|
||||
|
Глава 9БОЖЕ С момента подписания договора в Труа длительная война между Англией и Францией, продолжавшаяся с перерывами с 1369 года, формально закончилась. Поэтому армиям двух королевств следовало сражаться под знаменем регента Франции против мятежников во главе с королем Карлом (которых называли теперь дофинистами). Согласно договору, регент – король Генрих взял на себя обязательство вести войну против этих «мятежников». Такова была теория, на практике же последовавшая война трактуется историками как продолжение Столетней войны между Англией и Францией. И здесь нам следует рассматривать ее как таковую, потому что, хотя в течение ряда лет война официально велась за упрочение власти короля Франции, всем было понятно, что в действительности боевые действия происходили между англичанами, опиравшимися на поддержку некоторых французских союзников, и всеми остальными французами. Признанный лидер этих последних дофин получил теперь известность под презрительной кличкой «король Буржа», поскольку дофин Карл устроил свою штаб-квартиру в этом городе Центральной Франции и оттуда руководил войной против отца. Он был сыном, лишенным наследства. Король Генрих уделил медовому месяцу всего один день, а затем отправился осаждать Санс, расположенный на берегах Сены в 40 милях на запад от Труа. Туда Генрих привел свою армию в сопровождении французского короля, герцога Бургундии и придворных свит. Но гарнизон города продержался недолго и после шестидневной осады сдался. Объединенные силы обратили теперь внимание на Монтеро, пользовавшийся скандальной известностью. Молодой герцог Бургундии, естественно, жаждал мести, и долго ждать этого не пришлось. 23 июня объединенные силы взяли город штурмом, а 1 июля сдалась крепость. Герцог Филипп пришел в приходскую церковь, велел вскрыть гроб с останками убитого отца, поместил их в новый гроб и отправил его на захоронение в фамильный склеп в Дижоне. Следующей целью похода объединенных сил стал Мелен, сильно укрепленный город, тоже расположенный на берегах Сены, в 30 милях на юго-восток от Парижа. Здесь сложилась иная ситуация. Город защищали не только мощные укрепления, но также решительный и предприимчивый военачальник, равный по способностям Брабазану. Мелен был разделен на три части, его центр располагался на острове, к которому примыкали с востока и запада пригороды. Все три сектора города были окружены крепостными стенами и в необходимых местах – рвами. Англичане стали лагерем у западной окраины города, бургундцы – у восточной. Осадные операции начались одновременно с двух сторон, однако Генрих понял вскоре, что они займут много времени, и принялся за систематическую подготовку к штурму, чем занимался его прадед во время осады Кале. На обоих берегах реки были созданы концентрические крепостные валы, в выгодных точках установили артиллерийские орудия, обеспечили их защиту от стрельбы неприятеля. 9 июля осаду возобновили, но по мере того, как она затягивалась, энтузиазм некоторых бургундских командиров (но не герцога) стал ослабевать. Отношения между двумя осаждавшими армиями портились. Однако король решительно возражал против штурма. Время было союзником осаждавших, король не мог допустить больших потерь, поскольку английская армия (несмотря на подкрепления, прибывшие с герцогом Бедфордом) была крайне ослаблена. Голод должен был подействовать на осажденных сильнее, чем снаряды. После того как прошло несколько недель, в лагерь союзников прибыла неожиданная помощь. Это было орудие большого калибpa, дар лондонцев, отливших его и пославших под Мелен за свой счет[43]. Они назвали ее «Лондон». Утверждают, что пушка наносила большие потери и вызывала ужас у защитников города. Когда наступил ноябрь, гарнизон города был на пределе сил, и 17 ноября от горожан прибыл гонец с просьбой сообщить условия сдачи. Гонец пошел к сэру Джону Корнуоллу, который отказался принять его, пока тот не «подправит» бороду. Эти маленькие осложнения не задержали переговоров. На следующий день стороны договорились об условиях капитуляции. Через несколько дней оба короля со своими свитами вступили в Париж под ликование утомившихся горожан. По согласовании с бургундцами английский гарнизон расположился в Лувре (где обосновался и Генрих), Бастилии и Буа-де-Винсене. Король провел в Париже трудный месяц в качестве регента Франции, занимаясь реорганизацией правительства. В конце декабря Генрих отправился в Руан, оставив своего брата Кларенса в Париже в качестве своего представителя. В канун Нового года король и королева прибыли в столицу Нормандии, а месяцем позже они приехали в Англию, чтобы встретить столь же восторженный прием толпы, как и по возвращении после победы при Азенкуре. Когда Генрих V покидал Францию, обстановка там воспринималась как вполне удовлетворительная. Дофинисты не проявляли активности, и казалось, власть англичан и бургундцев над Северной Францией непоколебима. Однако спокойствие оказалось обманчивым. Герцог Бургундии тоже отбыл из Парижа в свое герцогство, и одновременное отсутствие в столице короля и герцога, видимо, воодушевило дофинистов, которые теперь начали приходить в себя после договора в Труа. Они договорились с регентом Шотландии о помощи, а во Франции и Испании были собраны корабли и отправлены на север для доставки подкреплений из Шотландии, обещанных регентом. Лидеры дофинистов, изучая карту (если она у них была), должно быть, посчитали, что стратегическое положение открывает для них большие возможности. В особенности оптимизм внушало расположение бургундских владений. Старое герцогство Бургундия с графством Бургундия к востоку от него покрывали всю территорию между Савоей на юго-востоке до Осера на северо-западе со столицей Дижон (в 160 милях на юго-восток от Парижа). Кроме того, герцог унаследовал округ Артуа (с центром Аррас) и Фландрию к северо-востоку от него. Между этими двумя частями бургундской территории находились Шампань и Пикардия. Шампань занимала территорию примерно между Труа и рекой Марной, к северу от нее располагалась Пикардия. Обе эти провинции включали земли по рекам Марна, Эна и Уаза, почти всеми из них владели дофинисты. На самом деле власть дофинистов распространялась на территорию, отстоявшую всего в 30 милях от Парижа. Они владели сильно укрепленным городом Мо. Наконец, контролируя практически все земли к югу от Луары, за исключением Гаскони, они занимали местность вдоль рек Сены и Йонны на юго-восток от Парижа. Таким образом, бургундские территории не только были отделены одна от другой, но связь между ними и Парижем была весьма ненадежна, и то же следует сказать о связи между Парижем и Фландрией. В начале нового года дела ухудшились из-за неожиданного перехода Жака д'Аркура, господина Танкарвиля, на сторону дофина. Аркур, потомок Аркура, сослужившего хорошую службу Эдуарду III, был смелым и предприимчивым воином. Он быстро овладел долиной нижней Соммы от Амьена до морского побережья. Таким образом, коммуникации между англичанами и Фландрией были почти полностью перерезаны. Между тем герцог Кларенс не сидел сложа руки. Сначала он двинулся со своей армией на юг, дойдя почти до Орлеана, сильно укрепленного города дофинистов. В феврале, следуя указаниям короля Генриха, он совершил «карательный рейд» в Майен и Анжу. Трудно сказать, в чем именно состояла цель этого рейда. Собрав в Берне на полпути между Руаном и Каном армию примерно в четыре тысячи человек и взяв в помощники графа Солсбери, он отправился на юго-запад к Аржантану, оттуда на юг к Алансону и по маршруту, которым следовал 12 месяцев ранее Солсбери в направлении Ле-Мана. Свернув вблизи этого города (оплота дофинистов) налево, его армия переправилась через реку Юин в 14 милях от города и затем совершила 20-мильный марш на юго-запад к Луше (в семи милях к востоку от Ла-Флеш). Здесь Кларенс переправился через реку Луар (не путать с Луарой, протекающей в 25 милях к югу). Из Луше он проследовал в Боже на 15 миль к юго-западу, откуда после остановки в несколько дней он прошел 22 мили к западу к воротам Анже, столицы Анжу. Вплоть до этого населенного пункта англичане почти не встречали сопротивления, но ворота Анже перед ними были закрыты, а унылый и грозный замок короля Иоанна (он сохраняет таким свой облик и сейчас) не обещал легкого штурма. Указания короля Генриха не требовали обязательной осады городов, а принуждение Анже к капитуляции путем измора потребовало бы слишком много времени. Поэтому Кларенс отступил к замку Бофорт в 15 милях к востоку от Анже и 10 милях к юго-западу от Боже[44]. В Бофорте герцог сделал остановку и дал своей армии отдохнуть. Историкам неясна дальнейшая цель похода, возможно, ее плохо представлял и сам Кларенс. Но в любом случае ему помогли в определении дальнейших задач дофинисты. Когда вести о вторжении англичан дошли до штаб-квартиры дофина, он решил использовать против них только что прибывшие войска шотландцев, усиленные местными рекрутами. Собранная таким образом армия, чуть превышавшая по численности пять тысяч человек, сосредоточилась в Туре. Шотландцами командовали графы Бьюкен и Уигтаун, а французами коннетабль де Лафайет. Точные даты перемещений войск обеих сторон в это время неизвестны, но это не важно для понимания хода событий. Союзники, очевидно, имели сведения об остановке англичан в Боже, но вместо марша прямо к этому месту они отправились к северу от него, держа путь к Ла-Флешу. Возможно, этим преследовалась цель отрезать пути отступления в Нормандию вторгшимся англичанам. Это свидетельствует также о том, что союзники не исключали сражения и считали себя достаточно сильными, чтобы принять в нем участие. По прибытии в город Люд они, возможно, узнали о перемещении англичан в Бофорт. Соответственно союзники повернули под прямым углом влево и прибыли в Боже вечером 21 марта на Великую пятницу. Большую часть своей армии они оставили в деревне Вьей-Боже, в двух тысячах ярдах на юго-запад от города. На следующий день, в канун Пасхи, Бьюкен послал Лафайета найти удобную позицию для сражения с англичанами. Следовало найти такую позицию, которая бы располагалась не напротив противника, но в стороне от дороги из Бофорта в Тур. Это было тоже разумное решение, поскольку оно обеспечивало союзникам пути отхода в случае поражения, тогда как их можно было отбросить в Майен и Нормандию, если бы они оставались в Боже. И Бьюкен и Лафайет были опытными стратегами. Утром Лафайет совершил рекогносцировку и выбрал позицию в Ла-Ланд-Шаль, в пяти милях к югу от Боже с восточной стороны. Между тем Кларенс все еще задерживался в Бофорте, его фуражиры – в основном из лучников – рассеялись в окружающей местности. Одна из групп фуражиров на подходе к Боже столкнулась с отрядом шотландцев и захватила часть из них в плен. Вероятно, этими фуражирами командовал сэр Гилберт Амфревилл, который отослал пленных на допрос в штаб-квартиру. Когда пленные прибыли, Кларенс обедал. Он сам допросил их, не поднимаясь из-за стола. До этого момента Кларенс даже не подозревал, что противник так близко. Он был раздосадован появлением противника именно в этот день, поскольку его войска разбрелись по сторонам, а на следующий день наступала Пасха, не способствовавшая боеготовности войск. Тем не менее его тревожило, как бы не опоздать на два дня с навязыванием противнику боя, пока тот не ускользнул от англичан. Герцог Кларенс был отважным воином, одержимым воинственным духом, уверенным в боеспособности солдат и собственной способности разгромить французов. Более того, он стремился встретиться с противником в открытом бою, поскольку ему не удалось поучаствовать в сражении при Азенкуре. Нельзя было терять ни минуты. Нельзя было дать противнику ускользнуть. Поэтому, несмотря на то что английские войска были рассредоточены по местности и при нем находилось мало лучников, если они вообще были (кроме его личной охраны), Кларенс вскочил из-за стола, не закончив обед, и воскликнул: «Вперед – на них. Они от нас не уйдут!» Затем герцог разослал посыльных к своим командирам с приказом подготовиться к битве тяжеловооруженным воинам, не ожидая подхода лучников. Он пойдет в бой с одними латниками, поручив графу Солсбери собрать остатки войск и привести их на поле боя как можно скорее. Такая тактика показалась графу Хантингтону чересчур поспешной, но он не смог разубедить в ней Кларенса. Герцог после этого выступил с отрядом латников, насчитывающим что-то между 1000 и 1500 человек, на бой с армией союзников. Небольшая кавалькада поскакала вперед быстрым галопом и в большом воодушевлении. Сэр Гилберт Амфревилл и сэр Джон Грей находились с фуражирами, когда герцог выступил в путь, и, узнав об этом, они присоединились к колонне латников на марше с несколькими личными охранниками. Узнав о намерениях герцога, Амфревилл тоже посоветовал ему быть благоразумным. Но герцог не желал слышать никаких советов. Согласно рифмованной хронике Джона Хардинга, между ними произошел следующий разговор. Амфревилл напомнил герцогу, что завтра Пасха и что лучше провести этот день в церкви, а сражаться в понедельник. Кларенс, видимо превратно поняв слова сэра Гилберта, запальчиво ответил: «Если боишься, отправляйся домой и в церковь». Он напомнил, что, в отличие от Гилберта, не имел счастья сражаться при Азенкуре. Амфревилл стал убеждать герцога, что не намерен покидать его: «Но, лорд, у меня и моего кузена Грея всего лишь десяток воинов, однако мы никогда не утверждали, что покинем вас». Они поехали вместе дальше, занятые разговором[45]. Дорога идет в Боже с юга, сходясь с другой дорогой, которая тянется из Ла-Ланд-Шаля. Так получилось, что, едва англичане приблизились к городу, к нему также подошел по завершении рекогносцировки господин Лафайет со своими воинами. Два отряда двигались примерно параллельными путями. Наконец они заметили друг друга. Лафайет помчался галопом во весь опор к городу, предупреждая криками свои войска о грозящей опасности. Чтобы добраться до города, ему нужно было переправиться через небольшую речку Куоньон (в этом месте всего 10 футов шириной), и его предостерегающим возгласам смогли внять лишь несколько находившихся поблизости солдат, свободных от службы. Они бросились к мосту, чтобы занять его перед тем, как к нему примчатся преследующие Лафайета англичане. Шотландцы и англичане прибыли одновременно. Последовал жаркий бой за мост. Он продолжался достаточно долго, чтобы граф Бьюкен смог собрать главные силы в деревне Вьей-Боже или около нее. Деревня расположена у подножия невысокой горной гряды, тянущейся параллельно речке, в 300 ярдах от нее. Хотя сама речка не представляла серьезного препятствия для всадников, ее долина была болотистой, в связи с чем всякая иная переправа, кроме как через мост, становилась крайне затруднительной. Однако Кларенс с частью войск попытался переправиться через реку, пока бой за мост продолжался. Видимо, большинству его воинов пришлось спешиться и вести за собой своих лошадей. Вообразите себе Кларенса, шлепающего по воде в полном вооружении, и следующего непосредственно за ним пажа, который тянет за повод его коня. Шотландцы, пробившись на другую сторону моста, обнаружили, что обойдены с фланга, и отступили. Английские всадники ворвались на мост и погнали шотландцев в северном направлении, к городу. Несколько шотландцев заперлись в приходской церкви, где их осадили ликующие англичане. На улицах города разыгрались суматошные стычки. Но это не устраивало Кларенса. Его немногочисленные войска рассеялись по городу, а столкновение с главными силами противника было еще впереди. Поэтому герцог собрал своих воинов и попытался построить их в боевой порядок на покатом склоне холма, ведущем к Вьей-Боже у горной гряды. Он мог иметь в своем распоряжении лишь несколько сотен воинов. Вообразим себе, как они остановились, спешились, успокаивают своих тяжело дышащих лошадей после десятимильного рейда, совершенного за изнуряющим переходом через болото. Большинство военачальников находились при нем. Это – графы Хантингтон и Сомерсет, лорд Рус, сэр Гилберт Амфревилл, сэр Джон Грей и другие. Между тем главные события разворачивались «на другой стороне холма». Бьюкену удалось с большим трудом собрать вместе значительную часть своих войск, скрытых за деревней Вьей-Боже. Он повел их через горную гряду сразиться с англичанами. Согласно французскому хронисту Фенену, по численности войск союзников было «несравнимо больше, чем англичан»[46]. Доктор Уог считает, что их было минимум пять тысяч человек. Более того, они занимали выгодную позицию на возвышенности. Не смущаясь этим, английский герцог немедленно принял решение атаковать. Оседлав коня и приказав воинам следовать за ним, герцог устремился вверх по холму навстречу сонму врагов. Благодаря развевающемуся рядом с ним знамени и герцогской короне на шлеме, украшенной золотом и драгоценными камнями, Кларенс выглядел довольно заметной фигурой и соблазнительной целью для дротиков врагов. Действительно, его атака была почти самоубийственной. Как бы то ни было, франко-шотландская армия тоже перешла в наступление, и столкновение противоборствовавших сил состоялось, должно быть, чуть ниже верхней линии гряды вдоль дороги, соединяющей Боже и Вьей-Боже[47]. Англичане почти сразу оказались в середине вражеских войск, где произошла невообразимая рубка. Одним из первых в ней пал отважный Томас, герцог Кларенс. После приведения различных случайных и подробных описаний французских и шотландских хронистов, каждое из которых отдавало пальму первенства в нанесении смертельной раны герцогу своим соотечественникам, доктор Уог сухо замечает: «Короче говоря, Кларенс погиб от удара неизвестного воина». Неудивительно, что происходило состязание в претензиях на роковой удар предполагаемому наследнику английской короны. Его гибель была невиданной трагедией, в истории Англии она случалась прежде всего один раз. По мере продолжения рубки в бой вступали свежие силы. Подтягивался хвост вытянувшейся колонны англичан, прибывали сюда и новые войска Бьюкена. Но исход боя не вызывал сомнений. Большинство англичан были либо загнаны в болото превосходящими силами противника, либо рассеяны или взяты в плен. Помимо того что погибли Кларенс, Амфревилл и лорд Рус, в плен были захвачены графы Хантингтон и Сомерсет. Бой – едва ли правильно называть его битвой – занял немного времени[48]. Согласно наиболее надежному источнику, донесению дофину Бьюкена и Уигтауна, составленному в полночь, бой начался за час до заката и завершился в сумерках. Что же предпринимал граф Солсбери, пока происходили эти драматические события? Нужно вспомнить, что ему поручили собрать разбросанных по местности лучников и привести их как можно быстрее к месту боя. Этим и занимался умудренный опытом и исполнительный Солсбери. Но, к сожалению, конкретная информация о его действиях полностью отсутствует. Несомненно то, что все английские и бургундские источники в основном согласны друг с другом в изложении версии событий, но эта версия не только не подтверждается французскими и шотландскими источниками, но сама по себе внушает мало доверия. Уог, который исследовал глубже, чем другие, события, связанные с битвой при Боже, и которому я обязан знакомством с основательными оценками и историческими документами, фактически отвергает англо-бургундскую версию. Доводы, по которым я разделяю его позицию в этом вопросе, вы найдете в приложении к этой главе. Согласно английской версии, граф Солсбери, собрав остатки английских войск, привел их на поле боя в сумерки. Англичане атаковали и отбросили союзников, которые, овладев полем боя, разыскали тела Кларенса и других военачальников и затем сложили их в телегу для дальнейшей транспортировки. Тело Кларенса отбили и отправили для погребения в Англию. Последнее свидетельство, безусловно, заслуживает доверия, поскольку тело Кларенса действительно доставили в Англию. Теперь я излагаю свою собственную версию событий, но она, естественно, носит предположительный характер. Собрав достаточное число лучников, граф Солсбери последовал по дороге, которой ранее ушел герцог. Приказывал ли он пешим лучникам, пажам и обозникам следовать за ним, остается вопросом открытым, к счастью, вопрос не является существенным. Двигаясь в максимально быстром темпе, войска поддержки прибыли на поле боя до наступления полной темноты. Здесь все уже успокоилось, но виднелись фигуры людей, рыскавших по полю. Их немедленно обратили в бегство, а телегу, спешившую уехать, захватили. В ней везли тела герцога и его военачальников. В этот трагический момент Солсбери узнал, что небольшой отряд англичан, ушедший с таким энтузиазмом всего несколько часов назад, был почти полностью уничтожен. Стало очевидным, что войска союзников достаточно многочисленны, чтобы добиться этого. Также не возникало сомнений, что попытки ввязаться с противником в бой в данный момент не дадут результатов. Должно быть, Солсбери и его лучники с тяжелым сердцем отступили в Бофорт, захватив с собой тело своего дорогого командира. Нам сообщают, что о его гибели скорбели даже многие дофинисты. Его ценили (по словам Сен-Реми) за «добрый нрав и скромность». Кларенс располагал высокой военной репутацией, и король доверял ему больше, чем другим своим братьям. Ранним утром на следующий день, день Пасхи, остатки английской армии начали свой печальный и опасный отход. Перспективы вновь увидеть Нормандию не казались англичанам бесспорными, поскольку путь им преграждали превосходящие, воодушевленные победой силы противника. Но Солсбери проявил свой талант военачальника и искусно уклонился от встречи с противником, пойдя по дороге на Ла-Флеш, вместо дороги, по которой союзники двигались через Луше. Англичанам удалось переправиться через Луар по самодельному мосту из телег и бревен, которые дальновидный граф собирал по пути отхода. Успешно применив военные хитрости, англичане вошли в Ле-Ман, уничтожили за собой мост через речку Сарта и вернулись в Нормандию, даже не встретив противника. Для франко-шотландской армии бой завершился довольно банально. Накануне наступления сумерек ее основные силы принялись преследовать нескольких беглецов, устремившихся на север, почти не оставив на поле боя войск. Вернувшись ночью назад, шотландские военачальники остановились в Боже, где написали дофину письмо с сообщением об одержанной победе и приглашением принять с ними вместе участие во вторжении в Нормандию. На следующий день часть войск союзников осталась в Люде, ожидая переправы через Луар англичан, однако других мер по преграждению пути отступления противника не предпринималось. Если бы их и предприняли, они не принесли бы успеха. Доктор Уог резюмирует ситуацию заключительной фразой: «В конце концов командование и боевой дух англичан оказались на высоте. Французы убедились, что многие плоды победы уплыли из их рук». ПОЯСНЕНИЯ К БОЮ У БОЖЕБой у Боже занимает отдельную страницу в истории Столетней войны. Ошибка называть его – как это делают некоторые английские историки – стычкой. Это нечто противоположное стычке, скорее это была рубка. Основной бой едва ли мог длиться максимум 20 минут, и в нем участвовали несколько сот англичан. Это было бесформенное, почти хаотичное столкновение, едва ли сравнимое с битвой, и наше или будущие поколения вряд ли извлекут из него полезные уроки. Но последствия боя превосходят его природу и масштаб. По двум причинам. При самой беглой оценке потому, что во время боя погиб вероятный наследник английского и французского престола. Прежде такого несчастья не случалось в известной истории Англии. Томас, герцог Кларенс, хотя и не участвовал в битве при Азенкуре, пользовался высокой военной репутацией. (Он заслужил ее в Гаскони.) Энергичный, пылкий и бесстрашный, он весьма располагал к себе, он был рыцарем без страха и упрека. Между тем его пылкость и отвага сослужили ему плохую службу. Вторая причина, по которой бой следует считать важным, состоит в том, что впервые за всю Столетнюю войну английская армия потерпела поражение, – и тот факт, что победителями были шотландцы, не умаляет его сенсационного характера, хотя французы небезуспешно пытались принизить роль в этом бою своих союзников. Что касается англичан, то для них нет более верного и точного вердикта, чем выражение «побеждены, но не обесчещены». Когда король Генрих узнал трагические вести о неудаче в бою при Боже и гибели своего любимого брата, на его лице не дрогнул ни один мускул. Король занялся мобилизацией новой армии. В то же время у дофина появился стимул к активным действиям. Послание Бьюкена нашло дофина в Пуатье, и он объявил о своем намерении вторгнуться в Нормандию. Но его действия были медлительны, если не сказать нерешительны. Прибыв в Тур, он оставался в городе несколько дней. Во время пребывания там он дал обед шотландским лордам, пригласив на него плененных графов Хантингтона и Сомерсета. Со стороны дофина, о котором мало что известно, кроме льстивых характеристик, это был весьма благородный рыцарский жест. Затем назначил Бьюкена коннетаблем Франции – что явилось тактичным шагом по отношению к иностранцу, но, тем не менее, удивительным. В сопровождении шотландцев он направился к Ле-Ману, который вернул себе без труда. По неизвестным причинам дофин в Ле-Мане задержался и устроил там свою штаб-квартиру. Между тем граф Солсбери «рыскал по сусекам» (в гарнизонах Нормандии), стремясь укрепить свою потрепанную армию. Он добавил к ней определенное число нормандских рыцарей и их оруженосцев. В начале мая, когда французы осадили Алансон, граф поспешил на выручку. Две армии встретились у города лицом к лицу, но ни одна из них не отважилась на атаку первой. Англичане уступали противнику в численности, но дофин не решился сразиться с ними в открытом бою. Вскоре он снял осаду и ушел в восточном направлении на осаду Шартра, гарнизон которого составляли в основном бургундцы. В ответ Солсбери пошел на смелое предприятие, организовав рейд в Анжу. В этом рейде имеется налет расчетливого вызова, поскольку он был призван решать ту же задачу, что и злополучный рейд Кларенса, совершавшийся двумя месяцами раньше. Однако рейду Солсбери сопутствовал успех: стены Анже были преодолены без особых потерь, а в обратный путь англичане двинулись с большими трофеями. Граф отправил королю восторженный отчет о рейде и заверил монарха, что никогда боевой дух англичан не был более высоким. Доктор Уог оценивает весеннюю кампанию в следующих выражениях: «За весь период Столетней войны не встречалось подхода к делу более решительного, благоразумного и искусного, чем тот, который применялся под руководством Солсбери». Возможно, это было и так. Но мне кажется, историк не располагал убедительными фактами для подтверждения своего вывода, тем более что буквально на следующей странице он пишет, что, если бы дофин отважился на вторжение в Нормандию, Солсбери, вероятно, был бы разбит и война закончена. При такой оценке по крайней мере некоторыми успехами Солсбери был обязан ошибкам противника. Но, где бы ни находилась истина, можно согласиться с тем, что, действуя смело и решительно, Солсбери смог до прибытия в Нормандию короля собрать новую армию и замечательным образом исправить ситуацию, которая наутро после боя у Боже казалась почти безнадежной. ПриложениеРОЛЬ ГРАФА СОЛСБЕРИ В этой главе я дал понять, что не могу принять реконструкцию события доктором Уогом. Вкратце, единственное свидетельство из английских хроник, которое он приводит, – это упоминание о том, что тело Кларенса было отбито в бою. Это свидетельство не вызывает сомнений, поскольку армия действительно доставила тело в Нормандию, откуда его отправили в Англию. Но по данной версии событий, тело герцога отбили на следующее утро. Эта версия, по-моему, создает гораздо большие затруднения, чем изложение событий английской хроникой. Чтобы доказать возможность нахождения англичан на поле боя на следующий день, историк предполагает, что большинство дофинистов находились к востоку от Боже, занимаясь там поиском английских войск. Но могли ли быть в этом случае англичане в более невероятной ситуации? В первые минуты смятения и полутьмы сразу же после окончания боя – время спада напряжения после всех сражений – эпизод, описанный выше, вполне допустим, но метод неизбежных военных версий не позволяет мне согласиться с тем, что это происходило при ясном дневном свете на следующий день. В силу того же метода я не могу поверить, что Солсбери послал свои силы боевого охранения на фланге прямо на Боже, стремясь в то же время уйти незамеченным. Эти силы непременно вышли бы к полю боя с западной стороны и должны были, таким образом, пройти через Вьей-Боже, место, захваченное противником. Единственное возможное направление, с которого англичане могли подойти к полю боя, было южное. Более того, предположив, что англичанам удалось отбить тело герцога, следует допустить, что им пришлось совершить обходной маневр к югу, чтобы их не перехватил противник. Это задержало бы выступление в поход главных сил, да еще обремененных телами покойных английских военачальников, надолго, и можно ли было ожидать, что они догонят остальную армию, двигавшуюся быстрым темпом? Короче говоря, эта версия представляется для меня крайне невероятной. Примечания:4 Остатки восточных ворот сохранились до сих пор. 43 Согласно Стречу, огромная фалярика (цитируется по рукописи, с. 183), но, очевидно, имеется в виду не зажигательная стрела, которую метали с помощью катапульты, а пушка. 44 Четыре квадратные башни этого древнего замка еще видны слева от дороги на Боже. 45 Поскольку оба собеседника через час погибли, трудно понять, каким образом содержание их беседы стало известно Хардингу. Единственным объяснением может быть то, что один из охранников ехал достаточно близко к своим господам, чтобы слышать отрывки их разговора. 46 Мемуары Пьера Фенена. С. 154. 47 На этом месте установлен каменный монумент. 48 Доктор Уог называет его «беспорядочной стычкой». |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх |
||||
|