Да нет, нет, – тут уж я совсем запутался. – в этом мире есть вещи… Есть так...

Да нет, нет, – тут уж я совсем запутался. – в этом мире есть вещи… Есть такие сферы… Нельзя же так просто: встать и пойти. Потому что самоограничение, что ли?.. Есть такая заповедность стыда, со времен Ивана Тургенева… И потом – клятва на Воробьевых горах…


Дело было, вроде, пятиминутное.

Нет, начнем сначала: была группа по сказкотерапии. Группа состояла из многих хороших и интересных людей, но динамика была тяжелая… М-да, а ведь между прочим, все участники были участницы. Это расклад всегда тяжеловатый – слишком много проекций на единственного мужчину.

Там была «центральная» тема – Спящая Красавица и как ей проснуться. Потому что все сказки были про то, что она спит и спит и спит (как вариант – умерла; «Мертвую Царевну» мы даже ставили отдельным спектаклем). И НИКАКОГО выхода. Пять дней в такой атмосфере было реально тяжело. При всей нашей друг к другу (многих) взаимной симпатии и уважении.

И вот. Была там такая Чита… (Потому что на группах я обычно оперирую кличками, которые там же рождаются; я и помню потом обычно именно эти клички, и часто «цивильные» имена многих своих «клиентов» так никогда и не знаю; а некоторые из этих кличек, конечно, приклеиваются на года). Я не помню, что за сказки она придумывала, Чита. Помню, что ее в последний день начало сильно волновать: «Так что же делать? Так что же делать? Как же выйти из сценария?» И я ей говорю, в середине где-то дня: да влегкую! Да за пять минут! Она говорит: «Да? Ах-ах-ах! А как?» А я: «Пошли сейчас на пять минут выйдем на улицу голыми погулять». Она говорит: «Ой, нет». И весь остаток дня промолчала.

Настал вечер. Мы устроили бал-карнавал, очень настоящий. Я был на нем Нарциссом (молчать, господа психоаналитики! сам знаю!) А после бала стали подводить итоги. Было полдевятого вечера, семинар до девяти. Заговорила Чита.

И говорит: «У меня из головы все не идет задание, которое ты мне днем давал. И хочется, и колется. Я ведь понимаю, что это напрямую связано с выходом из сценария – что вот он – и что я все равно торможу – и что это же и есть мой сценарий… Но так хочется из него выйти!!» Я говорю: ну ладно, в чем проблема. Это же дело пяти минут. Они у нас еще есть. Пошли.

И она – идет! То есть мы выходим в коридор, скидываем одежду и выходим на улицу. То есть в такой городской двор между стандартными пятиэтажками. И первые полминуты идем молча и довольно весело. Я беру ее за руку, пытаюсь как-то развлечь. Потому что она на глазах начинает страшно зажиматься. Во дворе, понятно, люди, хотя я не очень на них смотрю. Еще через пару минут становится понятно, что надо возвращаться – она просто мертвеет у меня в руке. Мы идем обратно, в коридоре одеваемся и заходим в зал для занятий. Там наши, сгрудившиеся у окон. Некоторые примерно в том же полуобморочном состоянии. Некоторые, наоборот, пылают возбуждением.

Я, наивный, может, думал, что тут и сказочке конец. Ан нет – это было всего лишь начало!

Через минут пять-десять у наших дверей раздается мощный гул и стуки. Мы открыли, и я вышел к «народу». Что я, кстати, понял только потом – это что я по-прежнему был в маскарадном своем раскрасе. Когда трикстер уже таки начинает морочить приличным людям головы, он это таки уже делает многоформатно.

Итак, я вышел на улицу. У дверей стояли человек десять взрослых и пяток детей-подростков. Ну, что они говорили мне – примерно понятно. Я очень постарался максимально трезвым и взрослым тоном объяснить, что это такой специальный тренинг, а в чем он состоит, я готов всем объяснить подробно через двадцать минут, когда тренинг закончится. Они продолжали шуметь. Первенство из них я бы отдал мальчишке лет одиннадцати. Он орал: «Это же психотравма! Я теперь пойду и повешусь, и вы будете виноваты!» Я повернулся к нему и сказал: «Иди, вешайся». Но его трудно было сбить. Он тут же заорал: «Не повешусь! Тогда руку разобью!» И действительно принялся рукой – локтем – изо всех сил лупить по кирпичной стенке.

Вообще говоря, это уже почти и все. «На измену» выпала добрая половина участников. Подведение итогов было в большой степени сорвано – никто ни о чем другом говорить не мог.

Потом мы закончили, и я вышел на улицу, как обещал. Там не было уже никого – только один мужчина, который сказал: «Я черный колдун. Можно зайти?»

…!

Вот видите, я не виноват. Я ж его не придумал. Я уже сильно устал за этот день и хотел отдохнуть. Мы прошли внутрь и сели пить чай.

Мужик, с одной стороны, выглядел сильно «неадекватно». С другой, было два интересных момента. Во-первых, я помнил его полчаса назад, когда он вел себя совершенно по-другому – бил себя в грудь и кричал про нравственные ценности. Такую поведенческую гибкость заценил бы любой НЛПист. Во-вторых, он очень прямо и «попадая» начал с нами разговаривать. Мне он сказал: «Ты думаешь, ты скоморох?» (хотя ни о чем таком я не говорил). А организатору семинара: «Ты думаешь, ты ведьма?» (Хотя уж она и подавно ничего такого при нем не говорила). И так далее в том же духе. Он не просто гнал белиберду. Он говорил явно осмысленные вещи.

«Толпу, – говорит, – я разогнал. Не ради вас, а для себя. Это мой участок, тут я хожу подпитываюсь. А вы собственно кто такие будете?»

Пришлось отвечать. Вообще хорошо поговорили.

У этой истории есть еще несколько красивых моментов. Через пару дней я приехал туда же, встречаться с «колдуном». На встрече он не появился, но гуляя вокруг, я вдруг увидел круглосуточное отделение милиции, до которого мы с Читой не дошли шагов тридцать. Там как раз ее сильно заломало, и я решил вернуться. Это было бы красиво. Я даже специально зашел туда внутрь и спросил у ментов, который час. Чтобы, так сказать, все-таки отметиться.

На измену в тот вечер выпала прежде всего директор того места, где мы занимались – детского центра творчества. Ей, кстати, действительно было чего бояться, в отличие от всех остальных. Вначале она очень сильно на меня «наехала». И в первые пять минут я ей даже поверил. Но, насколько я знаю, никаких дурных последствий не было. «Колдун», надо полагать, поработал. «Ведьма» написала упреждающую, очень хорошую, кстати, статью в местную газету про сказкотерапию и карнавал. Короче, «наши» «отмазали» – либо вообще не надо было никого ни от чего отмазывать.

Так вот, сходили-погуляли.


Вот что Чита написала мне где-то год спустя (я спрашивал про «дальние последствия»):


"…ну, ваще глобальных таких последствий (ну, типа, как ты писал про даму, которая осознала, что она змея) не было..

но из колеи, из которой хотела выйти – всё-таки вышла:))) поначалу-то я сильно "шашкой махала" – типа – всё могу!!! потом понемногу успокоилась и вспоминала эту нашу прогулку даже с удивлением – типа, эт я там была?:) но ощущение, что я МОГУ осталось до сих пор…

…да, потом, через пару дней после тренинга, я написала про себя сказку, которую не стала писать на тренинге.. ещё через пару дней после этого приписала ей счастливый конец:)))

.. в жизни до такого "счастливого конца" ещё не добралась:))

но ведь и жизнь ещё не заканчивается :)»


***







Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх