• ОСОБЕННОСТИ РЕЛИГИОЗНОЙ ПСИХОЛОГИИ
  • РЕЛИГИОЗНАЯ ВЕРА
  • РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
  • ПСИХОЛОГИЯ ВЕРУЮЩИХ

    ОСОБЕННОСТИ РЕЛИГИОЗНОЙ ПСИХОЛОГИИ

    Религия представляет собой весьма сложное образование. Она выступает как совокупность нескольких элементов: религиозного сознания, религиозных обрядов (культа), религиозных учреждений.


    Структура религиозного сознания

    Как и в других формах общественного сознания, в религии следует различать два уровня (две сферы): 1) религиозную идеологию, т. е. более или менее систематизированное изложение религиозных догм и мифов профессиональными церковниками и богословами; 2) религиозную психологию, т. е. религиозные представления и чувства, свойственные массе рядовых верующих.

    Религиозная психология отличается от идеологии как по своему соотношению с экономическим базисом, с объективными условиями жизни людей, так и по своей структуре, по своим компонентам.

    В религиозной психологии следует различать несколько составных частей. Она представляет собой совокупность верований, чувств, представлений, взглядов, понятий, которые в значительной мере рождаются стихийно, как непосредственное отражение бессилия людей перед лицом социальных условий их жизни.

    Широко известно высказывание Энгельса из «Анти–Дюринга» о том, что религия существует как непосредственная, т. е. эмоциональная, форма отношения людей к господствующим над ними силам.


    Религиозные идеи и представления

    Значительным своеобразием в сфере массового сознания обладают религиозные идеи и представления. Во–первых, они носят несистематизированный, хаотический характер. В сознании громадного большинства верующих религия существует не в виде какой–либо оформленной системы догматов и мифических представлений, а чаще всего в виде отдельных образов, идей, картин, мифических рассказов и т. п.

    Во–вторых, в массовом религиозном сознании преобладают не отвлеченные идеи и догматы, а наглядные представления и образы. Религиозная вера невозможна без эмоционального отношения к сверхъестественным объектам, созданным человеческим воображением. А для того чтобы возникло эмоциональное отношение к объекту религиозной веры, необходимо, чтобы последний был представлен религиозным человеком в чувственно–конкретной, наглядной форме.

    Образный, наглядный характер религиозных представлений обнаруживается весьма ярко при изучении первобытной религии. Первобытные религиозные верования выступают почти исключительно в виде мифов, т. е. рассказов о каких–то вымышленных сверхъестественных существах, о тех или иных событиях, связанных с ними. Миф всегда носит образный, наглядный характер.

    Образный характер религиозных представлений проявляется и в содержании «священных» книг. Общие воззрения на мир выражены, например, в Библии не в виде абстрактных идей и положений, а в виде наглядных мифических картин и рассказов. То же относится и к нравственным заповедям Ветхого и Нового заветов. Весьма часто они предстают перед нами не как абстрактные нормы, формирующие требования к поведению человека (хотя они есть и в такой форме например, «десять заповедей» в Ветхом завете), а как вполне конкретные художественные рассказы о вымышленных событиях, из которых вытекают соответствующие нравственные выводы и предписания — притчи.

    Образно–мифологический характер религиозных представлений масс умело используется церковниками и сектантами в целях наиболее эффективного воздействия на верующих. Так, большинство проповедей, произносимых православными священниками, строится на основе конкретного библейского мифа, сказания или притчи. Проповедник стремится изложить данный миф со всеми подробностями, в яркой художественной форме, с тем чтобы в сознании слушающего библейские образы запечатлелись как можно более прочно. А затем проповедник переходит к «истолкованию» этого мифа, подводя к общим нравственным выводам в духе христианской морали.

    Как показывает изучение баптистской рукописной литературы, имеющей хождение среди верующих в СССР, значительная часть ее излагает баптистское вероучение также в форме рассказов, пьес, стихов и т. п. с претензией на художественность. Здесь баптистские идеи выражены языком художественных образов, воплощены в символах и картинах.

    Атеистам в их теоретической и практической работе очень важно учитывать указанную выше особенность массового религиозного сознания. Их идейная борьба с религией не должна сводиться лишь к теоретической критике абстрактных богословских формул и догматов. Следует уделять внимание критическому анализу религиозной мифологии. Необходимо стремиться к тому, чтобы с мифических образов Библии был сорван покров святости и таинственности, чтобы был убедительно показан вымышленный характер этих образов, вскрыты подлинные исторические условия их возникновения. В то же время наша пропаганда должна быть далека от легковесного зубоскальства, от высмеивания персонажей религиозных мифов. Оскорбляя религиозные чувства верующих, неумелая и грубая антирелигиозная пропаганда не помогает, а, наоборот, мешает их отходу от религии. Квалифицированная и глубокая критика религиозных мифов должна также дополняться использованием наглядности в ходе изложения наших собственных взглядов и убеждений. Например, изложение основных принципов коммунистической морали прозвучит для широких масс гораздо более убедительным, если оно не сведется к абстрактному теоретизированию, а будет опираться на конкретные факты, образы, события. Яркий рассказ об определенном человеке, событии, жизненной ситуации прочно западает в сознание слушателей, воздействует не только на их ум, но и на чувства.


    Религиозное сознание верующих в социалистическом обществе

    Наиболее важной и актуальной задачей является изучение религиозного сознания верующих в социалистическом обществе. Утверждение социалистических общественных отношений подорвало социальные корни религии и создало благоприятные условия для успеха атеистической пропаганды. Под влиянием социалистического образа жизни происходит постепенное высвобождение масс из–под духовного влияния религии. Этот процесс носит сложный и во многом противоречивый характер. Общая тенденция секуляризации, освобождения людей от религиозных предрассудков не исключает отдельных случаев временного роста религиозности. Разные в социальном, профессиональном и возрастном отношении группы верующих освобождаются от религии с разной степенью полноты, глубины и интенсивности. Процесс секуляризации проявляется не только в том, что бывшие верующие становятся неверующими, но и в том, что меняется религиозное сознание людей, которые еще остаются в какой–то мере под влиянием религии. Под воздействием новых условий жизни, в результате развития культуры и науки, традиционные религиозные верования и представления обновляются и модернизируются.

    Исследования, проведенные сотрудниками Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС, показывают, что различные компоненты традиционных религиозных верований и представлений обладают различной степенью прочности и устойчивости. Некоторые традиционные религиозные представления (например, библейские представления о мироздании, о возникновении Земли и планет, растений, животных и человека и т. п.) утрачены громадным большинством верующих, другие (идеи бога, бессмертия души) держатся более стойко. Заслуживают внимания результаты ряда социологических исследований, которые показывают, что в настоящее время вера в бессмертие души свойственна значительно меньшему числу лиц, чем вера в бога. По–видимому, здесь играет определенную роль то обстоятельство, что вера в бессмертие души приходит в особенно резкое противоречие с современной наукой. Что же касается веры в бога, то она, согласно этим же данным, все чаще получает в сознании верующего деистическую или пантеистическую окраску. Современный верующий под натиском науки и практики вынужден все дальше отодвигать границы области, за которой он допускает существование сверхъестественного. Бог признается им нередко лишь как первопричина мира, а иногда отождествляется с самим миром, как это делал голландский философ XVII в. Б. Спиноза. Но это, по сути дела, означает отказ от идеи бога в ее традиционной религиозной трактовке.


    Богословы и философы–идеалисты о религиозных чувствах

    Многие богословы, философы и социологи давно уже заметили тот факт, что в сфере религии чувства играют важную роль. Христианские богословы, начиная с «отца церкви» Августина (IV–V вв.), подчеркивали значение религиозных чувств и настроений.

    Традиционная позиция богословов и большинства буржуазных философов состоит в том, что всякому человеку присуще некое врожденное религиозное чувство, особое стремление, тяготение к богу и что это религиозное чувство отличается от всех других эмоциональных процессов, которые испытывает человек, своей уникальностью.

    Многие богословы и философы–идеалисты подчеркивают при этом, что религиозное чувство по существу своему непостижимо для разума. Они пытаются уверить, что «приобщение к богу», приобщение к религии — это акт мистического озарения, в основе которого лежит религиозное чувство.

    Источник религиозного чувства они видят в боге.


    Специфика религиозных чувств

    В действительности же нет никакого врожденного «религиозного чувства», принципиально отличного от других человеческих эмоций. Эмоциональные процессы верующих людей с точки зрения их физиологической основы и основного психологического содержания ничего специфического в себе не содержат. С религиозными верованиями связываются самые обычные человеческие чувства: и страх, и любовь, и ненависть, и гнев, и восхищение и т. п. Поэтому несостоятельна попытка психологически обособить религиозное чувство, противопоставив его всем остальным.

    Но, возражая против понимания религиозного чувства теологами и идеалистами, мы не должны забывать, что, связываясь с религиозными представлениями, эмоции верующих приобретают известную специфику.

    Своеобразие психологии верующих людей следует искать не в области их нервно–физиологических механизмов. Нет никаких особых физиологических процессов или механизмов, которые лежали бы только в основе религиозного сознания, которые были бы присущи исключительно религиозным людям. Физиологические законы высшей нервной деятельности, лежащие в основе психических процессов и явлений, одни и те же как у верующих людей, так и у неверующих. Поэтому с помощью физиологии высшей нервной деятельности нельзя обнаружить специфики религиозного сознания. Попытки, предпринимавшиеся в этом направлении, неизбежно вели к биологизации религии.

    Сказанное не означает, будто данные физиологии высшей нервной деятельности бесполезны и не нужны для атеистов. Поскольку физиологические законы лежат в основе всякой психической деятельности, в том числе и психической деятельности верующих, то знание их необходимо для нахождения правильных путей и методов воздействия на сознание людей. Но физиология высшей нервной деятельности бессильна вскрыть особенности религиозного сознания.

    Указанная задача не может быть решена и общей психологией. Общая психология изучает те общие закономерности психической деятельности человека, которые свойственны ему в любых специальных условиях, в любом обществе.

    Лишь с помощью социальной психологии можно выявить главную особенность религиозных чувств, состоящую в том, что они направлены на вымышленный, иллюзорный, сверхъестественный объект. Это определяет специфическую социальную направленность религиозных эмоций, их роль в жизни общества и отдельного человека. Объектом религиозных чувств верующих являются бог, дух, «нечистая сила» и тому подобные вымышленные, созданные человеческой фантазией образы. Поскольку объект религиозных чувств реально не существует, постольку все чувства, испытываемые верующим, направлены в пустоту, представляют собой бесплодную растрату его энергии, его духовных и физических сил.

    В случаях, когда религиозные чувства, казалось бы, направлены на реально существующий объект, например на какого–либо человека («святой», «праведник» и т. п.) или на материальный предмет («чудотворная» икона, «святой» источник и т. п.), они в действительности всегда связаны не с самим объектом, как таковым, а лишь с приписываемыми ему сверхъестественными свойствами — способностью творить чудеса, исцелять больного и т. п.

    При всех обстоятельствах религия направляет эмоции человека в сторону вымысла, которому приписывается реальность. Именно это и ведет к деформации обычных человеческих чувств.

    Сами верующие вреда религиозных эмоций не осознают. Они нередко говорят о том, что религиозные эмоции приносят им определенное облегчение, «забвение тягот жизни», помогают преодолевать жизненные трудности и невзгоды. Действительно, чисто субъективно, психологически религиозные чувства выступают как средство преодоления конфликтов в сознании человека, они создают известную психологическую устойчивость к внешним травмам, дают в ряде случаев особую эмоциональную «разрядку» накопившимся отрицательным впечатлениям. Но подобное преодоление жизненных конфликтов и трудностей носит иллюзорный характер, ибо религиозные эмоции не способствуют изменению реальных условий жизни людей, а лишь временно «выключают» человека из окружающего мира. «Разрешение» жизненных противоречий, которое предлагает религия, — это бегство от них в мир иллюзий и вымыслов. Хотя верующему и кажется, что религия принесла ему облегчение, но на самом деле условия его жизни остались прежними. Религиозные чувства уводят человека от действительности и тем самым мешают ее преобразованию, затушевывают социальные антагонизмы и противоречия.

    Эмоциональные процессы относятся к наиболее подвижным элементам религиозного сознания. Религиозные настроения и религиозные чувства масс весьма чутко реагируют на изменения социальных условий жизни. Вспомним, к примеру, приливы фанатической религиозности масс в эпоху крестовых походов или же внезапное широкое распространение так называемых ересей.

    Быстрое распространение религиозных чувств и настроений во многом связано с действием социально–психологических механизмов подражания и внушения. Механизмы психологического внушения и подражания умело использовались и используются церковниками в целях усиления религиозных эмоций. Особую роль играют указанные механизмы в коллективных молениях некоторых сект, где религиозные чувства искусственно возбуждаются с помощью некоторых специальных средств психологического воздействия (в ходе молитвы практикуется, например, длительное коллективное повторение отдельных слов, ритмичные телодвижения и т. д.). В результате подобных исступленных молений человек иногда доходит до экстаза, он перестает воспринимать окружающее, выкрикивает бессмысленные слова. Пятидесятники именно такое состояние человека и считают его «высшим духовным озарением», нисхождением на него «святого духа».

    Какие же именно чувства используются религией, какие чувства являются наиболее характерными для верующих? Чувства верующих разных вероисповеданий, разных исторических эпох существенно отличаются друг от друга. Тем не менее, если иметь в виду современные монотеистические религии, и в частности современное христианство, то можно выделить несколько эмоций, которые играют главенствующую роль в переживаниях «среднего», наиболее типичного представителя верующих.


    Религиозный страх

    Начнем с чувства религиозного страха. Страх можно испытывать по самым различным поводам. Если человек испытывает страх в связи с реальной опасностью, которая ему угрожает, то этот страх в какой–то мере оправдан, он играет роль сигнализатора, мобилизует человека. При этом обычно вступают в действие другие чувства, которые должны как–то нейтрализовать чувство страха, вытесняя его.

    Религиозный страх — страх перед богом, перед загробной жизнью, страх перед муками в аду и т. д., т. е. страх перед тем, чего не существует.

    Социальный вред религиозного страха состоит в том, что человек направляет свои усилия на решение проблем, которые связаны только с его отношением к иллюзорному существу — богу. В сознании верующего постоянно довлеет мысль: «не прогневить бы господа». А это означает практически необходимость соблюдать целый ряд предписаний, канонов, заповедей, которые дает религия. Такого рода страх принижает человека, делает его рабом собственных вымыслов.

    Чувство страха играет важную роль в приобщении к религии ребенка. Еще малым детям начинают внушать: будешь так поступать — бог покарает.


    Религиозная любовь

    Возьмем другое чувство, о котором много говорят христианские церковники. Это так называемая религиозная любовь.

    В молитвенных домах баптистов можно видеть надпись, которая гласит: «Бог есть любовь». И идея о том, что только христианство дает любовь, что только в сфере христианской религии можно обрести подлинную любовь человека к человеку, — это одна из центральных идей, которая постоянно проповедуется церковниками и сектантами.

    Посмотрим, в чем смысл христианской любви.

    Здесь, как и в других религиозных чувствах, мы видим искажение естественного здорового чувства любви к реальному человеку. Главный объект любви верующего — это бог. В Евангелии от Матфея подчеркнуто: «Возлюби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь».

    Эту идею упорно проводят церковники и сектанты. Например, в «Братском вестнике» (1962 г., № 4) мы читаем следующее: «Любовь разделяется на два вида: любовь к богу (это первый, основной вид любви) и любовь к человеку, к ближнему, к брату своему — это второй, низший вид любви».

    Таким образом, «брата», «ближнего» церковники учат любить в той мере, в какой эта любовь не противоречит любви к богу. Поэтому христианская любовь нередко сочетается с враждой к людям другой веры или неверующим.

    Фейербах в свое время сказал по этому поводу: «Даже любовь, как самое искреннее внутреннее настроение, становится благодаря религиозности лишь мнимой, иллюзорной любовью, ибо религиозная любовь любит человека только ради бога, т. е. она лишь призрачно любит человека, а на самом деле любит только бога».

    И это находит свое отражение в поведении верующих. Нередко с правоверным христианством уживаются случаи изуверства и фанатизма. Вспомним, к примеру, самосожжения русских раскольников или массовые истребления еретиков. Ведь психологическую почву подобных явлений составляет доведенная до крайности точка зрения, при которой главное–любовь к богу, а все остальное подчинено этой любви. Если религиозный фанатик убежден, что бог от него чего–либо требует, то он может пойти на все, вплоть до преступления.


    Конкретные исследования религиозных чувств

    В социалистическом обществе религия утрачивает свои основные позиции. Вместе с затуханием религиозной веры происходит и постепенное ослабление и исчезновение традиционных религиозных чувств. Однако, как показали недавно проведенные исследования, чувства религиозного страха и религиозной любви играют все еще важную роль в сознании многих верующих в нашей стране.

    По данным исследования, проведенного В. В. Павлюком в Ровенской области (УССР), из 143 опрошенных верующих 88 (61,5%) заявили, что они испытывают «страх божий». Большинство из них представляет себе бога как грозного судью, воздающего каждому за его грехи и невыполнение религиозных заповедей. Типичные ответы верующих на вопрос, ощущают ли они страх перед богом, были: «бога боюсь, так как он может наказать за какие–либо проступки», «ощущаю страх перед богом как грозным судьей, наказывающим за грехи» и т. п.

    Интересны также данные исследования, выявляющие, насколько распространено среди верующих чувство религиозной любви (т. е. любви к богу). Результаты опроса показывают, что проповедуемое церковниками чувство любви к богу в настоящее время находит отклик далеко не у всех религиозных людей. Из 143 человек, считающих себя верующими, лишь 75 (52,5%) заявили о том, что они испытывают любовь к богу. 25 человек (17,5%) дали неопределенный ответ. Они не уверены в том, что испытывают любовь к богу. Одна из верующих, принадлежащих к этой группе, сказала: «Не знаю, люблю я бога или нет. Когда у меня не было сына, мне казалось, что я люблю бога, а потом всю свою любовь перенесла на сына». 30% опрошенных заявили, что они вообще не ощущают чувства любви к богу.

    Хотя указанные данные и не могут претендовать на полноту и нуждаются в дополнительной проверке, они, очевидно, правильно улавливают общую тенденцию, свойственную верующим в нашей стране. Под влиянием советской действительности, под воздействием социалистического образа жизни у многих верующих традиционные религиозные чувства постепенно слабеют. Это один из показателей общего процесса угасания религии.

    Однако было бы опрометчивым считать, что г религиозными чувствами в нашей стране уже почти покончено–Многие верующие по–прежнему испытывают глубокие религиозные чувства. Последние накладывают неизгладимый отпечаток на их сознание и поведение, отвлекают их от решения реальных задач практической жизни.

    У глубоко верующих людей их религиозные идеи, образы и устремления становятся как бы центром психической жизни и накладывают отпечаток на все содержание их сознания. Все познавательные, эмоциональные и волевые процессы в их сознании связываются в той или иной степени с верой в сверхъестественное и тем самым приобретают специфическую направленность. Иначе говоря, у верующего человека образуется своеобразная система ценностных ориентации и социальных установок, благодаря которой вся информация, все впечатления из окружающего мира подвергаются фильтру и переработке с религиозных позиций.


    Извращение религией нравственных чувств

    Рассмотрим этот процесс на примере нравственных чувств.

    Каждый человек обладает нравственными представлениями, взглядами, идеями, руководствуется нравственными нормами. Как нравственное существо, он в то же время всегда испытывает определенные чувства: чувство эгоизма и себялюбия или же, наоборот, альтруизма и любви к другим людям, чувство индивидуализма или коллективизма, чувства совести и раскаяния и т. п. Все перечисленные переживания выражают отношение человека к обществу, коллективу и другим людям и поэтому могут быть названы нравственными чувствами.

    Нравственные чувства глубоко верующего человека приобретают особый характер. Реальный объект, на который направлены нравственные чувства (общество, коллектив людей или отдельный человек) религия подменяет иллюзорным, вымышленным, сверхъестественным. Тем самым нравственные чувства человека используются в целях укрепления его религиозной веры.

    С точки зрения религии, главная нравственная проблема — это отношение человека к богу. Отношение человека к людям, согласно религиозному вероучению, подчинено этому главному отношению. Главные моральные заповеди верующих регулируют их отношение к богу.

    На этой основе происходит деформация, смещение обычных нравственных чувств. Возьмем, к примеру, чувство совести. У религиозного фанатика чувство совести целиком направлено в сторону иллюзорного объекта — бога. Любые его поступки по отношению к людям не вызывают в нем угрызений совести, если они «угодны богу». Поэтому религиозный фанатик может со спокойной совестью убивать людей или пытать их (вспомним инквизицию!), и с его точки зрения такое поведение будет нравственным, ибо оно соответствует ,воле бога».

    Извращение претерпевает также чувство раскаяния. Это чувство религия превращает в чувство греха, в чувство вины перед богом. Религиозный аскет расценивает свое поведение не с точки зрения того, морально оно или аморально по отношению к людям. Он заранее считает, что все естественные проявления человеческих чувств аморальны, греховны, ибо они уводят его от бога, «ввергают в соблазн». Поэтому главная задача, которую ставит перед собой подобный аскет, — уйти от реальной жизни, подавить свою «грешную плоть» и тем самым подняться до нравственного совершенства.


    Психологические корни религии

    До сих пор речь шла о религиозных чувствах, т. е. о чувствах, направленных на сверхъестественный, иллюзорный объект, созданный религиозным воображением. Подобные чувства свойственны верующим людям. Однако с религией связаны не только они. С ней связаны, хотя и гораздо более сложной, опосредованной связью, и те чувства людей, которые создают для религии благоприятную почву и могут при определенных условиях стать мостиком к ней. Их можно назвать психологическими источниками (корнями) религии.

    Определенные эмоциональные состояния человека создают благоприятную почву для воздействия на него религиозной идеологии. Психологические корни религии создают, следовательно, известные возможности для возникновения религиозной веры. Реализуются эти возможности или нет–это зависит от многих других условий, в числе которых решающая роль принадлежит социальным условиям жизни людей.

    К числу чувств, создающих психологическую почву для возникновения религии, следует отнести прежде всего страх. О связи между чувством страха и религией писали еще античные атеисты. Крылатое выражение «Страх создал богов» восходит к этой древней эпохе. Домарксовский атеизм в общем правильно констатировал эту связь, однако он не мог раскрыть социальных истоков того страха, который создал и создает богов. Социальные факторы, вызывающие в антагонистическом обществе страх человека за свою судьбу, за судьбу своих близких, страх перед тем, что сулит ему будущее, и т. п., оставались для домарксистских атеистов в тени. Только марксизм сумел выявить социальные причины того страха, который рождает в массах религию.

    Не всякий страх обязательно ведет к религии. Страх как кратковременное переживание индивида, вызванное случайными обстоятельствами (опасностью и т. п.), может и не быть связан с религией. Религию неизбежно рождает страх перед неведомыми для людей и господствующими над ними внешними силами. Именно страх перед этими силами, природа которых непонятна людям и от которых вместе с тем зависит их судьба, условия их жизни, ведет к тому, что в их сознании они выступают как силы неземные, сверхъестественные. В качестве источника религии страх выступает как более или менее устойчивое эмоциональное состояние масс, отражающее их социальное бытие, а не как разовое переживание отдельного индивида. Уничтожив гнет социальных сил, довлевших над людьми, социализм уничтожил тем самым и важнейшую социальную причину, рождавшую такого рода массовую эмоцию.

    Страх как эмоциональное состояние отдельного индивида не обязательно ведет к религии. Это относится, в частности, и к такому виду страха, как страх смерти.


    Страх смерти и религия

    Христианские церковники и богословы настойчиво стремятся внушить мысль, что только вера в бога, в загробную жизнь и в бессмертие души может преодолеть страх смерти.

    Такая постановка вопроса несостоятельна. Страх смерти нельзя трактовать как биологический, природный инстинкт самосохранения. Человек в состоянии преодолеть страх смерти, парализовать его именно потому, что последний имеет социальную основу. Он усиливается в определенной социальной обстановке и преодолевается легче также в определенных социальных условиях. Человек боится смерти больше всего тогда, когда его собственное «я» является для него центром вселенной, когда в основе его поведения лежит эгоизм, когда другие индивиды выступают для него лишь как средство к достижению личных целей. Социальные условия, разъединяющие людей, противопоставляющие их друг другу, могут необычайно усиливать страх смерти. И не случайно в современном буржуазном искусстве, равно как и в философии (экзистенциализм), страх смерти выступает как лейтмотив всех переживаний индивида. Это отражает типичные умонастроения гибнущего класса.

    Страх смерти успешнее всего преодолевают люди, объединенные общностью цели, рассматривающие свою жизнь как частицу общих усилий, общей деятельности. Сознание того, что индивидуальное бессмертие есть иллюзия, что бессмертие может быть только социальным, — это сознание не только не подавляет и не угнетает человека, но, напротив, усиливает его активность, стимулирует его творчество. Только подлинный коллективизм, развивающийся в условиях социализма, может создать благоприятные условия для преодоления страха смерти многими людьми.

    Но у людей слабых, нестойких, не имеющих твердых убеждений, страх смерти может создать благоприятную почву для восприятия мифа о бессмертии души и других религиозных идей и представлений. Сильные эмоции, не контролируемые разумом, могут стимулировать деятельность воображения и толкнуть его в ложное русло. Это относится и к страху смерти. Испанский католический писатель Мигель де Уна–муно откровенно заявил: «Верить в бессмертие души — значит желать, что–бы душа была бессмертной, но желать этого с такой силой, чтобы это желание могло растоптать разум и пойти дальше него». Для того чтобы «растоптать разум», церковники пытаются опереться на некоторые эмоции, нередко искусственно возбуждая и усиливая их.


    Другие эмоциональные источники религии

    Есть еще один комплекс чувств и настроений, который может создать благоприятную почву для религии. Это чувства горя, скорби, одиночества, т. е. все те эмоции, которые связаны со страданиями людей.

    Христианская религия издавна паразитировала на страданиях людей. Она даже создала своеобразный «культ страдания», рассматривая последнее как высшую христианскую добродетель и гарантию будущего загробного блаженства. Прав Фейербах, писавший, что «христианская религия есть религия страдания».

    Преподнося иллюзорное утешение, христианская религия опирается на отрицательные переживания, связанные с лишениями и страданиями. Она ставит их себе на службу, противопоставляя якобы неизбежным страданиям здесь, на земле, блаженство там, в потустороннем мире.

    Таким образом, в ходе атеистического воспитания мы должны думать не только об эмоциях, испытываемых верующими людьми. Не менее важно учитывать и то, что некоторые эмоциональные состояния людей создают определенную благоприятную почву для воздействия религии, могут служить мостиком к ней. Атеисты заинтересованы в том, чтобы указанные выше отрицательные переживания быстрее преодолевались. Преодоление подобных чувств во многом зависит от обстановки в коллективах, от внимания к людям. Моральная, а иногда и материальная поддержка, сочувствие и забота коллектива могут сыграть решающую роль в известные моменты жизни человека. Равнодушие, формализм, казенный бюрократизм не только калечат жизнь людей, но нередко являются той зацепкой, которая используется носителями религиозного дурмана в их целях.


    Религиозные привычки, обычаи, традиции

    В сфере религиозной психологии мы можем выделить более устойчивые, стабильные элементы и более подвижные, изменчивые.

    К первым следует отнести психическую сторону некоторых устойчивых стереотипов человеческого поведения: привычек, обычаев, традиций. Повторяющиеся акты религиозного поклонения вырабатывают соответствующие привычки, перерастающие в традиции, передаваемые от поколения к поколению. Все это откладывается в сознании верующих в виде соответствующей потребности к повторению культовых действий.

    Среди верующих в СССР есть немало таких, религиозность которых проявляется почти исключительно в совершении ими религиозных обрядов. У подобных людей нередко отсутствуют твердые религиозные убеждения. Они слабо знакомы с религиозным вероучением. Однако многие из них регулярно ходят в церковь, отмечают религиозные праздники. Этот обрядовый традиционализм чаще всего встречается у православных и старообрядцев, гораздо реже — у баптистов и других сектантских групп.

    Религиозность подобных людей неглубока, но тем не менее сложившиеся у них стереотипы религиозного поведения обладают значительной прочностью. Для их преодоления бывает недостаточно разъяснить историческое происхождение праздников и обрядов, показать их подлинный смысл и характер. Наибольших успехов в деле преодоления религиозных традиций атеисты достигают в том случае, если они умеют противопоставить религиозным праздникам, традициям и обрядам новые, социалистические праздники, традиции, обычаи и обряды.

    Отметив основные особенности религиозной психологии, мы должны более подробно рассмотреть центральный, определяющий компонент сознания верующего человека — религиозную веру.

    РЕЛИГИОЗНАЯ ВЕРА

    Религиозная вера занимает важнейшее место в религиозной идеологии и в практике религиозных организаций, rice богословские системы в конечном итоге служат обоснованию и оправданию веры, а основной целью богослужебной практики является использование разнообразных средств воздействия на людей для возбуждения и укрепления веры в бога.

    Защитники религии объявляют веру в бога врожденным свойством каждого человека, даром божиим, который в силу своего божественного происхождения не может быть объяснен с материалистических позиций. Атеистическая убежденность ученого, любая уверенность человека, не связанная с религией, рассматривается ими как несовершенное, искаженное проявление религиозной веры.

    Задача атеистов состоит в том, чтобы дать подлинно научное объяснение такому сложному психологическому явлению, как вера, уверенность, показать несостоятельность богословских объяснений этого явления, четко раскрыть противоположность религиозной веры и уверенности и убежденности, присущих материалистам и атеистам.

    Само понятие веры весьма сложно, оно включает по меньшей мере два взаимосвязанных элемента — гносеологически и эмоционально–психологически. Поэтому анализ веры предполагает как гносеологический, так и психологический аспекты рассмотрения этого явления.


    Гносеологический элемент веры

    В гносеологическом плане вера связана с особенностями как общественного, так и индивидуального процесса познания. Классики марксизма неоднократно подчеркивали сложность и противоречивость процесса познания, обосновывали тесную связь познания с общественной практикой и с ее важнейшим элементом — производственной деятельностью людей. Общественная практика, являясь основой и критерием познания, носит исторически ограниченный характер и не может в каждый данный момент полностью и окончательно подтвердить или опровергнуть те или иные предположения. В объеме знаний, которыми располагает человечество в каждый период своего развития, имеются такие знания, которые подтверждены практикой и приобрели значение абсолютных истин, и такие, которые не могут быть еще практически проверены.

    Каждое новое поколение наследует от предшествующего не только определенный уровень развития производительных сил и характер производственных отношений, но и всю совокупность знаний и заблуждений. Наряду с практически обоснованными и подлинно научными сведениями усваиваются и религиозно–фантастические представления. Но в своей практической деятельности каждое новое поколение производит проверку унаследованной информации, которая ранее была воспринята на веру; оно отбрасывает не подтверждаемые практикой идеи и предположения, уточняет и углубляет подлинно научные знания о мире. В противоположность этому реальному процессу обогащения знаний защитники религии всегда требовали сохранения веры в религиозные мифы, унаследованные от прежних поколений. Они не останавливались перед прямым запретом научных исследований во имя сохранения религиозной веры.

    Необходимость ориентироваться в многообразных и сложных явлениях природы и общества, окружающих повседневно человека, порождает стремление к выработке наиболее общих принципов объяснения и классификации явлений. Каждый человек создает для себя мысленную модель мира, опираясь на информацию, полученную от общества, и на свой личный опыт. Чем шире и глубже знания человека, чем многообразнее его связи с обществом в целом и активнее его общественная деятельность, а следовательно, богаче личный опыт, тем более правильным является его представление о мире. Но если человек не располагает достаточными научными знаниями об окружающем мире, а его практические связи с миром ограничены узкими рамками повседневного и однообразного быта, то тогда значительная часть его представлений будет основана на вере либо в силу существующего в его повседневном кругу мнения, либо в тот или иной авторитет. Не удивительно, что в таких ситуациях может быть воспринято религиозное объяснение мира.

    Как видим, реальный процесс усвоения и развития знаний включает в себя момент веры.

    В гносеологическом плане веру можно определить как принятие человеком в качестве истинных тех или иных идей и представлений, которые не могут быть в силу объективных или субъективных причин однозначно и убедительно доказаны в данный момент.

    Подобное определение характеризует любую веру в формальном отношении. В нем подчеркивается, что понятие веры характеризует состояние внутреннего мыслительного процесса человека, объект веры выступает не в своей вещной форме, но в виде идей и представлений.

    Иначе говоря, человек верит не в какой–то предмет или вещь, а в истинность того или иного понимания этого предмета или вещи. Правда, некоторые философы–идеалисты и философствующие богословы иногда называли верой и убежденность людей в объективном существовании материального мира вне человека. Однако подобное расширительное толкование веры преследует цель смешать веру и знание, представить всякое знание в виде веры, а веру — в качестве исходного момента знания. В действительности же в данном случае мы имеем дело не с верой, но со знанием, ибо тезис об объективном существовании материальной действительности вне и независимо от человека доказан всей практикой человечества и постоянно подтверждается опытом каждого человека. Объектом веры, как отмечалось выше, могут быть те идеи и представления, истинность которых не может быть однозначно обоснована и доказана. В тех случаях, когда идея или представление имеет под собой практически подтвержденное строго научное доказательство, она относится к области точного знания. Подобное разделение областей веры и знания отчетливо прослеживается при анализе как общественного, так и индивидуального сознания. Люди в своей практической производственной деятельности всегда исходили из суммы знаний, добытой в процессе освоения действительности, проверенной практикой, помещая область веры на границу освоенного и неосвоенного, познанного и непознанного. Некогда, наблюдая грозу, люди были не в состоянии познать сущность этого явления, давая ему религиозное толкование. После того как ученым удалось объяснить природу этого явления, никому, кроме весьма неграмотных людей, не приходит в голову объяснять гром и молнию действиями Ильи Пророка.

    Таким образом, по мере развития общественной практики и все большего накопления и распространения знаний об окружающем мире сфера веры все более отодвигается от границ повседневного бытия человека, находя свой объект в малоисследованных областях науки и практики.

    Рассмотрение самой веры как момента реального процесса познания кладет конец попыткам некоторых богословов представить всякую веру в качестве сверхъестественного явления, в качестве дара божьего.

    Но подобная характеристика веры отнюдь не снимает вопроса о различии религиозной и безрелигиозной веры. При чисто формальном сходстве данных типов веры между ними существует не только различие, но и прямая противоположность в объекте веры. В богословских сочинениях обычно для характеристики религиозной веры приводятся слова из Послания к евреям: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом… Верою познаем, что веки устроены словом божиим, так что из невидимого произошло видимое» (гл. 11, ст. 1, 3). В своих проповедях богословы часто подчеркивают, что религиозная вера требует верить не в то, что можно увидеть, не в то, что можно наглядно доказать, а в то, что человеку нельзя постичь и познать. В основе религиозной веры всегда лежит признание сверхъестественного. Верит ли человек в то, что мир создан богом, в божественное происхождение психики человека или в загробную жизнь и загробное воздаяние — во всем этом в основе лежит признание определяющей роли сверхъестественных сил и существ по отношению ко всему реальному, материальному миру и ко всем происходящим в нем процессам.

    Богословы заявляют, что бог и весь сверхъестественный мир не могут быть познаны человеческим разумом, в них надо верить, невзирая на доводы разума, отвергающего бытие бога. Высказывания католических богословов о возможности разумного познания бога не меняют вышеуказанной оценки путей христианского богопознания, ибо и они считают, что разум только тогда приведет к богу, когда человек согласится его искать, т. е. вначале поверит в его существование. Вера в религиозных системах из вспомогательного элемента превращена в самостоятельную, важнейшую особенность сознания, имеющую, по мнению богословов, решающие преимущества перед разумным познанием, перед системами логических доказательств. В конечном итоге все христианские богословы приходят к признанию высказанного Тер–туллианом тезиса: «Верую, потому что абсурдно». Разуму человека отводится служебная роль по отношению к вере: он должен обосновывать ее, насколько сможет, и умолкать, когда оказывается бессилен обосновать объект религиозной веры.

    Следует подчеркнуть, что если в гипотетическом знании те или иные идеи рассматриваются в качестве идей и не отождествляются с объективными вещами и процессами, то характерной чертой религиозной веры является то, что объект веры, существующий в сознании, объективируется. И богословы, и верующие настаивают на том, что объектом их религиозной веры является не сама мысль или понятие о боге, но именно сам бог, само сверхъестественное в качестве реально существующего.

    В противоположность религиозной вере вера безрелигиозная имеет в качестве своего объекта те или иные гипотетические положения, которые формулируются на основе обобщения общественной практики, исходят из научно установленных и практически проверенных истин. Являясь основанием дальнейшей деятельности, содержание такой веры либо признается ложным, либо подтверждается в ходе практической, экспериментально научной проверки, приобретая значение научно обоснованного знания. Такая вера выступает как побочный, вспомогательный элемент в процессе развития знания.


    Психологическая сторона веры

    Кроме гносеологического аспекта вера имеет еще и психологический аспект, ибо для веры характерно не просто знание о чем–то, а эмоциональное отношение к этому. Следует, видимо, отличать веру от убежденности, поскольку убежденностью обычно называют уверенность человека в истинности таких идей и представлений, которые могут быть научно доказаны, хотя в данный момент они и не признаны всеми. Иначе говоря, вера и убеждение отличаются по своему объекту, и объектом убеждения обычно является доказуемое положение. С психологической же стороны, т. е. как личная уверенность в истинности данного положения, они проявляются одинаково. Подобное различение веры и убеждения представляется необходимым в связи с тем, что богословы, объявляя веру даром божиим, присущим каждому человеку, называют верой и убежденность ученых, отстаивающих свои теории. В действительности же убежденность, например, Галилея в том, что Земля вращается вокруг Солнца, что Луна является небесным телом, вращающимся вокруг Земли, опиралась на строгие научные формулы, эксперименты и астрономические наблюдения. Это было знание, а не вера, но знание, которое необходимо отстаивать, защищать, и, естественно, поэтому от ученого требовались твердость, личное эмоциональное отношение к этому знанию.

    Из всей совокупности сведений, которыми располагает человек, объектом веры или убеждения становятся лишь те, которые имеют значение для его личной повседневной деятельности. Круг таких сведений определяется особенностями самой деятельности человека, его практическими и духовными интересами.

    Чем же порождается такое эмоциональное отношение к идеям и представлениям, или, иначе говоря, как объяснить психологический аспект веры? Богословы уверяют, что эта способность к вере заложена в душе человека самим богом при создании его. И дело, по их представлениям, заключается лишь в том, в чем находит удовлетворение эта присущая человеку жажда веры — в истинной ли вере в величайшую ценность, в бога, как у христиан, либо в вере в те или иные земные и, следовательно, преходящие ценности. В действительности же данное явление объясняется психофизиологическими особенностями строения человека, с одной стороны, и специфически человеческими особенностями освоения окружающей действительности — с другой. Начнем с последнего момента.

    Отличительной особенностью всей деятельности человека, за исключением чисто рефлекторных актов, является то, что она носит целенаправленный характер. Прежде чем действовать, человек вначале ставит цель, намечает пути и средства достижения этой цели. Подобная особенность человека выработалась в процессе общественного труда и постоянно воспроизводится в трудовом процессе. В процессе общественной практики, как и в ходе индивидуальной практической деятельности, не только подтверждаются те или иные представления, но перед человеком возникают новые, не учитываемые ранее проблемы. Сама практическая деятельность ставит человека перед новыми проблемами и требует их разрешения. Таким образом, человек приступает к практическому осуществлению своей цели, испытывая подчас недостаток информации о путях и средствах ее достижения. Поскольку сама цель имеет для человека жизненно важное значение, как, например, охота для охотничьих народов или выращивание урожая для земледельцев, постольку от него требуется упорство в достижении цели, уверенность в том, что он достигнет конечного результата. Ему приходится перебирать и пробовать многие приемы, средства, только часть из которых может привести к желаемому результату. Подобное продвижение по частично неведомому пути требует от человека уверенности, помогающей мобилизовать его духовные и физические силы.

    Способность эмоционально относиться к своим представлениям и идеям связана, как говорилось выше, и с психофизиологическими особенностями человека. Здесь уместно сослаться на выдвинутую доктором медицинских наук П. В. Симоновым концепцию о природе эмоций. Оставляя в данном случае в стороне проблему физиологических процессов, лежащих в основе эмоций, подчеркнем те стороны его концепции, которые имеют непосредственное значение для нашей проблемы. П. В. Симонов рассматривает эмоции как важный фактор в приспособительных действиях высших животных и человека. Эмоции компенсируют недостаток информации и тем самым помогают человеку (или животному) выстоять перед лицом неизвестных обстоятельств. Эмоция возникает при недостатке или избытке информации–таков основной тезис концепции П. В. Симонова. Характерной чертой эмоций является ускорение и усиление реакций, благодаря чему эмоции обеспечивают продолжение действий и при недостатке информации способствуют поискам новой информации.

    Поэтому именно те идеи и представления, которые либо не имеют однозначного обоснования, либо подвергаются опровержению и которые одновременно имеют важное значение для данного человека, приобретают эмоциональную окраску, становятся объектом убеждения или веры. В тех же случаях, когда действие совершается на основании точного знания и достижение цели не вызывает сомнений, тогда эмоции не проявляются. Поэтому они не сопровождают и такие представления и идеи, которые являются общепризнанно истинными.

    Все это показывает, что существование психологического аспекта веры имеет вполне материалистическое объяснение и, вопреки богословским представлениям, не нуждается для своего понимания в признании бога.


    Особенности религиозной веры

    Может, однако, возникнуть следующий вопрос: если наличие веры связано с процессом труда, как указывалось выше, и объектами веры являются идеи и представления, жизненно важные для человека, то каким образом идеи и представления о сверхъестественном, о всемогущем и непознаваемом боге, т. е. идеи, выходящие за пределы повседневных интересов человека, могут превратиться в объект глубокой религиозной веры? Богословы часто ставят этот вопрос, считая, что ответить на него можно только на основе признания божественной природы самой веры.

    Современная психология дает вполне материалистическое объяснение подобному факту. Одна из особенностей психического отражения действительности человеком состоит в том, что действительность открывается человеку независимо от отношения к ней человека.

    В этом и состоит процесс самого сознания, превращения неосознанного психического отношения в сознаваемое восприятие. В зависимости от конкретных целей и условий действия человеку присуща в каждый данный момент определенная установка на восприятие. Он осознает не все внешние воздействия на его органы чувств, а лишь некоторые. Приведем пример. Человек, увлеченный беседой со спутником, идет по улице и как бы не замечает окружающей его обстановки, хотя его поведение находится в полном соответствии с происходящим вокруг. Но сознательного образа улицы у него нет. Однако, достигнув нужного дома, он останавливается, осознает, что это и есть нужный ему дом. Теперь и окружающая обстановка отчетливо сознается им.

    В сфере мышления можно говорить об аналогичном процессе — человек может иметь, воспринимать многие идеи, но некоторые из них оказываются ему безразличными, другие же приобретают для него личный смысл.

    Чтобы привить человеку идею бога, видимо, необходимо, чтобы эта идея была тесно связана с повседневными жизненными потребностями человека. Установить такую связь можно только тогда, когда, с одной стороны, сам человек опытом своей жизни подготовлен к восприятию подобной идеи. Как отмечал К. Маркс, верующий — это человек или не нашедший себя, или уже потерявший, т. е. человек, пришедший, в силу определенных социальных причин, к осознанию своей слабости в борьбе с окружающими его и чуждыми ему силами. Тем самым человек уже предрасположен к восприятию такой идеи. С другой стороны, сама идея бога должна быть представлена в такой форме, чтобы она имела личное значение для человека, затрагивала его насущные интересы и тем самым вызывала определенные эмоции. Каждая религия располагает соответствующей системой аргументации, которая обеспечивает «привитие» идеи бога сознанию человека. Идея бога связывается с успехом производственной деятельности человека, с его нравственным чувством, с эстетическими переживаниями. Но главным звеном, позволяющим связать идею бога с повседневными интересами человека, является, по крайней мере в христианстве, идея личного спасения. Мысль о своей судьбе, о том, что ожидает его после смерти, не может не волновать человека. Но условием такого спасения, загробной награды за тяготы и страдания жизни богословы выдвигают веру в бога, веру нерассуждающую, которую следует сохранять, несмотря на то что разум восстает против нее.

    Стремясь веру в бога сделать основой жизни верующего, богословы тем не менее вынуждены отмечать, что такая вера присуща не всем. Они различают чаще всего три ступени религиозной веры: веру внешнюю, или ее иногда называют «верой от слышания», веру равнодушную и веру живую, горячую и страстную. Это разделение ступеней веры проведено в зависимости от того, какую роль идея бога играет в повседневном поведении человека. Вера внешняя, или «от слышания», характерна для той группы верующих, которые слышали о боге, и идея бога признается ими, однако эта идея не стала объектом постоянно действующих эмоций, не мотивирует их поведения. Они относятся к идее бога как к возможной гипотезе, кажущейся им весьма правдоподобной, но сама идея не «присуща» их сознанию, и в связи с этим эмоции, вызываемые ею, настолько слабы, что не заставляют их должным образом выполнять религиозные предписания. Такие верующие почти не посещают церквей, не соблюдают постов и праздников и вспоминают о церкви в тех случаях, когда возникает необходимость в соблюдении устойчивого ритуала — в связи с рождением ребенка и его крещением, в связи со смертью родственников и их похоронами. Другая группа верующих, имеющих веру равнодушную, соблюдает основные предписания церкви, касающиеся собственно культа, т. е. посещает более или менее регулярно церковь, выполняет другие церковные обряды. Но их повседневное поведение, как и представителей первой группы, определяется не религиозными идеями, а другими мотивами. Они верят в бога, располагают знаниями о религиозном учении, но считают, что их обязанность перед богом исчерпывается выполнением ряда формальных предписаний. Что же касается повседневного поведения, то оно определяется реальными условиями жизни, и самими верующими эти условия их жизни воспринимаются в непосредственной данности и почти не связываются с богом.

    Подобные верующие в нашей стране составляют значительное большинство. Не случайно один из современных православных богословов признал, что идея бога в умах верующих переместилась из центра к периферии сознания.

    Третья группа верующих, имеющих живую веру, тесно связывает религиозные идеи со своим повседневным поведением. Эти люди восприняли идею личного спасения как главную цель своей жизни, и во имя обеспечения спасения они стремятся претворять религиозные предписания в своем поведении, подчиняют этой цели и усилия разума, апеллируя к нему только в тех случаях, когда он помогает им оправдать свою веру.

    Говоря о специфике религиозной веры и о ее эмоционально–психологическом аспекте, нельзя»е остановиться на эмоциональном значении веры для самого верующего. Когда человек, измученный горем, личными невзгодами, уставший от жизни, обращается к религии, начинает приобщаться к жизни религиозной общины и к религиозным идеям, он получает утешение. Многие верующие говорят о том, что религиозная вера дает им успокоение, приносит чувство удовлетворения. Вера действительно может дать эмоциональную разрядку, успокоение, но происходит это совсем не оттого, что человек якобы обрел бога, нашел истину, голос, который звучал в его душе, как объясняют это явление богословы. Дело обстоит иначе. Если согласно упоминавшейся выше концепции эмоций последние призваны восполнять недостаток информации, то, следовательно, при получении информации о явлениях ослабляется и сила эмоционального напряжения. Если на человека одно за другим обрушиваются несчастья, то ему бывает трудно объяснить себе такое стечение обстоятельств, и, не имея твердых мировоззренческих принципов, он ищет облегчения в том, что может дать какое–то спокойствие. Некоторые обращаются к религии, которая претендует на то, что она на все дает ответ. Этот ответ религии прост и не требует особых знаний: «Такова воля бога. Бог посылает испытание, но он же может и наградить». За неимением другого объяснения, люди принимают его.

    Для такого человека большое значение имеет и общение с другими верующими, психологический тон, существующий в общине и созвучный настроениям личной беспомощности. В общине это чувство уже не является только личным, дух человеческой беспомощности перед сверхъестественной силой пронизывает всю общину, и это снимает с человека ощущение собственного одиночества.

    Попадая в религиозную общину, верующий помимо психологического воздействия самой общности испытывает также и влияние выработанных данной религиозной организацией средств эмоционального воздействия. Переживания, вызванные воздействием этих средств, воспринимаются самими верующими не в их непосредственности, а связываются с религиозной идеей. Но кроме этих средств массового воздействия религиозные организации выработали много приемов, предназначенных для индивидуального, так сказать, самоукрепления веры.

    Среди таких средств в первую очередь следует отметить ежедневную молитву.

    В молитве происходит как бы самовнушение, человек вновь и вновь убеждает себя в существовании бога. Излагая богу свои невзгоды, просьбы, человек невольно и сам продумывает свои заботы, заново осознает их, и уже от одного этого они перестают в ряде случаев казаться ему столь тягостными. Кроме того, надежда, что часть забот переложена на бога, в какой–то мере ослабляет эмоциональную напряженность человека, доставляя ему облегчение. Сам этот факт воспринимается верующими как новое доказательство реальности бога и истинности религии.

    Сходное воздействие на психику верующих оказывает и такой обряд, как таинство покаяния в православии и католицизме. Этим обрядом человеку предписывается заново продумать свои поступки, свое поведение в свете религиозных предписаний. Многократное повторение этого обряда приводит к тому, что у человека вырабатывается устойчивый религиозный принцип анализа всех явлений, формируется специфически религиозная структура мышления.

    На примере этих некоторых средств укрепления религиозной веры напрашивается вывод, что иррациональная идея бога, недоступная, по признанию самих богословов, логическому обоснованию, в практике религиозных организаций закрепляется тщательно отобранными средствами эмоционального воздействия. Идея бога, получающая эмоциональную окраску, становится объектом религиозной веры.

    Таким образом, веру, представляющую один из элементов познавательного процесса, играющую вспомогательную роль, религия превратила в самодовлеющее средство постижения бога, противопоставляя веру подлинно научному познанию как высший дар бога, которым обладает человек. И как бы ни пытались богословы примирить методы научного познания с религией, бесспорным остается положение о том, что для религии процесс реального познания и преобразования мира представляется второстепенной, малосущественной проблемой. Религиозной вере атеизм противопоставляет не безверие, а глубокую убежденность в творческих способностях человечества, веру в возможность построения прекрасного общества на земле. Эта вера имеет в качестве своего основания весь опыт борьбы человечества за свое счастье, она опирается на подтвержденные практикой знания о закономерных путях развития человеческого общества.

    РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

    Конкретные исследования современных религиозных верований. М., 1967.

    Платонов К. Психология религии. М., 1967.

    Попова М. О психологии религии. М., 1969.

    Угринович Д. Психология религии. М., 1986.









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх