутствует визуальный контакт янтарного цвета, фокусирующий и проницательный, жаль только, что очки часто мешают это заметить.

Шредер производит впечатление сдержанного и только вынужденно самоуверенного человека; нерешительный в невербальном контакте, всегда кажется, что он должен стать мягче. У него нет манеры «знай свое место», его образ действия «максимально почитай себя» крушит все на больших заседаниях, когда он отходит от микрофона. Ему еще заметно не хватает успеха, который ментально присущ победителю. Только в кругу близких он иногда преодолевает интимную дистанцию (ему трудно сфотографироваться даже с собственной матерью!). В частных кругах для публики всегда с толстой сигарой. Его визуальный контакт четкий, но непринужденный, не выражающий доминирование и располагающий к беседе.

Коль демонстрирует пример «доминирования победителя», использует требовательный, одновременно флегматичный однообразный способ выражения. Культивирует очень личную, оценивающую речь («Я… я……я») вместе с вытянутым указательным пальцем по отношению к оппозиции, сторонникам, а также по отношению к гражданам. Диктует направление движения, не терпит никаких возражений. Но мы знаем его цели и шаги к ним, даже если они иногда выглядят как препятствия (Коль – никогда не тонущий плот, даже в самом отчаянном положении). Эмоциональная предвыборная борьба? Нет, «на такой стиль избиратели сегодня не стали бы обращать внимание».

«Мистер Приблизительно» (Р. де Век) Шредер выбирает заявляющую о своей солидарности речь, ориентированную на согласие и одобрение. Высказывания образны: выбор слов контрастный и поляризованный. Но Шредер ограничивает выразительность своей речи частым употреблением пояснений-банкротов: «полагаю», «думаю», «я бы сказал». Зато он выигрывает своими смягчающими и уютными, приятно звучащими словами, образованными путем соединения слов из немецкого и английского языка. В его высказываниях часто присутствуют пустые фразы, например: «Я говорю честно/открыто». Значит он обычно нечестен?

Колю трудно дается соединение политических взглядов с близостью к народу и его повседневной жизни. Он делает анонимным уже расколотое немецкое Мы-чувство, его призывы к гражданам приглушаются, потому что часто звучат избито. Своей речью он отбивает «трепещущую неподвижность» политической стагнации. Отсутствуют освежающие выражения и речевое многообразие.

Шредер персонифицирует адресата своего послания в профессиональных ситуациях (ремесленники, специалисты), делает речь эмоциональной и часто использует банальные и втирающиеся в доверие слова («умные избиратели», «народ», «люди»), содействуя таким образом своему выступлению.

Все же если он говорит о том, что «государство на стороне граждан», то разоблачает свои риторические фигуры и иерархическое понимание: граждане – это и есть государство, так ведь сказано в конституции. Им обоим не хватает убеждающих и по-новому звучащих фраз, но Шредер, так сказал Ф. Раддатц по поводу его речи в Лейпциге, «великий оратор, которому не нужно ничего говорить!».

Коль чаще казался смущенным и нервным. С недавних пор он реагирует дежурной улыбкой победителя и канцлерским легкомыслием, все же они не являются свойствами его личности. Легкомысленности не хватает тем людям, которые стоят выше материальных вещей. Он не отпускает шуточки, не демонстрирует доброжелательность. Сейчас поведение Коля изменилось, он показал свой баварский настрой в парламентских выборах.

Шредер, напротив, не всегда остается безоружным. Все чаще наносит удары ниже пояса как по личным, так и по политическим причинам. Но ему не хватает хладнокровной контратаки. То, что острое замечание задело его настолько сильно, что позволяет это заметить, демонстрирует жесткое выражение его лица и он, не задумываясь и оправдываясь, показывает это в дискуссиях.

Коль считает, что умение слушать украшает человека, но сам не использует его. «Личное переживание Коля» состоит в слушании самого себя. Он произносит послание вместо того, чтобы слушать собеседника.

Шредер учился на примере публичной предвыборной борьбы Джона Кеннеди и Тони Блэра: он осторожно «подставляет свое ухо», чувствителен к эмоциональной робости соперника, контролирует диалог, но снова и снова отходит от слишком дискуссионной модели. А как насчет проектов и четкой позиции?

В настоящее время слушать может только один из них – Шредер. Но он мог бы давать ответы получше.

Коль был чрезмерно вызывающим, дискредитировал себя оскорблениями оппонента («самый бесхарактерный претендент»), ему не хватало кого-нибудь, кто раньше отнял бы у него такую тактику. Но этим можно добиться только сочувствия, а не симпатии. Так становятся «политиком – войлочной туфлей» (Ф. Штраус). Все же девиз Коля изменился: «лучший метод – функциональность!».

Шредер только усиливает эту характеристику («изношенный», «богат на увольнения») и заставляет Коля действовать против себя самого. Собственный имидж Шредера – «скоропортящийся товар», предназначенный для срочного употребления, но не костюм на заказ на длительный срок, который можно сшить, ориентируясь на массы, на общественное мнение. Кто вы, господин Шредер? Канцлера мы знаем.

Например случай в фотоателье у К. Р. Мюллера. Фотограф спрашивает Шредера, как бы он хотел выглядеть, что должно отражаться на его лице. Тот говорит: «Ты уже это делаешь».

Раньше были словесные сражения «Венер – Штраус – Шмидт». Они были законнее и остроумнее. Германия, не останавливается.

Коль боится судьбоносных ударов перед «медиамафией» и одновременно провоцирует «боковые залпы»: «Господин Коль?» – «Для вас я не господин Коль!» – «Господин доктор Коль?» – на такой вопрос канцлер возмущенно отворачивается. Жаль, что это встреча на частной радиостанции в Кельне. «Тотальное наступление» (Коль против Коля)? Нет, так ведут только последний бой. Разве он не заметил, что его соперник вряд ли будет извлекать выгоду из общения со СМИ, даже в Гамбурге.

Шредер – поначалу очаровашка в глазах СМИ, благодаря своим неряшливым инсценировкам и манерам, которые проявляют намеренную ненамеренность. Избирателю это нравится, подобное искусное американское жеманство мешает лишь политическим представлениям Коля.

Общественное мнение – обнародованное мнение, и в этом мир прессы разделяется. Коля знают все, а Шредер выглядит более эффектно в дружеских разговорах с журналистами.

Коль держит дистанцию с Ханнелор («мы знакомы»), на спортивном балу танцевал с ней не-эмоционально. Никакой доверчивой интимности, таковы будни супружеской жизни профессионала. Но в любом случае это лучше, чем обошедшая весь мир история с Клинтоном. Но вопрос: было ли тогда что-нибудь?

Шредер уже избран женщинами («Три женщины не могут ошибаться!» – плакат союза молодежи Германии); он демонстрирует источник вечной молодости, популяризирует свои отношения с Дорис и черпает из них силы на пути к новым причалам. Прожитые отношения – это его новая вотчина, держание ручки провозглашается ключевым символом далеко идущей социальной компетентности. («Я хочу достичь такого настроя, в котором будет ясно, что каждый, кто не против нас, тот за нас!».) А газету «Шпигель» он заверил: «Во время жизненного кризиса, в том смысле, который я в это вкладываю, я должен буду изменить что-нибудь в корне». Да, ему не свойственен страх, дорогая (теперь уже) госпожа Шредер.

Вывод

Германия выбрала Шредера.

А выборы – это месть граждан за неудачную предвыборную политику.

Итак, объявим борьбу вербальным некомпетентным пояснениям и фразам-банкротам, пусть они останутся, по крайней мере, только в политике.

Но, пожалуйста, поймите – кандидаты знают, что любая вещь имеет две стороны, и они должны быть принципиально за обе. Кроме того, по мнению Карло Франчи, предвыборная борьба состоит из искусства обещать только то, что после выборов не нужно выполнять.

Все же изменения в этом отношении – лишь расплывчатые галлюцинации, к которым склоняется большинство избирателей – даже если это трактуется иначе.