Даже во время осады Руана король Генрих вел негласную переписку с графом Бернаром Арманьяком. Это может показаться невероятным, поэтому требует краткого пояснения.

Историков приводит в отчаяние сложная и запутанная дипломатия этого периода Столетней войны. К счастью, нам нет необходимости вникать в детали проблемы, но резюмировать ее можно следующим образом. Представьте себе треугольный стол, каждую из сторон которого занимает дипломат, ведущий переговоры одновременно с двумя соседями по отдельности. Переговоры двух сторон ведутся против третьей стороны. В этом случае вам станет ясным, хотя и не без некоторых передержек, состояние дел в данный период времени. Попробуем разобраться в позиции каждой из сторон.

Король Англии Генрих разъяснил свою политику в письме к одному из своих советников – письме, содержание которого пронизано здравым смыслом. Хотя Генрих отличался фанатизмом, в военных вопросах он сохранял реализм. Король Англии был уверен в своей способности разгромить любую армию на поле боя или взять штурмом любой укрепленный город на выбор. Но подобные операции были сопряжены с потерей времени, денег и жертвами, что было для него крайне нежелательным. Силой оружия Генрих покорил Нормандию, но если бы возникла необходимость распространить завоевания такими методами на всю Францию, то это обошлось бы очень дорого. Вот почему приобрела большое значение дипломатия. Выражаясь проще, от короля требовалось использовать противоречия между бургундцами и сторонниками Арманьяка до тех пор, пока страна, жаждавшая стабильного правления, не обратится к нему, как к единственной из сторон, способной обеспечить такое правление.

Зигзаги политики герцога Бургундского Жана проследить и объяснить труднее. Несомненно, он ненавидел графа Арманьяка всеми фибрами души. Он ценил поддержку Генриха в борьбе бургундцев против Арманьяка, но когда почувствовал, что Генрих становится во Франции слишком большой силой, то пошел на попятную. Герцог стал относиться прохладно к альянсу с англичанами и временами делал вид, что желает вступить в союзнические отношения с Арманьяком.

Граф Бернар Арманьяк проводил более бесхитростную политику: он страстно ненавидел бургундцев и был готов на все, чтобы уничтожить герцога Бургундского, – не исключая сдачи англичанам Парижа.

В этих условиях, как только военная обстановка обрела тенденцию к переменам, или показалось, что обрела, активизировались дипломатические контакты. Нас в данном случае интересуют не сами перемены, но их последствия. А они проявились самым неожиданным образом.

Ход событий, приведший к этому, состоял в следующем. Сразу же после падения Руана были заключены соглашения о перемирии с Арманьяком и бургунд-цами. За этим последовала встреча в Мелене (на берегу Сены в 25 милях от Парижа) между королем Англии и королевой Франции (в присутствии герцога Бургундского). Были приняты все необходимые меры предосторожности. Герцог Бургундский, как мы знаем, отличался врожденной подозрительностью – люди неуверенные всегда подозрительны. Место встречи выбрали к западу от города (около нынешней железнодорожной станции). Вокруг него соорудили вал с забором из деревянных кольев и прорыли ров, чтобы исключить проникновение нежелательных лиц и отделить англичан от французских войск. (Часть вала сохранилась до сих пор.)

Переговоры длились с 29 мая по 30 июня, но результатов не дали. Однако в их ходе произошло важное событие. Королева Изабелла привезла с собой принцессу Катерину, с которой предстояло обручиться английскому королю. Генрих поцеловал свою нареченную невесту и сразу же влюбился в нее.

Герцог Бургундский, который в Мелене преклонял колени перед королем Англии, не терял времени для ведения переговоров в другом лагере. Через 11 дней после переговоров с англичанами он сделал реверанс в сторону дофина Франции, предложив ему заключить союз против англичан. Эти переговоры также оказались бесплодными.

Следующий шаг в надвинувшейся драме был сделан с английской стороны. Генрих, отлично зная о предательских намерениях герцога Жана, разорвал соглашение о перемирии в день прекращения переговоров и нанес быстрый и мощный удар. Сильно укрепленный город Понтуаз расположен по обеим берегам реки Уаза, соединенным мостом (что явствует из его названия). Он находился всего лишь в 11 милях от Мелена и 20 милях от Манта, где размещался английский гарнизон. Ночью для захвата Понтуаза в совместной операции были посланы войска, разделенные на два отряда. Основная колонна под командованием Каптала де Буша с осадными лестницами, предназначенными для штурма крепостных стен, подошла к городу с запада, колонна поддержки под командованием графа Хантингтона, сделав большой крюк с юго-востока, приблизилась к городу с противоположной стороны. Замысел состоял в одновременном подходе к городу двух колонн. Воины штурмовой колонны, прорвавшись в город, должны были немедленно устремиться к противоположной стене и открыть ворота для колонны Хантингтона. Осуществление первой части плана прошло гладко. Французский гарнизон города не ожидал нападения, воины Каптала ворвались в Понтуаз и, согласно плану, быстро достигли ворот противоположной стены. Однако признаков присутствия колонны поддержки не было нигде видно. Между тем французы опомнились и стали теснить небольшой контингент войск Каптала. Для англичан складывалось угрожающее положение, когда вдруг появилась колонна Хантингтона (заплутавшая в темноте) для спасения товарищей. Понтуаз с его обширным военным арсеналом впервые в период войны за Азенкур (но не в последний раз) был взят англичанами. Это был дальновидный, своевременный и сильный удар. Он дал тот эффект, которого ожидал Генрих, и даже более того. Во-первых, запаниковал герцог Бургундский и оставил короля Карла предоставленным самому себе в Труа. Тем более, что через два дня герцог Кларенс появился с колонной войск у Сен-Дени, а 9 сентября он был уже у ворот Парижа. Во-вторых, захват Понтуаза дал результат неожиданный и нежелательный для короля. Он примирил герцога Бургундского и графа Арманьяка. Они решили объединить силы против общего врага. С этой целью стороны договорились о встрече в Монтеро, городе на берегу Сены в 20 милях от Парижа. Герцог Бургундский, как всегда подозрительный, колебался три недели и согласился принять участие в переговорах лишь после того, как были приняты все возможные меры против возможного предательства. И его опасения измены на этот раз не были беспочвенными.

Судьбоносная встреча между дофином и герцогом Бургундским состоялась 10 сентября 1419 года. Она происходила на середине моста через реку Йонну как раз в месте ее слияния с Сеной. Подробности встречи излагаются по-разному, но совершенно очевидным является то, что во время ее герцога Бургундского сбили с ног и убили (дофин, однако, не был причастен к убийству). Свиту герцога рассеяли, а на следующий день его тело принесли в городскую церковь и там захоронили[35]. Убийство на мосту Монтеро толкнуло бургундцев на сторону Генриха V: оно помогло Генриху в том, на что он не мог надеяться без посторонней помощи. Оно способствовало реализации его претензий на корону Франции.

Непосредственным результатом убийства стало то, что бургундцы и королева Изабелла обратились к англичанам с просьбой защитить их от сторонников Арманьяка. Бургундцы сделали это из мести, королева потому, что хотела видеть на троне свою дочь – Екатерину, которую любила, в отличие от сына Карла (Шарля), к которому не питала любви. (В конце концов ее предпочтения относительно трона изменились.)

Король Генрих мог выдвигать какие угодно требования, и те, кто к нему обращались за помощью, отлично представляли себе, какую форму примут его требования. Переговоры сторон, однако, затянулись, и они достигли соглашения лишь следующей весной. 9 апреля 1420 года были подписаны «Предварительные условия». Они предусматривали объединение после смерти короля Карла VI корон Англии и Франции в одну – корону короля Англии или его преемника. Но Франция должна была сохранить свои законы и правительство, подвластное королю. Эта ситуация напоминала ту, в которой существовало Объединенное Королевство между 1603 годом и Актом о личной унии между Англией и Шотландией. До смерти Карла VI Генрих Плантагенет должен был оставаться регентом Франции.

Хотя покажется на первый взгляд, что Генрих добился осуществления всех своих целей, два упущения оставались. Первое состояло в том, что, согласно договору, Нормандия переходила во власть правительства в Париже вместо того, чтобы оставаться под контролем Англии (то же относилось к Аквитании). Это условие, однако, обе стороны игнорировали, словно по взаимному согласию. Второе упущение заключалось в том, что Генрих взял на себя обязательство продолжать войну за территории, все еще удерживаемые «так называемым дофином». Но мы знаем теперь, что Генрих стремился к миру.

8 мая 1420 года король Генрих выступил из Понтуаза в Труа с немалым войском, чтобы скрепить договор печатью и встретиться с невестой. Он не заходил во французскую столицу, но прошел в виду ее стен, на вершинах которых толпились любопытные парижане. На следующий день армия достигла известного укрепленного города Провен. 20 мая Генрих вступил в город Труа в сопровождении молодого герцога Бургундского, впоследствии получившего известность как Филипп Добрый.

Встреча королей Англии и Франции сопровождалась пышной, но кратковременной церемонией.

Затем Генрих V после усердного преклонения коленей перед королевой поцеловал ее дочь. Некоторое время они вели друг с другом задушевный разговор. После этого король покинул обеих женщин, пересек реку на пути в свои покои и отошел ко сну в счастливом расположении духа. Но спал ли он в ту ночь? Сомнительно, потому что утром, если все будет хорошо, должен увенчаться труд всей его жизни – по крайней мере, фигурально.

Все так и случилось. 21 мая 1420 года началось с совместного заседания двух монарших советов, и был заключен договор, в который внесли ряд незначительных дополнений.

Местом церемонии скрепления договора печатью был выбран собор, чтобы придать документу сколь возможную святость. Карл VI отсутствовал, его представляла королева. Она и король Англии поклялись неукоснительно соблюдать договор, это же сделали ряд представителей французской знати.

Разумеется, такой ход событий радовал Генриха. В тот же день он написал послание своему брату-регенту в Англии, в котором заявил, что договор явился началом «вечного мира» между двумя королевствами[36]. Когда весть о договоре в Труа достигла Парижа, «все его жители вознесли руки к небу в ликовании». 14 июня чествование этого счастливого события выразилось в торжественном шествии к собору Св. Павла[37].

Но в тот исторический день церемонии не закончились подписанием и скреплением печатью договора. К концу дня в соборе состоялась церемония официального обручения короля Генриха и принцессы Екатерины. Через 12 дней была проведена с должным ритуалом и в торжественной обстановке церемония бракосочетания в церкви Св. Иоанна. (От первоначальной церкви остался один неф.) Брачную карету впрягли в восьмерку белоснежных английских лошадей – подарок жениха, который специально для этой церемонии доставили из Англии. Брачная церемония совершалась в соответствии с французскими традициями архиепископом Сенским. «День завершился опорожнением чаш с вином и освящением брачного ложа».

Когда закреплялись результаты переговоров, достигнутые в Труа, в Нормандии спорадически продолжались военные действия. Один за другим англичане овладевали остававшимися непокоренными замками – Жизор, Дре, Иври. Последним из них был знаменитый Шато-Гаяр, «дитя одного года» львиного двора[38]. Почти все сражения велись англичанами за овладение замками и городами. Очень редко французы предпринимали ответные действия, во всех случаях безрезультатные. Единственное реальное сражение в полевых условиях произошло во время успешного похода графа Солсбери (наместника английского короля в Нижней Нормандии) весной 1420 года. Территория Майена между Алансоном и Ле-Маном была временно оккупирована англичанами в 1417 году, но затем оставлена. Граф – «грозный граф Солсбери», как называет его французский историк, – теперь окончательно оккупировал этот район. Двигаясь на юг от Алансона с армией неустановленной численности, он захватил соответственно – Баллон, Бомон-ле-Виконт и Монфор-ле-Ретру[39]. Затем Солсбери осадил Френе-ле-Виконт.

Между тем большие силы, значительную часть которых составлял шотландский контингент, высадившийся недавно во Франции, собирались в Ле-Мане. Численность шотландцев достигала шести тысяч человек, то есть почти половины английских войск во всей Нормандии. 3 марта 1420 года эта армия под командованием маршала Франции Рьо направилась из Ле-Мана на освобождение Френе, находящегося в 17 милях к северу. Солсбери, очевидно, предполагал проведение этой операции и был готов к ней. Не оставляя осады, он выделил часть войск под командованием графа Хантингтона, чтобы устранить угрозу. Хантингтон совершил марш на юг, и обе колонны соединились на небольшом расстоянии к югу от Френе. У нас нет сведений ни о подробностях боя, ни о численности войск, за исключением того факта, что англичане устроили засаду на дороге в Ле-Ман. Важный источник приводит численность французов – 15 тысяч человек, – явно преувеличенную цифру, но, даже если сократить ее впятеро, это не умалит достоинство битвы при Френе[40]. Тот же источник определяет численность англичан в 3500 человек. Как бы мы ни относились к этому источнику, ясно, что франко-шотландские войска значительно превосходили по численности англичан. Противники англичан были так уверены в победе, что шотландцы даже захватили с собой свою казну с деньгами, предназначенными для выплаты жалованья солдатам.

Каковы бы ни были соотношение численности войск противоборствовавших сторон и особенности боя, все источники соглашаются в том, что он закончился полной победой англичан[41]. Согласно одному источнику Бодманской библиотеки (при Оксфордском университете), французы потеряли три тысячи человек убитыми, а в плен попали их маршал Рьо, шесть шотландских рыцарей, штандарт шотландского военачальника Уильяма Дугласа, 500 тяжеловооруженных воинов, 12 тысяч крон шотландской казны и все остальные вещи в лагере союзников. Источник заключает: «С английской стороны, слава богу, погибли только три воина».

После боя и падения Френе[42] Солсбери завершил свой поход продвижением до Ле-Мана и установлением здесь пограничной линии, хотя сам город он, очевидно, не занимал.

«Вита» невнятно указывает, что бой происходил «около Ле-Мана». Этому указанию трудно поверить, если принять за правду указание того же источника (заслуживающее доверия) о том, что англичане устроили противнику засаду. Ле-Ман расположен в 17 милях от Френе. Солсбери вряд ли отрядил бы войска под командованием Хантингтона упредить противника, если бы не располагал надежной информацией о его приближении к Френе. Как бы медленно ни продвигались войска противника, Хантингтон едва ли мог выступить, если бы союзники не находились на расстоянии 10 миль от Френе. Каким образом он мог устроить засаду противнику «около Ле-Мана»? Но даже если бы это было возможно, то стал бы такой опытный военачальник, как Солсбери, отправлять значительную часть своих скромных сил на столь значительное расстояние, сохраняя осаду Френе? Более того, местность близ Ле-Мана неудобна для засад, предполагающих наличие на пути следования противника замаскированных мест, в которых он не может с легкостью маневрировать или развернуть свои боевые порядки. Долина же реки Сарты к северу от Ле-Мана широкая и плоская, единственное удобное место для засады по дороге на Френе находится в окрестностях Бомона, в 15 милях к северу от Ле-Мана. Но Бомон уже находился в руках англичан, а союзники, намеревавшиеся освободить от осады Френе, в Бомон не заходили. Короче, единственное место на прямой дороге из Ле-Мана в Френе, в котором, по моему мнению, была устроена засада, находится в Сен-Кристофе или около него, в четырех милях к югу от Френе. Это наиболее вероятное расстояние для боевой операции главных сил английской армии. Кроме того, деревня находится на вершине холма с крутым склоном. Дорога между деревней и Френе идет по пересеченной местности, удобной для засад, но следует допустить, что часть дороги, петляющая по склону холма, более позднего происхождения. Имеется, однако, прямой путь через лес, разведку которого я не совершал, но на котором, вероятно, есть удобные места для засады. Вот основания, указывающие на то, что бой происходил в трех милях от Френе и может называться по имени этого города. Он заслуживает этого названия.

Примечания:

3

Здесь неизбежна параллель с 1944 годом, когда немцы считали район Булони, а не Нормандию местом высадки союзников.

4

Остатки восточных ворот сохранились до сих пор.

35

Мост, на котором происходила встреча, был разрушен в годы войны 1939 – 1945 годов. Он был переброшен через реку Йонну, а не через Сену, как утверждает Рамсей. Церковь стоит всего лишь в 100 ярдах от моста. Через два года останки герцога перевезли в Дижон, в церкви сейчас не осталось ничего, что напоминало бы о герцоге.

36

Эдуард III выражал такие же надежды, когда подписывал договор в Бретиньи.

37

Как указывал профессор Джэкоб, англо-французская ассоциация, предлагавшаяся Уинстоном Черчиллем в 1940 году, была более тесной, чем та, что предусматривалась договором в Труа.

38

Его каркас, не пострадавший в период войны 1939 – 1945 годов, все еще высится над Сеной мрачной и грозной громадой.

39

Развалины замков в этих местах сохранились там, где надежная почва.

40

Рукопись Бодлера Дигби № 201. Ее цитирует Франциск Мишель в своей книге «Шотландцы во Франции», т. 1, с. 118, примечание.

41

«Славный триумф» – вот как характеризует исход боя «Вита».

42

Город расположен на скалистом выступе, обращенном к реке Сарте; если Солсбери брал город штурмом, то со стороны городской стены, ибо скала неприступна.