• ПО ЗАКОНУ МИЛОСЕРДИЯ
  • ОШЕЙНИК ДЛЯ «ЛЬВА»
  • «МОЛИТЕСЬ И БОРИТЕСЬ ЗА СВОБОДНЫЙ ХАЛИСТАШ»
  • ЕСТЬ СИКХИ И СИКХИ
  • ЕВГЕНИЙ МОВА, ОЛЕГ НИКОСИН

    ПРОЗРЕНИЕ

    ПО ЗАКОНУ МИЛОСЕРДИЯ

    Раман Сингх, сикх, 26 лет, холост. В недавнем прошлом активист Всеиндийской сикхской студенческой федерации. Окончил полный курс факультета политических наук Джайпурского университета. После активизации выступлений сикхов за создание свободного государства Халистан[4] осенью 1983 года порвал с федерацией. Вел агитацию в студенческих кругах за «тесный союз молодых сикхов и индусов», «прекращение братоубийственной резни». Выступал в печати с разоблачительными материалами относительно связей ЦРУ с федерацией, Дал халса,[5] Национальным советом Халистана и другими поддерживаемыми нами организациями.

    По последним сведениям, стал сотрудником индийских органов безопасности. Чрезвычайно опасен: знает адреса конспиративных квартир и имеет широкие связи среди сикхской молодежи в Амритсаре и прилегающих сельских районах. Целесообразно скорейшее устранение.

    (Из разведдонесения амритсарского агента в делийскую резидентуру ЦРУ США)

    Стиснув зубы, Раман Сингх нажал на спусковой крючок автомата. Нарушитель, словно наткнувшись с разбегу на невидимую стену, качнулся назад, взмахнул руками и тяжело рухнул на спину. Когда Раман подбежал к нему, тот даже не шевельнулся. Это был юноша лет семнадцати. Полуприкрытые как бы в прищуре веки и чуть растянутые улыбкой губы придавали лицу ироническое выражение. Казалось, смерть настигла его в момент шутливой перебранки с приятелем.

    Туго набитый рюкзак незнакомца оказался прижатым к земле. Нужно было бы перевернуть тело, но Раману не хотелось дотрагиваться до убитого им человека. Поэтому, чтобы вытащить рюкзак, пришлось перерезать лямки. Расстелив на земле свой плащ, Раман расстегнул пряжки и начал осторожно выкладывать содержимое. Сверху лежали пять полиэтиленовых пакетов с листовками небольшого формата, в верхнем углу которых разными красками был напечатан знакомый лозунг: «Молитесь и боритесь за свободный Халистан!» Затем последовали фунтов двадцать пластиковой взрывчатки, портативная рация и пистолет с запасными обоймами. Второй, точно такой же, все еще был зажат в руке нарушителя.

    Раман непроизвольно бросил взгляд на лицо мертвеца и вздрогнул от неожиданности. В устремленных на него темных продолговатых глазах явственно читались лютая злоба и отчаяние бессилия. Юноша был удивительно похож на смертельно раненного тигра. На всякий случай Раман носком ботинка выбил из его руки пистолет, потом нагнулся и осмотрел раны. Одна пуля прошла навылет через левое бедро, вторая, скорее всего уже в момент падения, скользнула по черепу, вызвав кратковременный шок.

    — Ты кто? — спросил Раман после того, как достал индивидуальный пакет и перевязал раненого.

    Вопрос остался без ответа. Собственно, и так все было ясно: в полумиле проходила пакистанская граница, через которую в последние месяцы зачастили не только отдельные нарушители, но и целые вооруженные группы террористов-сикхов. Поэтому следовало подумать о собственной безопасности. На той стороне наверняка слышали перестрелку, и сюда в любой момент могли нагрянуть пакистанские солдаты, уже не раз вторгавшиеся на индийскую территорию. Правда, для этого им предстояло преодолеть довольно бурную речушку Рави, так что небольшой запас времени у Рамана был. И все-таки пограничную зону следовало покинуть как можно быстрее.

    Гористая местность, покрытая довольно густым и колючим кустарником, позволяла скрыто пройти первую, самую опасную часть пути до Амритсара. Но тащить на себе все сорок миль раненого и его рюкзак Раману было явно не под силу. Взяв несколько листовок и оружие, он спрятал остальное в груде камней у приметной скалы. Из города сообщит о тайнике пограничникам. Конечно, напрасно заранее не установил с ними контакт, решил проверить все сам. Но, с другой стороны, сведения о возможном «окне» на границе были слишком неопределенными, чтобы раньше времени бить тревогу. Теперь придется полагаться только на себя. В этом неспокойном районе, раздираемом религиозными распрями, с такой «поклажей» Раман не мог даже зайти в какую-нибудь деревню, чтобы нанять повозку.

    Паренек оказался довольно тяжел. К тому же сказывались и бессонная ночь, и нервное напряжение от почти суточного сидения в засаде. А тут еще непрекращающийся июньский ливень, не приносящий желанной прохлады, а, наоборот, словно кляпом, затыкающий рот влажной духотой. Все попытки Рамана узнать у задержанного, кто он, куда и зачем шел, встречали в ответ упорное молчание. Значит, нужно быть вдвойне осторожным. Вдруг того где-нибудь поблизости ожидают сообщники? В таком случае, встревоженные его отсутствием, они сами могут отправиться на поиски.

    Около полудня ветер разогнал тучи, и в лучах солнца земля преобразилась. Засверкали серебром поля уже колосящейся пшеницы, всеми оттенками изумруда вспыхнули рисовые чеки. Но Раману было не до красот природы. Его шатало от усталости, поскольку большую часть цуги пришлось идти по бездорожью, обходя хлопковые плантации и возделанные поля. Исключение он сделал лишь для неприметной тропинки, по обеим сторонам которой высокой стеной стоял сахарный тростник, и вскоре пожалел. Раскисшая от дождя земля была такой скользкой, что требовалась ловкость канатоходца, чтобы удержаться на ногах. Через час произошло то, что и должно было случиться: он поскользнулся и вместе со своей ношей плюхнулся в лужу. Боль, причиненная раненому падением, видимо, была невыносимой: у него вырвалось проклятие на панджаби. Надо же, на тысяче языков и диалектов говорят в Индии, а юноша вскрикнул на родном языке Рамана! Ему вдруг вспомнилась другая дорога, которая, в конце концов, привела сюда.

    ОШЕЙНИК ДЛЯ «ЛЬВА»

    Те, кто, прикрываясь религиозными шовинистическими проповедями, выступает с позиции «сикхи — нация», не говоря уже о сепаратистском лозунге Халистана, вредят не только единству пенджабцев, но и делу единства Индии, давая повод ее врагам, прежде всего американскому империализму, проводить различного рода диверсии с целью расчленить страну.

    (Из выступления секретаря Совета Компартии Индии штата Пенджаб Автара Сингха Малхотры)

    Переполненный автобус медленно катил по шоссе в Джайпур, которое проходит недалеко от пустыни Тар. После Пенджаба здешний пейзаж был настолько непривычен, что Раман Сингх не отрывался от окна. Зеленеющие поля постепенно сменила сухая, почти лишенная травы степь. Потом исчезли куцые придорожные деревья. По стеклам то и дело стали стегать целые пригоршни песчаной пыли, вздымаемой порывами ветра. Духота и зной усиливались с каждой милей. Казалось, что дорога, петлявшая между невысоких холмов с обрывами и сыпучими оползнями, ведет прямо в пекло.

    Поэтому Джайпур с его правильной планировкой и широкими зелеными улицами оказался для юноши приятной неожиданностью. Особенно хорош был Розовый город — кварталы, построенные из светло-розового песчаника. В некоторых местах здания левой стороны улицы выглядели как зеркальное отражение правой. Точно повторялись даже детали орнамента.

    Как все это было непохоже на родную деревню Пуджиану! Там, в маленьком домике, спрятавшемся в тени старых эвкалиптов, остался самый близкий ему человек, гуру[7] Венкарман Сингх. Этот не по годам подтянутый сухощавый старик взял к себе сироту Рамана и вырастил из него настоящего «льва»,[8] гордого и уверенного в себе. Он не уставал внушать мальчику, что главное — это личное участие в любом достойном деле и чувство ответственности, а служение «халсе», сикхской общине, важнее, чем бездумная набожность. От него Раман твердо усвоил и другие заповеди сикхизма: отказ от каст, равенство мужчин и женщин, наконец, бесклассовое общество. Ибо, как учил легендарный Нанак, первый гуру сикхов, «истинно верующий тот, кто смотрит на всех людей как на равных». Когда пришло время, юноша дал клятву всю жизнь быть верным пяти К, пяти символам сикхизма.[9]

    Учиться в Джайпурский университет его направили на средства халсы по рекомендации гуру Венкармаиа. Поэтому Раман дал себе слово доказать, что они не ошиблись в выборе, и вскоре стал одним из лучших студентов потока. По совету профессора-политолога Раджа Сиягха Хары, взявшего юношу под персональную опеку, он решил специализироваться в сикхской истории. Тогда еще Раман не догадывался, что скрывается за пространными рассуждениями почтенного преподавателя о том, что сикхам присуще собственное «национальное лицо», отличающее их от остальных индийцев. А раз так, они обязаны воссоздать свое «независимое государственное образование», которое было провозглашено в Амритсаре в середине XVIII века. Ведь оно просуществовало почти сто лет — до 1849 года, когда лишь после длительного и упорного сопротивления англичане смогли оккупировать Пенджаб и присоединить его к своим владениям. Все это не должно лежать мертвым грузом где-то на задворках народной памяти, внушал профессор.

    Раман искренне верил ему и рьяно пропагандировал лозунг «Отечество для сикхов!» на собраниях джайпурского отделения Всеиндийской сикхской студенческой федерации, в которую вступил опять-таки по совету наставника. Кстати, его работа была признана лучшей, когда американское «филантропическое» общество «фонд Уотэмелла», являвшееся одной из «ширм» ЦРУ, объявило конкурс на тему «Почему малым нациям и народностям перспективнее проживать в собственном государстве?». Тогда член жюри американец Дж. Тортон, специально приехавший из Штатов, пожелал лично встретиться с победителем. Этот похожий на ученого седовласый господин в пенсне очень хвалил студента-сикха и дажо пообещал ходатайствовать о предоставлении ему стипендии для стажировки в Джорджтаунском университете после окончания учебы в Джайпуре.

    Столь высокая оценка окрылила молодого человека. Откуда ему было знать, что «заокеанский профессор» в действительности высокопоставленный офицер ЦРУ, опекающий «движение за независимый Халистан»,[10] а специальный цептр в Джорджтаунском университете в США занимается вовсе не научными изысканиями, а разработкой идейной платформы для пенджабских сепаратистов. Вполне понятно, что Центральное разведывательное управление США отнюдь не стремилось к рекламе. Напротив, чем большая тайна окружает его деятельность, в частности в Индии, тем меньше вероятность провалов и скандалов. Поэтому, например, о том, что Всеиндийской сикхской студенческой федерацией негласно руководят кадровые армейские разведчики Норберт Гэррет и Уильям Гримсли, работавшие «под крышей» посольства, было известно лишь нескольким ее лидерам.

    Впрочем, если бы в то время Раману Сингху сказали, что сама идея сикхской «исключительности» пропагандируется прежде всего по заданию Лэнгли, он ни за что не поверил бы этому. Ведь за создание своего государства в Пенджабе выступают, как считал Раман, все сикхи, от крестьян до студентов. Поэтому, когда федерация была запрещена, а правительство отказалось удовлетворить требования Акали дал,[11] он бросил университет и со всей страстью молодости включился в кампанию гражданского неповиновения, начатую в Пенджабе.

    «МОЛИТЕСЬ И БОРИТЕСЬ ЗА СВОБОДНЫЙ ХАЛИСТАШ»

    Посланные к нам агенты Харбаджанг Сингх и Талвиндер Сингх прибыли на место и активно ведут закладку тайников с оружием… Задачу формирования стотысячной армии боевиков считаю вполне реальной. В «отряды готовых на самопожертвование» намечено в первую очередь привлекать молодежь из Всеиндийской сикхской студенческой федерации, которая в результате предыдущей пропагандистской и психологической обработки вполне подготовлена к решительным действиям… Успешно проведено более двухсот вооруженных выступлений.

    (Из разведдонесения амритсарского агента в делийскую резидентуру ЦРУ США)

    Когда в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли решался вопрос, кого направить с тайной миссией в Пенджаб, выбор не случайно пал на Харбаджанга Сингха и Талвиндера Сингха. У обоих был немалый опыт проведения специальных акций. Первый специализировался на организации «демонстраций протеста» обучающихся на Западе студентов-сикхов во время визитов за рубеж индийских государственных деятелей. Второй еще на родине, до эмиграции, участвовал в подготовке террористических актов против общественных деятелей и представителей администрации, был объявлен государственным преступником и лишь чудом избежал справедливого возмездия, в последний момент сбежав с помощью ЦРУ из Индии. Теперь им было поручено встать во главе отрядов сикхских боевиков в Пенджабе.

    …С замирающим сердцем взошел Раман на знакомую открытую террасу, где в деревянном кресле с прямой спинкой читал высокий худой старик с белыми как снег волосами. Оторвавшись от книги и близоруко щуря глаза, он посмотрел на пришедшего и тут же пружинисто поднялся с кресла. День был жаркий, над политыми водой каменными плитами стлались легкие облачка пара, но старик двинулся навстречу Раману, шлепая босыми ногами прямо по лужам.

    — Входи, входи, мой мальчик! — радостно приветствовал он своего воспитанника. — А то я все думаю, куда это ты пропал? Меня предупредили, чтобы ждал тебя еще на прошлой неделе…

    Услышав это, Раман почувствовал облегчение. Выходит, зря он всю дорогу тревожился, как отнесется гуру к его решению оставить университет.

    — Признавайся, боялся, что рассержусь, потому и не появлялся? — словно прочитав его мысли, улыбнулся старик. — Напрасно. Джайпур да и ваша федерация подождут. А без дела и здесь сидеть не будешь. О тебе уже спрашивали из Дал халсы. Поработаешь с ними…

    Так, сам того не подозревая, Раман Сингх поступил в подчинение «людей» ЦРУ.

    Хотя, как утверждал Венкарман Сингх, в душе каждого сикха живет воин, Раман был рад, что из-за неумения обращаться с оружием попал в Дал халсе не в боевики, а в связники-курьеры. Из месяца в месяц разъезжал он по всему Пенджабу. Возить приходилось все: листовки и патроны, взрывчатку и разобранные автоматы. Конечно, это было опасно, зато он мог с чистой совестью сказать, что тоже борется за «независимый Халистан». Правда, методы и средства этой борьбы порой вызывали у него недоумение. Зачем, например, убивать священных для индусов коров перед их храмами или бросать горящие сигареты в свои гурдвары.[12] Ведь это только толкает на кровавую вражду вчерашних мирных соседей.

    Впрочем, это были сущие пустяки. В газетах то и дело появлялись куда более драматичные сообщения. Во время религиозного праздника была взорвана бомба около индуистского храма в Амритсаре. Несколько человек убиты, более тридцати получили тяжелые ранения. Неподалеку от города экстремисты-сикхи убили владельца магазина, а другого изувечили. В деревне Грантхиан они открыли огонь по мирным жителям. Три человека убиты. Да, гибли не только военные и полицейские, но и чиновники, врачи, журналисты, торговцы, рабочие, крестьяне, причем и индусы и сикхи. Раман успокаивал себя тем, что Манмохан Сингх[13] знает, ради чего приносятся эти жертвы.

    С его ближайшим помощником, «духовным отцом сикхской молодежи» Джарналом Сингхом Бхиндравале,[14] бывшему студенту довелось познакомиться лично, когда он привез в Амритсар пакет, полученный на базаре в Пативле от хозяина ювелирной мастерской.

    Резиденция Бхиндравале находилась в Золотом храме, главной сикхской святыне. Во внутреннем дворе Раман разулся, омыл ноги и накрыл голову оранжевым платком. Мраморные плиты ведущей через искусственное озеро дорожки приятно холодили подошвы, пока он шел к Хармандир Сахибу, золотому кубу с золотыми башенками-беседками по углам крыши и массивным золотым куполом. В прежние посещения храм казался ему похожим на покрытую замысловатым растительным орнаментом шкатулку для драгоценностей, которую стерегут грозные стражи в темных халатах и тюрбанах, с копьями и алебардами в руках.

    На этот раз Золотой храм сильно изменился. Раньше во внутренней галерее сидели погруженные в молитвы старики. Женщины подавали верующим в бронзовых чашах воду из священного озера. Теперь повсюду стояли часовые с винтовками и автоматами, а высокие окна Хармапдир Сахиб были заложены мешками с песком.

    Раман нашел Бхиндравалс на верхней террасе общественной кухни храма, где он произносил речь перед толпой юношей и подростков, жадно внимавших своему кумиру. С патронташем поверх длинного темного одеяния, с саблей в ножнах и револьвером 45-го калибра в открытой кобуре наставник больше походил на полководца, отдающего перед битвой последний наказ своему войску.

    Раман Сингх приготовился к обстоятельной беседе с «духовным отцом», но тот задал лишь несколько ничего не значащих вопросов, а затем вручил три запечатанных конверта, приказав сречно доставить их в Джаландхар, Лудхияну и Бхатинду.

    Об их содержании Раман догадался, когда спустя неделю началось блокирование железных дорог: группы боевиков численностью от 15 до 50 человек одновременно совершили нападения на 37 станций на территории девяти районов Пенджаба.

    После этого, когда в газетах появились фотографии спущенных под откос поездов, изуродованных тел детей, женщин, стариков, на смену недоумениям пришли тревожные сомнения: неужели независимость сикхов должна оплачиваться такой ужасной ценой? А тут еще Раману попался номер весьма информированного бомбейского журнала «Джентльмен», в котором сообщалось, что Центральное разведывательное управление США разработало строго секретный поэтапный план вмешательства в дела Индии. По словам журнала, он предусматривает военную и финансовую помощь сепаратистским элементам, дестабилизацию положения в стране путем разжигания религиозной розни, внедрение проамерикански настроенных лиц на руководящие посты в государственном аппарате и многое другое.

    И все-таки несостоявшийся историк сикхизма еще не верил, что служит не халсе, а нанятым американцами преступникам, которые предают своих единоверцев.

    …Новое задание, полученное Раманом Сингхом, было необычным. Вместе с группой боевиков из Дал халсы предстояло отправиться в амритсарский аэропорт, где им, возможно, придется участвовать в захвате воздушного лайнера. Самому Раману стрелять было не нужно, только наблюдать за происходящим, чтобы потом отчитаться перед руководством.

    … Самолет компании «Эйр Индия» со 117 пассажирами на борту оторвался от взлетной полосы делийского аэродрома Сафдарджанг, обслуживающего внутренние линии, и взял курс на север. Среди пассажиров было несколько молодых сикхов, чьи длинные усы и черные чалмы выделялись среди пестрых рубашек иностранных туристов, заполнявших салон. Около полудня командир экипажа собирался запросить разрешения на посадку в Амритсаре. Но в этот момент в кабину ворвались сикхи в черных чалмах. Размахивая кирпанами и угрожая «перерезать летчикам глотки», они приказали лететь в ближайший пакистанский город Лахор. Командир лайнера вынужден был подчиниться. После посадки в эфире зазвучал торжествующий голос главаря воздушных пиратов Гаджендры Сингха, выступившего с заявлением от имени «правительства Халистана».

    Весь день и вечер Раман не находил себе места, бесцельно бродя среди ожидающих отлета пассажиров. Известие о том, что экстремисты из Дал халсы угнали самолет, пришло полвторого ночи, превратив сонный аэровокзал в растревоженный муравейник. В переданном по радио сообщении говорилось, что террористы угрожают расправиться с заложниками, если до десяти часов утра не будут выполнены их требования:[15] Халистан получает независимость, угонщикам дают возможность устроить пресс-конференцию, арестованных главарей Дал халсы освобождают из тюрьмы.

    — Из-за этих негодяев могут погибнуть невинные люди, — мрачно пробасил пожилой сикх, когда диктор умолк. — Только безумцы могут идти на такие преступления. Ведь еще Махатма Ганди говорил, что сикхизм и индуизм — вариации одной и той же веры. Так зачем же вбивать между ними кровавый клин?..

    Раман не дослушал страстную речь незнакомца, поспешив уехать из аэропорта. Но всю дорогу до города в ушах звучали его слова: «Зачем же вбивать между ними кровавый клин?»

    Позднее в ту же ночь он рассказал об увиденном в аэропорту одному из руководителей Дал халсы Джасванту Сингху. Этот коренастый мужчина с резкими чертами лица по-своему воспринял переданные Раманом слова пожилого сикха:

    — Нет, наши американские друзья вовсе не безумцы, и мы не зря прислушиваемся к их советам. Они правы: нужно устроить у нас в Пенджабе второй Вьетнам, и тогда делийские власти будут вынуждены убраться отсюда…

    Как любил говорить резидент ЦРУ в Дели Гарри Ветерби, «продуманная разведывательная операция — это хорошо подготовленная свадьба. Во время ее проведения не должно происходить каких-либо непредусмотренных событий». Тем не менее застраховаться от случайностей невозможно, особенно если они закономерны. Хотя Раман Сингх считался надежным, проверенным человеком, он помнил усвоенное в детстве правило: нужно служить халсе, своей общине, достойными делами. А вот то, что летним днем 1983 года бывший студент Джайпурского университета оказался свидетелем события, потрясшего всю Индию, было случайностью, лишь ускорившей закономерный финал. Он своими глазами видел, как на площади перед Золотым храмом в Амритсаре двадцатитрехлетний сикх Автар Сингх и его двадцатилетний друг индус Шиам Сундар покончили жизнь самоубийством в знак протеста против попыток раздуть кровавую вражду между их народами. В оставленном молодыми людьми письме, опубликованном в прессе, содержался страстный призыв к индийской молодежи отстаивать единство перед лицом разжигающих религиозно-общинную рознь «тихих американцев» и местных сепаратистов.

    Именно там, на площади перед сикхской святыней, Раман Сингх ответил себе на мучивший его вопрос: с кем быть?

    ЕСТЬ СИКХИ И СИКХИ

    Краснеть надо тем, кто превратил Золотой храм в рассадник антинациональной смуты. Я сам сикх, много сикхов участвовало в нашей операции… Как и приверженцы других религий, они сознавали, что защищают самое святое, что есть у индийца любого вероисповедания, — национальную целостность Индии.

    (Из заявления генерал-майора Р. С. Брара, руководившего операцией по очищению Золотого храма от вооруженных экстремистов)

    Багровое солнце лениво поднималось на востоке, и под его лучами вдруг вспыхнули алым пламенем суровые, почти лишенные растительности Сулеймановы горы. Вторую ночь они провели у ручья в крохотной котловине, зажатой между холмами. Как и в первую, костер Раман разводить не решился. Зато промыл рану на ноге у пленника, приложил целебные травы, которые предусмотрительно собрал по пути. Боль у парнишки, видимо, поутихла, и он уже не метался, задыхаясь, во влажной духоте ночи. С бархатно-черного неба, не мигая, смотрели мириады ярких звезд, все вокруг было напоено покоем. Даже не верилось, что, может быть, где-то рядом люди встречают смерть, как это едва не случилось с юношей-сикхом.

    И вот тогда, повинуясь внезапному порыву, Раман поведал ему свою непростую историю.

    Возможно, именно она, а возможно, благодарность за то, что не добил и не бросил там, на границе, а тащил на себе по бездорожью, заставили раненого рассказать о себе. Отец Акала, как звали парнишку, фанатик-сепаратист, вместе с сыном пять лет назад ушел через границу в Пакистан. Они попали в специальный лагерь в Шекхупуре, неподалеку от Лахора, где готовят диверсантов для засылки в Индию. В прошлом году при переходе границы отец погиб в перестрелке с индийским патрулем. Даром в пакистанских лагерях никого не кормят. Перед подростком встал выбор: или пройти ускоренный курс обучения, или подыхать с голоду на чужбине. Среди инструкторов были и американцы. Тех, кто, подобно Акалу, не знал английского, учились в основном с помощью зуботычин. В шпионских «науках» он не преуспел — толком даже стрелять не умеет. Поэтому его зачислили в курьеры. Два раза ходил с группой в Индию, носили взрывчатку.

    Потом сочли, что справится один. Тем более что доставить груз нужно было по знакомому маршруту в деревню Бантхиан, в семнадцати милях от границы…

    И все-таки Акалу Сингху повезло, что столкнулся с ним, Раманом: чуть не погубив тело, он спас его душу. В таком возрасте она одинаково восприимчива и к ненависти и к добру. Из парня может получиться хороший гражданин-индиец. А закон… Что ж, закон тоже должен быть справедливым. Ведь за этим юношей-сикхом особых прегрешений пока нет. С такими мыслями, по-прежнему таща Акала на спине, Раман вышел к амритсарскому шоссе.

    Опустив раненого на пыльную траву у обочины, он посмотрел на часы. Половина шестого. Успели вовремя. Вот-вот должен подойти рейсовый автобус.

    Действительно, вскоре показалась медленно ползущая колымага с горой корзин и тюков на крыше. Несмотря на ранний час, автобус был набит до отказа. Только тут Раман вспомнил, что сегодня воскресенье. Поэтому многие крестьяне ехали в город целыми семьями, захватив с собой детей. На всякий случай он поднял руку. Автобус послушно остановился. Вид необычной пары говорил сам за себя. Пассажиры безропотно потеснились, и под любопытными взглядами они кое-как втиснулись в него. Заметив, что юноша-сикх еле стоит, полная индуска в голубом сари уступила ему свое место.

    Когда машина тронулась, вокруг опять потекли обычные крестьянские разговоры: о ценах на городских рынках, о коварстве перекупщиков, о видах на урожай. Говорили и на хинди и на пенджаби, но Акал ничего не слышал. Оба прошлых раза он был на родной земле ночью и уже стал забывать, какая она. А тут за окнами проносились знакомые с детства картины.

    Внезапно автобус подбросило сильным взрывом. В переполненном салоне все перемешалось, раздались душераздирающие крики, стоны. Переднюю часть автобуса охватило пламя, и люди, давя и отталкивая друг друга, полезли в окна.

    Рамана так прижали к заклинившейся задней двери, что захрустели ребра. Кое-как он освободил правую руку, вытащил из кармана пистолет и рукояткой выбил боковое окно. Потом помог выбраться нескольким пассажирам, загораживавшим Акала. Не слушая возражений юноши, Раман приподнял его с сиденья и, стараясь не задеть раненую ногу, вытолкнул в окно. Теперь можно спасаться самому.

    В этот момент из придорожных кустов выскочила группа юнцов с автоматами. Впереди, размахивая желтым флагом Халистана, бежал главарь. По его команде боевики начали поливать свинцом пылающий автобус и пытающихся спастись людей. Раман успел сделать три выстрела по бандитам, прежде чем автоматная очередь прошила ему грудь. Налетчики исчезли так же неожиданно, как и появились. Все это произошло на глазах ошеломленного Акала, к счастью упавшего из окна автобуса прямо в кювет.

    Через несколько минут к мосту только что разыгравшейся трагедии по шоссе с обеих сторон стали подкатывать машины. Из них выскакивали люди и спешили к тем, кто еще подавал признаки жизни. Подняли и Акала, который вырывался из рук и, размазывая по щекам слезы, кричал, что в горящем автобусе остался его спаситель.

    Спустя полчаса юношу уже осматривал врач в военном госпитале на одной из площадей Амритсара. Ему сделали перевязку, дали койку в брезентовой палатке-павильоне. Когда санитар ушел, юноша взял палку от стоявшей у входа метлы и потихоньку выбрался за канаты, отгораживавшие госпиталь. Он обратился к первому же полицейскому и через час сидел перед офицером безопасности — начальником Рамана Сингха. Еле сдерживая подступающие слезы, Акал рассказал все, начиная с той минуты на границе, когда замеченный Раманом в ответ на его предложение сдаться открыл стрельбу…

    Акал Сингх был готов ко всему, но только не к тому, что произошло. Офицер не отправил его в тюрьму и даже не задержал. После обстоятельного разговора, длившегося почти три часа, он дал юноше записку к директору колледжа-интерната с просьбой подлечить Акала и принять в число учащихся за счет государственного фонда помощи пострадавшим в эти трудные для Амритсара дни.

    Именно в эти дни Акал Сингх до конца осознал, в какую кровавую авантюру он оказался замешан.



    Примечания:



    1

    Мюнхенский институт по изучению СССР был создан ЦРУ в 1950 году под вывеской «Свободная корпорация научных работников-эмигрантов». Шефом института стал кадровый офицер ЦРУ Краули.



    4

    Халистан — «Земля чистых». При активной поддержке ЦРУ сикхские сепаратисты выступают с требованием создания на территории Пенджаба «независимого» государства и отделения его от Индии.



    5

    Дал халса — запрещенная военизированная организация сикхских экстремистов.



    7

    Гуру — духовный наставник, учитель.



    8

    В сикхской общине мужчинам дается второе, «благородное», имя «Сингх», что значит «лев», а женщинам — «Каур» — «принцесса».



    9

    Все сикхи-мужчины должны носить эти символы с тех пор, как последний, десятый, гуру Говинд в XVII веке сделал их составной частью своего военного кодекса: «кеш» — нестриженые волосы; «канта» — гребень, удерживающий их под тюрбаном; «кара» — стальной браслет; «кирпани» — кинжал или короткий меч; «куча» — короткие штаны.



    10

    «Движение за независимый Халистан» возникло при поддержке ЦРУ; позднее на его базе был образован Национальный совет Халистана, во главе которого встал лидер сикхских сепаратистов Джагджит Сингх Чаухан. Он открыл консульства несуществующего «государства» в Нью-Йорке, Лондоне, Торонто, Амстердаме и ряде других городов, начал выпуск собственных паспортов, денег и почтовых марок.



    11

    Акали дал — сикхская политическая партия, развернувшая после поражения на выборах в 1980 году яростную кампанию против центральных и местных властей.



    12

    Гурдвар — сикхский храм.



    13

    Манмохан Спнгх — главарь Дал халса, завербованный ЦРУ.



    14

    Бхиндравале погиб при загадочных обстоятельствах во время штурма Золотого храма 5–6 июня 1984 года.



    15

    В Лахорском аэропорту преступники были обезоружены специальным отрядом по борьбе с воздушными пиратами.









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх