• Шаапет, дух – страж местности
  • Драконы
  • Качи
  • Нимфы (Javerzaharses)
  • Торх (Торкс)
  • Дэвы
  • Алы
  • Нэанги
  • Арлезы (аралезы, яралезы)
  • Другие духи и фантастические чудовища
  • Глава 8

    Мир духов и монстров

    В армянской мифологии мир духов и монстров изобилует и национальными, и иностранными элементами. Большинство названий имеют персидское происхождение, хотя мы не знаем, сколько знаний в этой области пришло прямо из Ирана. Можно смело утверждать, что большинство этих сверхъестественных созданий носят общеиндоевропейский, даже скорее всеобщий характер. Так, любая попытка объяснить их природу в масштабах какой-то одной местности будит туманные воспоминания о древних монстрах или о завоеванных и истребленных народах и, в конечном счете, оказывается тщетной. Одной из отличительных черт этой крайне важной и бессмертной отрасли мифологии является мировое единообразие ее основных элементов. Названия, места, формы, сочетания могут приходить и уходить, но поверья, которые лежат в основе различных историй, остаются неизменными. Здесь мифология и фольклор идут рука об руку.

    Главными действующими лицами в этом низшем, но имеющем очень глубокие корни слое религии и мифологии являются змеи и драконы, добрые и злые духи и феи, также в их число следует включить классических нимф, эльфов и германских гномов; славянских вил, исламских джиннов и дэвов и т. д.

    Касаясь этой неразвитой стадии сравнительного фольклора, было бы опрометчиво устанавливать общее происхождение для всех этих многообразных существ. Хотя во всем мире в их деяниях и характеристиках проявляется много заслуживающих внимания взаимосвязей и похожих черт.

    Не принимая во внимание сложный вопрос о том, предшествует ли культ змей всем остальным религиям и мифологии и лежит ли в их основе, мы накопили достаточно древних и современных свидетельств распространенному по всему свету поверью о тесной связи змей с духами. Духи, души предков обычно появляются в облике змея. Они живут в своих старых домах и защищают их. И змей, и дух предка заинтересованы в плодовитости рода и плодородии полей. Они обладают исключительной мудростью, исцеляющей силой, дарят богатство и т. д. Они делают добро тем, кого любят, зло – тем, кого ненавидят. К тому же змеи и драконы часто являют собой физическое воплощение других духов, поэтому во все времена и во всех частях света существует огромное количество сказов о змеях, подобных историям о матери-змее скифского народа и Мелюзине, имеющей облик змеи, жене графа Раймона Пуатье (Лусиньяна). Более того, духи, особенно злые, имеют большое сходство с демонами. Как и демоны, они изнуряют людей болезнями и другими несчастьями. В действительности, по мнению многих людей, они полностью переходят в разряд демонов.

    Помня о том, что какими бы глубокими ни были наши знания и как бы далеко они ни простирались, и о том, что народы мира четко обозначили различия между этими существами, порожденными их суеверным воображением, давайте выйдем за пределы приписываемых большинству из них деяний и характерных особенностей. Это послужит нам вполне подходящим вступлением к изложению материала, касающегося древней Армении.

    Все они являются в дома как защитники добра или гонители зла; живут в руинах не потому, что это руины, а потому, что это места древних построек; имеют пристрастие обитать в труднодоступных горах, пещерах, ущельях, лесах, каменистых местностях; живут и свободно скитаются по водоемам, таким как ручьи, родники, реки, озера, моря; владеют подземными дворцами, царствами и садами и хранят тайники с сокровищами; хотя они обычно воплощаются в змей, они питают явную склонность к человеческому облику и часто появляются именно в нем. У них проявляются человеческие привычки, потребности, склонности, страсти и формы организации. Таким образом, они рождаются,

    взрослеют и умирают (во всяком случае, от насильственной смерти). Они испытывают голод и жажду, их объединяет слабость к молоку; они часто крадут зерно и охотятся. Они любят и ненавидят, женятся и отступаются от брака. В этой связи они часто предпочитают прекрасных сыновей и дочерей, рожденных человеком (особенно если это благородные дамы), с которыми они живут в этом мире или уносят в свои подземные жилища. Результатом этих союзов часто – но не всегда – становится таинственный, выдающийся, а иногда очень злобный потомок. Они крадут человеческих детей, оставляя вместо них подменышей. Они обычно (но не всегда) появляются около полуночи и исчезают перед рассветом, о котором возвещает петушиный крик. Они вызывают у человека безумие, вселяясь в его тело. Для них невыносимы кремень, железо, огонь и молния и иногда вода. Они хранят ключ к магическим знаниям, а обо всем на свете осведомлены превосходно, но не без доли странного легковерия. Они могут требовать поклонения и, часто, жертвоприношений, как животных, так и человеческих.

    Хотя эти существа могут быть классифицированы как телесные и бестелесные и даже один и тот же вид, по крайней мере в некоторых странах, может иметь и телесную, и бестелесную разновидность, верно утверждение самой их материальности, как обычно неуловимой, воздушной, и о том, что физический аспект их явно доминирует. Это правдиво даже по отношению к змею и к дракону. И наконец, так или иначе, все эти таинственные или чудовищные создания связаны с хтоническими силами.

    Благодаря таким общим характеристикам, пронизывающим весь материал, трудно подвергнуть четкой классификации факты, касающиеся армянских мифов.

    Шаапет, дух – страж местности

    Шаапет (иранский Khshathrapati, Shoithrapai-ti, властитель полей или земель) – не что иное, как широко известный змей-дух (гений) местоположений, таких как поля, леса, горы, дома и особенно кладбища. Он появляется и как человек, и как змей. В связи с жилищем армянский шаапет был, возможно, неким духом предка, который обычно появлялся в виде змея. У него был добрый нрав, за исключением случаев, когда его сердили. В соответствии с армянским переводом из Иоанна Златоуста, шаапеты были даже у виноградников и у оливковых деревьев. У Агафангела сам Христос назван шаапетом кладбищ, очевидно чтобы опровергнуть непоколебимую веру в змея-хранителя места упокоения мертвых. Нам известно, что в эллинистических странах на могильных плитах когда-то изображались змеи. Мы не располагаем авторитетными свидетельствами, которые касаются шаапета домов, но современный армянский фольклор, и особенно искаженные формы Шваз и Швод, указывают на то, что древний шаапет в Армении был и хранителем полей, и хранителем домов. Шваз сторожит сельскохозяйственные угодья и является людям один раз в год, весной. Швод – страж дома. Даже сегодня люди пугают расшалившихся детей его именем. Но их идентичность была установлена благодаря очень известной церемонии, отдаленно напоминающей патерналию (paternalia), древнеримское празднество мертвых или духов, которое проводилось с 13 по 21 февраля «из соображений умиротворения духов перед началом сельскохозяйственных работ, ведь силы подземного мира нужны были, чтобы способствовать плодородию». Но армяне не умиротворяли их простым поклонением и жертвоприношениями: они, скорее, заставляли их идти в поля и участвовать в сельскохозяйственных работах. Эта древняя церемония в ее теперешней форме может быть описана следующим образом. В последний день февраля армянские крестьяне, с мешками, в старой одежде, вооруженные палками и т. д., ударяют по стенам домов и амбаров, говоря: «Отсюда со Шводом, а сюда – с мартом!» Накануне ночью на гумне выставляют тарелку с водой, потому что, как нам известно, вода должна помогать уходу духов; та же самая идея лежит в основе погребальных обрядов славян. Поэтому, как только тарелка опрокинута, они крепко запирают двери и крестятся. Очевидно, этот очень древний и своеобразный ритуал нацелен на то, чтобы прогнать домашних духов на поля, а пролившаяся вода – знак их ухода. По описанию в книге Pshrank, Шводов, которые неохотно расстаются со своими зимними удобствами, видели плачущими и вопрошающими: «Что мы сделали, чтобы нас выгнали вот таким образом?» Уходя, они забирают с собой чистые одежды и вскоре возвращают их запачканными, без сомнения, как символ тяжких трудов в полях.

    Домашний змей приносит в дом удачу, а иногда и золото. Поэтому к нему нужно относиться по-доброму и с уважением. Если он уйдет рассерженный, в доме начнутся бесконечные несчастья и лишения. Иногда они появляются среди ночи как странники, ищущие гостеприимства, и с ними нужно обращаться тепло и с вниманием, так как иначе они могут уйти в гневе, оставляя после себя лишь горе и неудачи.

    Как существовали общинные очаги, так были и змеи, связанные с определенной местностью. Змей-хранитель четко различал чужаков и ее жителей, нанося вред первым и не нарушая покоя последних.

    Поскольку армянские духи мало чем отличаются от других в своей манере действовать, мы отсылаем читателя к их более полному описанию, до мельчайшей подробности данному в книге Абегяна «Armenischer Volksglaube» (главы 2 и 6).

    Драконы

    Близкое родство дракона со змеем признавали всегда. Обычно они считались не только отчасти похожими по виду, но их также объединяло множество общих мифологических особенностей, таких как драконья кровь, змеев или драконов камень, змеево или драконово яйцо, причем камень и яйцо были талисманами огромной ценности, которые мы встречаем по всему свету и во все времена. Они телесные существа, но в них присутствует определенная доля призрачных и демонических черт. И те и другие могут быть злыми, но в фольклоре и мифологии – редко настолько злыми, как в теологии. Из них дракон – более жестокое и демоническое по натуре существо, особенно в связи с тем, что в своих представлениях люди ассоциировали его со злыми духами. Дракон мог войти в человеческое тело и завладеть им, заставляя жертву свистеть. Но ему были присущи и такие качества, которые искупали все, и поэтому его имя принимали цари, а флаги с его эмблемой развевались над армиями. В очень распространенном иранском поверье дракон не был таким безнадежным нечестивцем, каким он предстает в образе авестийского Ажи Дахаки.

    Гора Масис, которую европейцы ошибочно называют Арарат, была главным обиталищем армянского дракона. Вулканический характер этой высокой горы, землетрясения, черный дым и языки пламени во время извержения, возможно, и подсказали ассоциации с этим ужасным монстром. Но гора была священной независимо от драконов и называлась Азат, то есть Yazata (?), «священная».

    По-армянски дракон – vishap (вишап), слово персидского происхождения, означающее «с ядовитой слюной». Когда-то это было прилагательное – эпитет Ажи Дахаки, но стало употребляться независимо даже в Иране. В армянских мифах довольно ясно различимы «главный дракон» и все остальные драконы, хотя и связанные друг с другом родственными узами; ибо драконы размножаются, чтобы не иссякало их племя. В древних песнях рассказывается множество чудесных и загадочных историй о драконе и драконовом потомстве, населявшем Масис. Большинство этих сказаний напоминают западные сказки. Некий свирепый дракон унес прекрасную царевну по имени Тигрануи, по-видимому с ее согласия. Ее брат, царь Тигран, легендарный герой, пронзил дракона своим копьем в единственном бою и освободил похищенную девушку.

    Царица Сатеник, албанская жена царя Арташеса, прекрасная и непостоянная, была очарована неким Аргаваном, вожаком племени драконов. Аргаван убедил самого Арташеса принять участие в пиршестве, которое устроил в его честь «во дворце драконов», где он предпринял несколько вероломных попыток убить своего царственного гостя. Суть сюжета не изложена, но царю, должно быть, удалось спастись, потому что он остался со своей неверной женой и потом умер естественной смертью.

    Дракон (или его потомство) имели обыкновение красть детей и подменять их маленьким злым духом из своего рода, который всегда имел весьма отвратительный характер. Знаменитой жертвой этого жестокого обычая, свойственного драконам и дэвам Армении и их европейской родне, эльфам, был Артавазд, сын вышеупомянутого Арташеса, друг Ганнибала в изгнании и основатель Арташата. История повествует о том, что Артавазд всю свою недолгую жизнь был точно таким же, как его необычные предки, и, когда он внезапно исчез, упав в пропасть со священного Масиса, все решили, что духи горы или сами драконы подхватили его и унесли с собой.

    Более важно, чем все сказания, то, что Ваагн, армянский бог огня (молнии), завоевал эпитет «жнец драконов», сражаясь против них, подобно древнему Индре. Хотя до нас и не дошли детали этих поединков, драконы в них, должно быть, имели общие черты с Вритрой, духом засухи.

    В эпических песнях также упоминается Ануш, жена дракона и мать драконовых детей. Она жила в знаменитом ущелье на высочайшей вершине Масиса.

    Литературные памятники позволяют нам предполагать, что помимо драконов как таковых существовал и род драгоменов (драконо-людей), рожденных от смешанных браков драконов с женщинами. Но мы не можем быть слишком уверены в этом, хотя не было бы ничего странного, окажись это так, потому что история человеческих верований изобилует «отцами-змеями» знаменитых людей, и характер самого иранского Ажи Дахаки легко подходит под это объяснение. Также и дети дракона, были ли они смешанными созданиями или нет, обитали вблизи Масиса, и их принимали за странных людей, чрезвычайно склонных к колдовству и обладающих в нем большим мастерством.

    Хотя это, возможно, и сказано о детях дракона, неоспоримо, что сами драконы были настоящим страхом и ужасом древних армян. Нам известно, что они жили в широком ущелье, образовавшемся после землетрясения со стороны самого высокого склона Масиса. Согласно Мовсесу, Езнику и Ваграму Вардапету, они владели домами и дворцами в высоких горах, в одном из которых, расположенном на Масисе, царь Арташес насладился опасным пиршеством, о котором мы уже упоминали.

    Драконы были телесными и личностными созданиями, одаренными высоким интеллектом и магической силой. Они славились огромными размерами и ужасным голосом (Егише). Но люди не имели четких представлений об их настоящем облике и не были в них единодушны. Обычно их представляли как громадных змеев и морских монстров, и гигантских зверей, сухопутных и живущих в воде, и образно называли драконами. Нигде не содержится даже намека на то, что у них были крылья, но Езник говорит, что Бог уничтожает дракона, «вознося на небо на так называемых быках», чтобы спасти людей от его ядовитого дыхания. Драконы появлялись в любом обличье, какое выбирали, но предпочитали образы человека или змея, как арабские джинны. Чтобы добыть средства к существованию, они занимались шутовством. Им нравилось высасывать молоко из самых лучших коров. На вьючных животных или в облике мулов и верблюдов они имели обыкновение забирать лучшие дары земли. Поэтому сторожа на гумне, после сбора урожая, часто кричали: «Стой! Стой!» («Kal! Kal!») возможно, чтобы заставить их бросить зерно, относясь к ним, как к оберегающим духам. Но они опасались произносить: «Бери! Бери!» («Аг! Аг!»)

    Драконы охотились так же, как качи, с которыми нам еще предстоит познакомиться. Иногда видели, как они мчатся в погоне за дичью (Ваграм Вардапет) и в полях расставляют ловушки и сети на птиц. Все это указывает на тот факт, что их образ жизни напоминал то, как жили люди, находясь на примитивной стадии развития. Эта особенность характерна и для западных, особенно кельтских, эльфов.

    По-видимому, драконы, как и их бесплотные родственники качи, предъявляли свои права на тех смертных, которые изначально принадлежали к их племени, и брали их под свою защиту.

    Так, Артавазда связали и держали как пленника в пещере Масиса из страха, что он вырвется на волю и станет править миром или уничтожит его. Александр Великий, чье происхождение от змея или отца-дракона было любимой темой восточных сочинителей, по мнению средневековых армян, был заключен драконами в бутылку, которую они хранили в своем горном дворце в Риме. Царь Ерванд, чье имя, согласно Алишану, значит «змей», также был пленником драконов, пребывая в воде и тумане. Должно быть, он был подменышем или, скорее, рожденным от отца-змея. Именно потому он поклонялся дэвам, а по словам Мовсеса, был сыном царевны от неизвестного отца. Его уродливость и злобность стали притчей во языцех, а под взглядом его дурного глаза рушились скалы.

    Подобно большинству народов мира, армяне всегда ассоциировали страшные погодные явления с драконом. Эта связь в их понимании была нерушимой. В довольно любопытном отрывке, в котором Егише (V в.) сравнивает гнев Йезди-герда I[38] с бурей, в самом центре описания – дракон. Нет сомнений в том, что этот дракон был связан с вышеупомянутым проявлением стихии, хотя древних свидетельств по этому вопросу недостаточно. Мнение Езника о вознесении дракона «на так называемых быках» на небо созвучно армянским средневековым рассказам о том, «как уничтожить дракона». Этот процесс всегда сопровождался громом, молнией и сильными ливнями. Ванакан Вардапет говорит: «Они утверждают, что вишап уносится. Ветры дуют с разных сторон и встречаются друг с другом. Это смерч. Если они не одолеют друг друга, то закружатся вокруг друг друга и устремятся ввысь. Глупцы, которые это видят, воображают, что видят дракона или нечто подобное». Другой средневековый автор пишет: «Смерч – ветер, устремляющийся вверх. Где бы на земле ни находились бездны и глубокие расселины ледников, ветер врывался в малейшую земную трещину и затем, отыскав выход, вырывался наверх, со страшным шумом превращаясь в плотное облако, выкорчевывая с корнем сосны, вырывая скалы и с грохотом поднимая их ввысь, чтобы снова обрушить на поверхность. Именно это они называли уничтожением дракона».

    Был ли дракон всего лишь персонификацией смерча, водного потока и грозовой тучи, вопрос сложный, на который мы не готовы дать утвердительный ответ подобно Абегяну, который разделяет мнение классической школы. Такое простое объяснение пытается охватить сразу слишком много непохожих явлений и не затрагивает такой основополагающий факт, что наивный человеческий разум представляет себе в природе многих духов в действии, но крайне редко персонифицирует саму Природу, если делает это вообще. Для него эти духи реальны, многочисленны, отчасти обезличены, изменчивы и вездесущи: обитают и на земле, и в небесах, и под землей. В случае с драконом, вызывающим бури, в представлении армян буря – вторична и лишь сопутствует исчезновению дракона, угрожающего уничтожить землю. К тому же первая или по крайней мере наиболее выдающаяся битва произошла между богом грома и молнии и драконом, сдерживающим водные потоки. Это очень важный момент, который никак нельзя упускать из вида.

    Надо упомянуть и о поклонении, доставлявшем дракону истинное удовольствие. Езник говорит, что сатана, создав дракона невероятно огромным, заставил людей поклоняться ему. Без сомнения, этот культ, по сути, был схож с почитанием злых духов во многих странах и мало чем отличался от культа змей. Согласно тому же автору, по крайней мере во времена Сасанидов даже зерванисты (маги?) потворствовали трехлетнему циклу поклонения дьяволу по той причине, что он – зло по своей воле, а не по природе, что он может делать добро и даже полностью измениться. Но этот культ не укоренился, не стал обычным и основывался исключительно на чувстве страха. Поскольку черный петух и черная курица – самые приемлемые жертвы злым духам, известные в армянском фольклоре, можно уверенно предположить, что в древние времена они играли определенную роль в обрядах поклонения дракону. Но у нас имеются и более ранние свидетельства о культе дракона в жизнеописаниях святых (история святой Рипсимэ). Автор, после рассказов о культе огня и воды, приведенных ранее, дополняет: «И два дракона, черных и зловещих, устроили себе жилище в пещере скалы, и в жертву им приносили юных дев и невинных юношей. Демоны, довольные этими жертвами и алтарями, священным огнем и источником, устраивали чудесное зрелище, качаясь, подпрыгивая и извергая языки пламени. А широкая долина внизу была заполнена ядовитыми змеями и скорпионами».

    И наконец, миф о драконьей крови был также известен армянам. Так называемый договор между Константином и Трдатом, древний, но поддельный документ, гласит, что Константин подарил своему армянскому союзнику копье, наконечник которого окунали в драконью кровь. Царь Аршак, сын Валаршака[39], также обладал копьем, обмакнутым в кровь «рептилии», и мог протыкать им толстые стены. Такое оружие предназначалось для того, чтобы наносить смертельные раны.

    Качи

    Качи – звено в естественной цепи между армянским драконом и теперешними армянскими дэвами. В действительности они идентичны широко известным (не теологическим) дэвам. Они – не кто иные, как европейские эльфы, кобольды и т. д.

    Их название значит «храбрые»; древний эвфемизм (как современное армянское выражение «наши лучшие» или шотландское «хороший народ») употреблялся применительно к миру духов с целью задобрить властных, безответственных существ, в чьих намерениях никогда нельзя было быть уверенными. Из рассказов об их привычках и деяниях можно ясно себе представить, как люди связывали их с драконами или даже путали с ними. Нашими источниками стали древние и средневековые авторы. В отличие от драконов качи были, несомненно, бестелесные создания, духи, сами по себе добрые, по словам Давида Философа[40], но Бог часто избирал их для совершения наказаний. Подобно дэвам, они прекрасно сохранились в каменистых местах, с которыми всегда были связаны, а одним из их любимых прибежищ была гора Масис. Тем не менее они встречаются почти всюду. В стране было множество мест со следами их присутствия, носящих их имя: камень Качи, город Качи, деревня Качи и поле Качи – Качавар (где охотились качи) и т. д.

    Как и драконы, качи строили свои дворцы в самых высоких местах. В древней песне сказано, что именно эти духи унесли злобного Артавазда на Масис, где он по сей день остается беспокойным пленником. К тому же они удерживали в Риме Александра Великого, а царя Ерванда в мутных водах в тумане. Они развязывали войны, что является характерной особенностью общностей змей и эльфов, и охотились. Они крали зерно с гумна и вино прямо из-под давильного пресса. Они часто находили удовольствие в том, что избивали, таскали волоком и мучили людей, дочерна щипая свои жертвы, так же как их западные сестры и братья. Люди сходили с ума из-за их пагубного влияния. В средневековой Армении посвятившие себя искусству магии, как Фауст и ему подобные, имели обыкновение умчаться к отдаленным местам и, пройдя по воде, добравшись до чужих земель, накрыть стол перед ненасытными качи, чтобы получить от них знания. И наконец, средневековые качи (а возможно, и их предки) были очень музыкальны. Людям часто доводилось слышать, как они поют, хотя нам неизвестно, зачаровывало ли их пение так же, как пение западных эльфов и греческих сирен. Однако современные представители качи своей собственной предпочитают музыку, исполняемую людьми. Согласно Джаванширу, историку, писавшему об иверийцах Закавказья, коварный армянский царь Ерванд построил храм качи в Дзунге, недалеко от Ахалкалаки в Иверии (Грузия).

    Нимфы (Javerzaharses)

    Нимфы не упоминаются у древних авторов, поэтому не совсем понятно, заимствованы они у других народов или нет. Возможно, это качи женского пола, ведь последние известны в фольклоре как мужья нимф. Алишан, не цитируя никаких авторитетных источников, утверждает, что они бродили в степях среди сосен и по берегам рек, невидимые и от природы наделенные нетленным знанием, они не могли ни узнать что-то новое, ни позабыть, что им известно. Нимфы обладали рациональным мышлением, не способным к развитию. Они любили свадьбы, пение, игру на тамбуринах и веселые праздники так сильно, что некоторые из более поздних церковных авторов путали их с какими-то злыми духами, чары которых можно было преодолеть, лишь взмолившись о божественной помощи. Невзирая на название – «вечные невесты», они считались смертными. Простые люди верили, что эти духи особенно заинтересованы в благоденствии девушек, в их нарядах, их замужестве и рождении детей. Некоторые предполагают, что Мовсес Хоренаци думал об этих обворожительных созданиях, когда писал загадочные строки: «Воды рек тихо прихлынули к своим берегам и растеклись до подножий гор и до краев полей, и юноши бродили там, будто девы были рядом».

    Торх (Торкс)

    И своим названием, и характером Торх напоминает дуэргаров (цвергов, карликов, дварфов) Северной Европы и тельхинов Греции или, точнее, Родоса. Все эти странные названия, очевидно, принадлежат к индоевропейскому языку и обозначают класс демонических существ гигантского или, наоборот, карликового размера, которых отличает владение великим мастерством во всех искусствах и ремеслах. Особенно они славились как кузнецы. В античные времена несколько мифических произведений приписывалось перу греческих тельхинов наряду с изготовлением косы Хроноса и трезубца Посейдона. Они были вредными, недоброжелательными духами, которых с незапамятных времен порой путали с циклопами. Тельхинов называли детьми моря, и они были очень малочисленны.

    Торх, который вряд ли является поздним греческим заимствованием и, возможно, принадлежит подлинно фригийско-армянскому мифу, напоминает и тельхинов, и циклопов. На самом же деле он своего рода армянский Полифем. Упоминалось, что он из племени Pascham (?). Он гордился своим уродливым лицом, гигантским грубым торсом, приплюснутым носом и глубоко посаженными свирепыми глазками. Жилище его было найдено в Западной Армении, наиболее вероятно, поблизости от Черного моря. Древние эпические песни не сумели достаточно превознести его недюжинную физическую силу и его бесстрашие. Подвиги, приписываемые ему, были еще более поразительными, чем подвиги Самсона, Геракла или даже Рустама Сакджика[41] (из Сеги стана), чья мощь равнялась силе ста двадцати слонов.

    Армянский Торх мог раскрошить кусок твердого гранита голыми руками. Он мог отшлифовать его в гладкую плиту и своими ногтями выгравировать на ней изображения орлов и много чего еще. По этой причине он известен как великий мастеровой и даже художник.

    Однажды на берегу Черного моря он повстречался со своими недругами, которые перед этим очень сильно разозлили его каким-то своим проступком. При его появлении они ринулись к морю и умудрились покрыть расстояние в восемь лье, которое пролегло между ними и ужасным великаном. Но он, не обескураженный таким расстоянием, начал с силой метать в них громадные, как холмы, валуны. Несколько кораблей затонуло во внезапно образовавшейся бездне, а другие были отнесены на многие лье могучими волнами, разыгравшимися на море.

    Дэвы

    Ахриман, главный из дэвов, был известен в Армении исключительно благодаря зороастризму. Сами армяне, вероятно, называли правителя сил зла Чар (Char), что значит «нечистый», «злой дух». Так же как в зороастризме признавался zemeka, «зима», как самый почитаемый демон, так армяне считали снег, лед, град, бури, молнию, тьму, драконов и других тварей созданиями Чара или дэвов. Хотя они практически ничего не знали о непоколебимой двойственности духовного мира или о постоянной войне между силами света и силами тьмы, кроме всех уже описанных нами духов и тех, с которыми еще предстоит познакомиться, количество дэвов было огромно. Дэвов также называли ais (слово, родственное санскритскому asu и германскому as или aes). Езник трактовал его как «дыхание». По этой причине дэвы изображались как существа из «воздуха». Как и у ангелов в мусульманстве, их тела были едва различимы. Они были и мужского пола и женского и состояли в супружеских отношениях не только друг с другом, но и с людьми. Они рождались и, возможно, умирали. Им было несвойственно жить в состоянии неограниченной анархии. Они, так сказать, были организованы под властью «абсолютного монарха». Желая напугать людей, они являлись им в снах в облике диких зверей. Но они приходили и наяву, оборачиваясь то человеком, то змеем. Их любимые пристанища – среди камней, чаще всего в развалинах. От таких мест старались держаться подальше даже самые храбрые. Однажды, когда армянский дворянин бросил вызов наместнику персидского царя, в котором текла голубая кровь, предложив проскакать верхом по каменистому грунту, принц ответил: «Отправляйся вперед и посмотри, только дэвы могут охотиться в каменистых местах».

    Кроме того, согласно более позднему магическому тексту, дэвы могут жить и действовать где угодно. Обмороки и безумие, зевота и потягивание, чиханье и зудящие шея, ухо или язык – безошибочные признаки их демонического присутствия. Но люди не были абсолютно беспомощны перед дэвами. Любой, кто был способен ловко обращаться с посохом и мечом, нанося удары по подозрительным теням, рассекая воздух, или просто держать оружие рядом с собой, укладываясь спать, мог чувствовать себя в полной безопасности от их бесконечных назойливых приставаний. Конечно, мы должны отличать широко известного дэва, сравнительно глупого и часто безвредного великана, от дэва теологического, который представляет собой разрушительный и неизменно вредный дух, расставляющий ловушки на пути человека. К последним, несомненно, принадлежали Druzes (авестийские друджи), коварные, лживые и распутные духи женского пола. Их способ самораспространения путем соблазнения мужчин в снах, описанный Авестой, известен, хотя не очень хорошо, и армянам. Возможно, они сами образовали особый класс существ, подобно пари (зороастрийские Pairikas, «волшебницы, чародейки»), которые также являлись вредными духами женского пола, хотя обычные люди не были вполне уверены в том, дэвы они или монстры. Их тоже можно было встретить в развалинах.

    Алы

    Самым отвратительным племенем демонического мира были алы. Они попали в Армению либо от сирийцев, либо от персов, которые тоже верили в них и считали духами деторождения. Ал – по-вавилонски Аш, одно из четырех общепринятых названий злых духов. Но армянский и персидский ал некоторым образом соответствует еврейской Лилит и греческой Ламии.

    Возможно, алы и были известны древним армянам, но примечательно то, что мы не слышали о них до средневековых времен. Они представляют собой косматых и щетинистых полуживотных-полулюдей. Они бывают мужского и женского пола. У каждого из них есть «мать». Часто их называли зверями, однако обычно упоминали вместе с дэвами и качи. По словам Григория Татеваци[42], они жили у воды, в сырых песчаных местах, но не возражали и против углов в домах и конюшнях. В молитве против алов они предстают нечистыми духами с горящими глазами, держащими в руках железные ножницы. Алы обычно бродили или прятались в песчаных местах. Безымянный автор описывает ала как мужчину, сидящего на песке. Его волосы – извивающиеся змеи, ногти – латунь, зубы – железо и клыки вепря. Царь, которому они служат, живет в бездне, закованный в цепи, по самую шею утопающий в расплавленном свинце, и пронзительно кричит. Прежде алы были демонами болезней, которые по какой-то причине ограничили свою активность тем, что губили только нерожденных детей и их матерей. Они нападали на мать во время родов, обжигая уши, вырывая печень и стараясь задушить вместе с нерожденным ребенком. Также они крали нерожденных семимесячных детей, которых на Востоке считали полностью сформировавшимися и развившимися к этому времени, желая принести их, «глухих и немых» (как дань?), своему жуткому царю. В других фрагментах упоминается, что они губили и ослепляли нерожденное дитя, чтобы высосать мозг и кровь и съесть плоть, вызывали выкидыш, препятствовали появлению молока у матери. Во всех странах считается, что женщины во время родов подвергаются очень сильному влиянию и воздействию злых духов. Поэтому в Армении их окружают со всех сторон железным оружием или железными предметами, отпугивающими зло и очищающими воздух в комнате и воды близлежащего ручейка (где, как полагают, обитают эти духи). Если, родив ребенка,

    мать падает в обморок, это истолковывается как признак присутствия ала. Иногда в таких случаях люди прибегают к крайним мерам, чтобы спасти мать, и выставляют ребенка на плоской крыше дома в знак примирения со злыми духами. Идентичны или, по крайней мере, близко связаны с алами так называемые теплы (thepla), из-за присутствия которых рядом с женщиной во время родов ребенок чернеет, теряет сознание и умирает.

    Нэанги

    Эти чудовищные духи, по крайней мере в армянской мифологии, находятся в близком родстве с драконами. С персидского слово «неанг» переводится как «крокодил», что вполне прозаично, хотя в персидской народной сказке о Хатим Тае нэанг предстает полумифическим морским чудищем, невероятно огромным и боящимся краба. Армянские переводчики Библии используют это слово в значении «крокодил» и «бегемот». Однако в армянской мифологии соединились в одном образе неизвестный речной монстр и мифическое существо. Нэанги личностны и бестелесны. Они – злые духи, которые устраивали свое обиталище в определенных местах и усердно старались кому-нибудь навредить. Иногда они появлялись в реках в облике женщин (русалок?). Иногда превращались в тюленей (phok) и, хватая плывущего за ноги, тащили его на дно потока, где, возможно, были их жилища, подобные тем, в каких обитали эльфы. В географии (существует в виде манускрипта), приписываемой Мовсесу, говорится, что нэан-гов можно наблюдать в реке Арацани[43] (Мурад Чаи?) и в Евфрате. Использовав животное под названием чарчашам (charchasham) для утоления своей похоти, они, подобно вампирам, высасывали из него кровь и оставляли умирать. Тот же самый автор сообщает, что, по одним сведениям, нэанг был зверем, а по другим – дэвом. Иоанн Златоуст (в армянском переводе) описывает дочь Ирода более кровожадной, чем «все нэанги моря».

    Арлезы (аралезы, яралезы)

    Древние армяне верили: если храбрый воин погибал в битве или от руки вероломного врага, духи под названием «арлезы» спускались с небес, чтобы вернуть его к жизни, зализывая раны. В мифе об Ара эти духи отождествляются с богами Семирамиды; они упоминаются также в правдивой и вполне реалистичной истории IV века об убитом Мушеге Мамиконяне, командующем армянской царской армией. «Семья не могла поверить в его смерть… остальные надеялись, что он оживет; поэтому они пришили голову к телу и положили его на башне, говоря: «Раз он был отважным воином, арлезы спустятся с небес и воскресят его». Вероятно, их название армянского происхождения и значит «лижущие храбрецов», или «лижущие Ара», или даже «вечно лижущие». Они были невидимы, но произошли от псов. Их никто никогда не видел. Очевидно, псы, от которых они ведут свой род, были вполне обычными, из плоти и крови, потому что Езник вопрошает, как создания высшего духовного порядка могли быть связаны с телесными. Представляли также, что арлезы существовали в облике животных, а именно оборачивались псами.

    Другие духи и фантастические чудовища

    Армяне также верили в существование фантастических чудищ под названием амбари или амбару, джушкапарики (вушкапарики), пайи и морские быки. Все они явно персидского происхождения. Однако же природа и нрав этих созданий покрыты тайной.

    Амбару рождались и умирали. Они представали перед людьми, воплощаясь в самых разных образах, подобно дэвам и пасвикам. Возможно, они были существами женского пола, телесными, живущими на земле, и особенно в пустынных местах и развалинах. Фон Стэкельберг считает, что слово Hambaruna по-персидски означает «домашние духи». Это подтверждается краткой формой AnЬаг, которая передает смысл фразы «обрушившийся дом или стена»; поэтому изначально амбару могли восприниматься как духи, населяющие безлюдные места. Слово также может иметь значение «красивый» или даже «гиена». Словарь древнеармянского языка определяет его как CharthoX (?), если дух живет на земле, и переводит как «крокодил», если обитает в воде. Но древнейшие авторитетные источники, такие как армянское переложение Библии и Езник, относят амбару к мифологическим существам. Предрекая Вавилону тотальное разрушение, Исайя (армянский перевод, 13: 21–22) говорит: «Там останутся лишь дикие звери, а их дома наполнятся криками. Амбару заполонят их жилища, и дэвы будут там плясать. Джушкапарики поселятся в тех местах, а дикобразы будут рождать своих детенышей в их дворцах». И здесь, и в любом другом тексте «амбару» употребляется для интерпретации Chartho? (сирен) из Септуагинты[44].

    Еще одно фантастическое чудовище – джуш-капарикили вушкапарик, осел-пайрика, бесспорно персидская концепция, которая практически никак не отражена в персидских источниках. Это название призвано обозначить полудемониче-ское-полуживотное создание или, иначе, пайрику (дэва женского пола, имеющего любовные пристрастия). Пайрика представала в облике осла и жила в развалинах. Однако Езник и древние переводчики Библии используют это слово в едва ли позволительном приближенном значении для перевода ????????????, ослобыка из Септуагинты (Исайя, 13: 22; 34.2: 14). Согласно Ваграму Вардапету, цитируемому Алишаном, джушкапарик был выдуман в Средние века как получеловек-полуосел с латунной пастью. Таким образом, он наиболее близок к представлению о кентавре, какое бы слово ни служило переводом в истории Мовсеса Хоренаци. Иногда, что сбивает с толку еще больше, оно встречается в значении «сирена» или как синоним амбару. Что касается таких существ, как пайи, которые хвастали своим человеческим происхождением (предположительно по матери), мы находимся почти в полном неведении. Во времена Езника находились те, кто утверждал, что видели их собственными глазами. Древние армяне говорили также о человеке-пайе. Пайи, вероятно, являются разновидностью парик.

    Случай с морским быком не столь безнадежен. Этот фантастический монстр приумножал свой род примерно так же, как морские кони в «Первом путешествии Синдбада-морехода». Люди утверждали, что в их деревне морской бык нападал на коров, и они часто слышали его рев.

    Можно легко вообразить, что сразу после рождения потомство чудовища бросалось к воде, как морские жеребцы из сказок «Тысячи и одной ночи», о которых мы только что упоминали. Но этот морской бык также напоминает того, что Посейдон послал на Минос как жертвоприношение, но мудрый царь неблагоразумно отошел от первоначальной цели и переправил его в свое стадо, или того, что по требованию Тезея Посейдон отправил, чтобы уничтожить его невинного сына, Ипполита.

    Еще одним фантастическим монстром, и конечно же не последним в длинном списке, был слонокозел (phlachal).









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх