Уфимский гимназист

Такой была короткая и мужественная жизнь полярного штурмана Валериана Ивановича Альбанова, прожившего девятнадцать лет в прошлом и девятнадцать лет в настоящем столетии.

Но все, что я сейчас о нем рассказал, это, так сказать, внешняя сторона биографии. А что стояло за ней? Все-таки — что он был за человек, Валериан Иванович Альбанов?

Вы можете представить его перед собой во всей сложности характера, во всей сложности его глубокой натуры? Я — пока нет. Чем жил он, помимо Севера? О чем мечтал?

Ничего этого, к сожалению, в силу бурных событий начала века мы не знаем. «Несмотря на то, что „Записки…“ В. И. Альбанова выдержали несколько изданий, ни в одном из них не было биографических сведений об авторе», — писал в 1953 году в предисловии к очередному изданию «Записок…» знаток Севера известный журналист Никита Яковлевич Болотников. Все, что мы знаем об Альбанове, — только из его «Записок…», в которых, когда дело касалось его самого, он был предельно сдержан и сух, и, как я уже говорил, из короткого сообщения участника седовской экспедиции члена-корреспондента Академии Наук СССР Владимира Юльевича Визе, опубликованного в 1949 году в «Летописи Севера»: родился там-то, кончил мореходные классы, плавал там-то, умер или погиб при неизвестных обстоятельствах.

Разумеется, Владимир Юльевич знал о нем больше, чем написал, ведь он знал Альбанова лично, он мог бы подсказать, откуда почерпнуть недостающие сведения, но, увы, у него уже тоже нельзя спросить.

Наверное, многое бы открыл дневник Альбанова, который он вел на «Св. Анне» с первого дня, как поднялся на ее борт, и до того времени, когда покинул ее, и еще месяц уже ледового пути, но эта часть дневника пропала у мыса Гранта, тетрадь была на каяке Шпаковского и Луняева.

Мне хотелось бы побольше узнать о его детстве. Все, повторяя В. Ю. Визе, пишут, что Валериан Альбанов родился в 1881 году в Воронеже в семье ветеринарного врача, но рано потерял отца и потому воспитывался у дяди в Уфе. Но ничего не пишут о матери. А кто она была? От кого у него эта магическая тяга к дальним дорогам? Умерла она еще раньше мужа? Или семья была многодетна, после смерти мужа было не под силу воспитывать всех, и Валериану, хотел он этого или не хотел, пришлось уехать в Уфу? В какую среду он попал в Уфе? Что за люди его окружали? Что за человек был его дядя? С кем Валериан дружил? Ведь все формируется в детстве.

Кого спросить? Как я уже говорил, наверное, мало кто из его друзей детства дожил до седин и умер своей смертью. Революция разрубила их, вчерашних уфимских гимназистов, хотели они этого или не хотели, на два непримиримых лагеря. Некоторые из них стали пламенными революционерами, другие же, естественно, позже примкнули к Белому движению. Третьих не спрашивали, чего они хотят, на ту или другую сторону мобилизовали силой.

С надеждой я шел в уфимскую среднюю школу № 11, бывшую Первую правительственную мужскую гимназию, сделавшую очень много в деле просвещения края, давшую стране много честных и выдающихся умов. В ней учились великий русский художник Михаил Васильевич Нестеров и выдающийся геолог, основатель отечественной вулканологии академик Александр Николаевич Заварицкий. Скорее всего, в ней учился и Альбанов.

В школе хороший краеведческий музей, в нем собран интересный материал почти обо всех гимназистах и учащихся, впоследствии ставших известными, но об Альбанове в нем впервые слышали, и это даже настораживало, не напутал ли Владимир Юльевич Визе. Не было фамилии Альбанова и в сохранившихся за те годы списках выпускников гимназии, не было такой фамилии и в картотеке уфимского краеведа Георгия Федоровича Гудкова, а он-то уж не пропустит мимо себя ни одну хотя бы сколько-нибудь интересную личность старой Уфы.

Тем не менее в Центральном государственном архиве Башкирии я первым делом запросил так называемый «Алфавит»— указатель имен Первой правительственной гимназии.

И сразу же — удача. Я еще не знаю ее размеров, но удача: на первой же странице неровным детским почерком выведено: «Альбанов Валериан», напротив — номера фонда, описи и дела, где я что-то могу узнать о нем.

Волнуясь, жду. Наконец приносят. Первая папка. Список учеников приготовительного класса за 1891/92 учебный год. Первой в нем стоит фамилия Альбанова. Потом идут Архангельский А., Гагин К., Блохин А., Кабанов А.… Кем они стали, эти мальчишки, учившиеся в приготовительном классе вместе с Валерианом Альбановым? Имели ли они на него какое-либо влияние?.. Лабентович А., Лисовский Р., Охримовский В.…

Листаю списки гимназистов других классов за этот же год. Ого! В первом «а» классе учился Кадомцев Эразм — в будущем известный революционер, один из братьев Кадомцевых, основателей и руководителей первых в России боевых организаций так называемого народного вооружения, ставших прообразом боевых дружин Пресни, Октябрьской революции, а потом и регулярных частей Красной Армии. Эразм Кадомцев — организатор известной Демской «экспроприации» под Уфой денежных средств, которые пошли на организацию V (Лондонского) съезда партии большевиков, один из организаторов первой боевой конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе, начальник Уфимского губернского штаба боевых организаций народного вооружения. Затем он возглавит разведку Восточного фронта красных, позже, став заместителем Дзержинского, примет командование всеми войсками ГПУ страны. Еще позже станет заведовать… Госкино. Мало кто знает, что сюжет кинофильма «Броненосец Потемкин» Сергею Эйзенштейну был подсказан Эразмом Самуиловичем Кадомцевым..

Конечно же гимназистами они были знакомы, как, наверное, знаком был Альбанов и с Заварицким: помимо гимназии они могли встречаться уже в Петербурге, где учились: один — в мореходных классах, другой — в горном институте.

А во втором «б» в это время учился Егор Сазонов, позже знаменитый террорист, чье имя до сих пор носит одна из улиц Уфы. Тот самый печально знаменитый Егор Сазонов, который 16 июля 1904 года на Измайловском проспекте в Петербурге по постановлению боевой организации партии эсеров бросил бомбу в министра внутренних дел Плеве. Кстати, это были ученики гимназии, почти все преподаватели которой со временем, поверив в Уфимскую директорию, ушли с Колчаком.

А вот список гимназистов-первоклассников за следующий 1892/93 год. Первым в нем опять-таки Альбанов, а дальше… а дальше Кадомцев Эразм, который, оказывается, ни больше ни меньше, как остался в первом классе на второй год. А я еще гадал, знакомы ли они были! Может, даже сидели за одной партой. Дружили ли они?

В этой же папке нахожу слегка пожелтевшую по краям бумагу, из которой узнаю, что гимназист Валериан Альбанов был освобожден от платы за учебу.

Все правильно: от оплаты освобождались сироты.

Смотрю списки гимназистов за 1893/94 учебный год. Второй «а» класс, второй «б» класс. Что? Фамилии Альбанова в них нет. Куда же он мог деться?

Перебрасываю страницы назад. Заглядываю в список первого «а» класса за этот же год. А, гимназист Валериан Альбанов — тоже второгодник. Поневоле поверишь в притчу, что все выдающиеся люди — второгодники.

Тем временем мне приносят новую папку, и снова удача: в ней среди личных дел других гимназистов личное дело гимназиста Валериана Альбанова. Все «дело», правда, состоит из двух листов, но все равно это удача:

«Свидетельство. Предъявитель сего сын чиновника Валериан Альбанов, православного исповедания, родившийся 26 мая 1882 года, поступил в приготовительный класс Уфимской мужской гимназии 1 ноября 1891 года по свидетельству Оренбургской гимназии и обучался в ней по 3 января 1895 года, при хорошем поведении (4) и преподаваемых во втором классе предметах оказал следующие успехи (за 2-ю четверть 1894/95 учебного года):

В Законе Божьем — удовлетворительно (3); русском языке — посредственно (2); латинском языке — удовлетворительно (3); математике — удовлетворительно (3); географии — удовлетворительно (3); немецком языке — посредственно (2); рисовании хорошо (4); чистописании — удовлетворительно (3).

3 января выбыл из второго класса по прошению дяди.

До поступления в Уфимскую гимназию он, Валериан Альбанов, обучался в приготовительном классе Оренбургской гимназии. В бытность свою в Уфимской гимназии оставался на два года в первом классе».

По свидетельству В. Ю. Визе, Альбанов родился в 1881 году. На какие документы Владимир Юльевич опирался? Скорее всего, на более поздние. И не прибавил ли в свое время Валериан Альбанов себе год, чтобы иметь возможность поступить в мореходные классы?..

И вторая бумага, подтверждающая отчисление Валериана Альбанова из Первой Уфимской гимназии:

«Его Превосходительству Господину Директору Уфимской гимназии инспектора народных училищ Бирского района А. Альбанова. Прошение.

По семейным обстоятельствам ученик второго класса Валериан Альбанов не может продолжать образование в Уфимской гимназии, а потому покорнейше прошу Ваше Превосходительство уволить его из вверенной Вам гимназии и выдать ему, Валериану Альбанову, хранящиеся при фондах гимназии его документы под его расписку.

(Покорнейший проситель инспектор народных училищ Бирского района статский советник Алексей Альбанов.) (27 декабря 1894 года, г. Уфа».)

Внизу приписка другим почерком:

«За учеником 2 класса В. Альбановым книг из ученической библиотеки не числится».

Эти два документа многое открывали, и я потирал руки от волнения, но в то же время разочаровывали — они не вели к новым находкам, а наоборот, в какой-то мере запутывали поиск: по утверждению Визе, Валериан Альбанов поступил в мореходные классы после Уфимской гимназии, а он отчислен из нее из второго класса.

Но что же нового узнали мы из этих документов? Что до Уфы после Воронежа какое-то время он жил в Оренбурге, где начал ходить в приготовительный класс. С кем он там жил? С матерью? С другим дядей? Или этот дядя жил тогда в Оренбурге?

Сейчас сентябрь. Я смотрю на сегодняшних первоклашек на уфимских улицах, задумчиво бредущих после занятий под желтыми кленами с ранцами за плечами, и стараюсь представить приготовишку Альбанова и вижу его почему-то тихим и замкнутым мальчиком, хотя вряд ли он был таким. По поведению «четверка». Любопытно: «посредственно» по русскому языку — а позже несомненные литературные способности: «Записки…» Валериана Ивановича Альбанова написаны упругим, образным, точным и емким языком. «Тройка» по географии — скажи тогда учителю географии, что со временем гимназист Альбанов станет одним из лучших полярных штурманов, тот бы, наверное, в отчаянии замахал руками или снисходительно улыбнулся: «Что вы!» И единственная «четверка» — по рисованию.

Надеялся, но сколько ни искал, в архиве гимназии я не нашел так называемый кондуитный журнал на гимназиста Альбанова. А жаль, он многое мог бы дать. Листаю кондуитные журналы других гимназистов, в них записывалось абсолютно все: поощрения и наказания, вызовы в гимназию родственников, такой-то гимназист тогда-то на уроке Закона Божия ударил линейкой соседа, а такой-то гимназист тогда-то на улице на виду у всей мужской гимназии поцеловал гимназистку Н.

Но все-таки почему и куда он выбыл из гимназии в середине учебного года? Был исключен за плохую успеваемость и плохое поведение, и сделали хорошую мину, чтобы он имел возможность поступить в другую гимназию? Ведь примерно к этому году относится и его побег на лодке по Белой в «кругосветное» путешествие. Или он успел натворить что-нибудь еще? «Тройка» по географии не говорила о его равнодушии к географии — несмотря на нее, он уже тогда мечтал о дальних морских дорогах.

Куда в Уфе могли его пристроить учиться помимо Первой гимназии? За советом иду к известному уфимскому краеведу, бывшему члену ЦК партии правых эсеров, Николаю Николаевичу Барсову.

— Если только в частную гимназию. В Уфе в то время была лишь одна правительственная мужская гимназия. Но зачем Альбанову-дяде было устраивать племянника в частную гимназию — там нужно было платить за обучение немалые деньги, а в государственной гимназии Валериан Альбанов как сирота имел право на обучение бесплатное.

— Да, в Первой гимназии он был освобожден от оплаты.

— Кто был его дядя?

— Инспектор народных училищ. Статский советник.

— Статский советник? Ого! Штатский полковник. Для тогдашней Уфы это была заметная фигура. Но почему же о нем ничего нет в картотеке Гудкова? Альбанов-дядя, несомненно, был человеком довольно состоятельным, но все-таки маловероятно, чтобы он мог определить племянника в частную гимназию. Вы говорите, что Валериан Альбанов в подготовительном классе учился в Оренбурге? Не мог дядя отправить его туда обратно — на полное государственное пансионное обеспечение? Или к родственникам другим? Не мог отправить в Казань?

— А в Бирске тогда не было гимназии? Дядя в то время был инспектором народных училищ Бирского уезда. Не мог он в связи с этим в Бирск?..

— Нет, в Бирске гимназии не было.

— А в Уфимское реальное училище он мог его определить?

— Пожалуй, мог. Реальное обучение было ближе к жизни, а ведь, как вы говорите, дядя хотел сделать из него инженера. Подождите, может, потому он его и перевел в реальное училище, а? Программа его отличалась от программы классической гимназии, но в начальных классах это различие было незначительным Из второго класса он вполне без ущерба знаний мог перейти в реальное. Но архивов реального училища, как вы знаете, не сохранилось, как и архивов частных гимназий. Но я не думаю, что Альбанов, учась в частной гимназии, мог получить приличное образование. За редким исключением там учились оболтусы из богатых семей… А никаких других документов в личном деле не сохранилось?

— В том-то и дело. Да они и не могли сохраниться. Как свидетельствует приписка, все документы «выданы гимназисту Альбанову под расписку».

Еще и еще раз перечитываю прошение дяди. Что же за семейные обстоятельства все-таки могли быть, которые заставили его забрать племянника из гимназии? Не нахожу ответа.

На всякий случай запрашиваю в архиве списки учителей и всех, могущих иметь отношение к просвещению в Бирском учебном районе. Ни среди них, ни среди учеников фамилии Альбанова нет. Листаю «Вестник Оренбургского учебного округа», всевозможные справочные книжки Оренбургской губернии — никаких Альбановых не нахожу. А что, если забрали его не Альбановы, а родственники по матери, девичьей фамилии которой я не знаю?

После загадочного отчисления Валериана Альбанова из гимназии личность дяди стала для меня еще более загадочной. Какой он был, дядя? Добрый, отзывчивый. Или — наоборот? Добрый, отзывчивый вряд ли бы отказал в средствах на существование. Нужно каким-то образом искать сведения о дяде. Теперь только они могут дать ниточку для дальнейшего поиска.

Инспектор народных училищ. А что, если попробовать покопаться в архивных фондах директора народных училищ?

И вот после долгих поисков у меня в руках «Формулярный список о службе инспектора народных училищ Уфимской губернии Белебеевского уезда (уже Белебеевского?) статского советника Алексея Петровича Альбанова: сын священника (прав был Гудков, утверждая, что Альбановы — фамилия, скорее всего, священническая). Окончил Казанскую духовную семинарию. Кандидат богословия. В 1877 году определен на работу в Уфимскую духовную семинарию, одновременно с 1879 по 1881 год преподавал русский язык в Уфимской женской гимназии.

Женат первым браком на дочери протоиерея Добровидова Анне Алексеевне. Чада: Николай, родился 12 ноября 1891 года и Петр — 16 июня 1894 года. Имеет дом в Уфе.

1883 год. Инспектор Киргизской школы Букеевской орды.

1889. Инспектор Оренбургской киргизской учительской школы.

1891. Инспектор народных училищ Бирского уезда.

1893. Заведование школами Белебеевского уезда.

1896. Назначен инспектором народных училищ Белебеевского уезда.

1902. Определен на пенсию за выслугу 25 лет. Оставлен на службе.

1904, 1 января. Уволен в отставку».

Значит, ни в 1894-м, ни в 1895 годах Алексей Петрович Альбанов из Уфы не уезжал. Уезжал раньше — в Оренбург, где вместе с ним, а не с матерью, был и Валериан, поступивший там в приготовительный класс. Не уезжал Алексей Петрович из Уфы и до 1904 года. Тогда какие же семейные обстоятельства заставили его забрать племянника из гимназии? Правда, в июне 1894 года (прошение об отчислении Валериана Альбанова подписано декабрем) у него родился второй сын. Неужели это событие каким-то образом могло повлиять на судьбу Валериана Альбанова? Непоседа, он стал лишним в семье?

На все эти вопросы я пока не в силах ответить. Но зато мы теперь в какой-то мере можем представить атмосферу, в которой воспитывался Валериан Альбанов: дед — священник, дядя — кандидат богословия, его жена — дочь священника. Гости — священники… Он не раз, видимо, заставлял краснеть это благочинное семейство: уж хотя бы Закон-то Божий он мог знать лучше чем на «тройку».

В архиве директора народных училищ сохранились пространные отчеты, доклады инспектора народных училищ Алексея Петровича Альбанова о состоянии просвещения во вверенных ему уездах. Ради справедливости нужно сказать, что в этой должности он сделал многое для просвещения края. А в его ведении были школы и училища в нынешних Бирском, Благовещенском, Мишкинском, Белебеевском, Миякинском и других районах Башкирии. Он много и часто ездил, его отчеты отличаются заботой о деле, конкретностью, точностью, иногда они резки, когда он обнаруживал, что какой-то сельский учитель или священник плохо относится к своим обязанностям или даже запил. Будем считать, что статский советник, инспектор народных училищ Алексей Петрович Альбанов внес свой достойный вклад в дело просвещения края, хотя и не мог препятствовать «дурному» и неправильному, по его мнению, направлению ума своего племянника Эти отчеты заставили меня относиться к нему с большим уважением, чем прежде, хотя какое-то интуитивное предвзятое отношение к нему почему-то осталось.

Но оставим дядю в покое. Тем более что интересует он нас постольку, поскольку у него воспитывался Валериан Иванович Альбанов. Тем не менее благодаря ему мы узнали, что отца Валериана Альбанова звали Иван Петрович, это, может, даст нить дополнительного поиска. А может, сохранился дом Алексея Петровича, где у него жил Валериан? Скорее всего, это недалеко от Белой, раз она так властно позвала его в «кругосветное» плавание.

Перелистываю десятки всевозможных «Справочных книжек и адресных календарей», «Календарей и справочных книжек» Уфимской губернии заразные годы. Бесполезно. Наконец в «Списке имеющих, на основании Высочайше утвержденного 11 июня 1892 года городового положения, право участия в выборах городских гласных по городу Уфе и кандидатов к ним на четырехлетие 1901–1904 гг.» под номером шесть нахожу:

«Фамилия, имя, отчество — Альбанов Алексей Петрович, статский советник.

В какой части и улице города находится недвижимое имущество: 2, Аксаковская.

Стоимость недвижимого имущества по городской оценке: одного — 1000 рублей, всех — 1000 рублей».

Значит, жили Альбановы на Аксаковской улице в небольшом по тем временам собственном доме. Но как найти этот дом, если он, конечно, сохранился? За последние десятилетия Аксаковская улица сильно изменилась. Особенно с ее начала, откуда хорошо видна Белая, дали за ней — синие, в дымке.

Запрашиваю еще один список — «Список лиц, имеющих право быть присяжными в 1901 году по Уфимскому уезду». Фамилия статского советника Альбанова в нем есть, но дальше меня ждало разочарование; напротив графы «местожительство» стояло просто: г. Уфа.

И снова обращаюсь к «Адреса-календарям». И надо же — до 1904 года в них не указывались подробные адреса должностных лиц, потому что до 1904 года в Уфе не было нумерации домов, а в 1904 году, когда ее наконец ввели, в «Адрес-календаре» вместо Альбанова в должности инспектора народных училищ Белебеевского уезда числился уже некий коллежский секретарь Дворжецкий. Алексей Петрович Альбанов в 1904 году вышел в отставку.

Но это не лишает надежды: в связи с введением нумерации домов по решению городской думы была издана книга — «Список улиц и домовладений г. Уфы». Она-то уж мне обязательно поможет.

Странно, фамилии Алексея Петровича Альбанова в ней не нахожу. Есть Альбанов, но другой — Михаил Васильевич, чиновник, проживающий на углу Маминской и Водопроводной.

В чем же дело? Что касается «Адрес-календаря», то все понятно: туда включали только должностных лиц, а Алексей Петрович ушел в отставку. Но почему его фамилии нет в списке домовладельцев? Статский советник, пусть даже отставной, заметная фигура в тогдашней Уфе.

Неужели, подав в отставку, он уехал из Уфы? Скорее всего, ведь у него было два сына, и ни одного из них ни в те годы, ни позже нет в списках Уфимской гимназии. Впрочем, Алексей Петрович мог определить их в Духовную семинарию или реальное училище, может быть, он тоже мечтал видеть их инженерами. Старший сын, Николай, родился в 1891 году, и не мог же он до 1904 года, то есть до предполагаемого отъезда отца из Уфы, болтаться неучем.

Интересно, кем они стали, сыновья Алексея Петровича? Вот они-то уж многое могли рассказать, они-то уж обязательно знали о судьбе своего двоюродного брата. Священниками — по семейной традиции? Или все-таки отец, как и племянника, хотел видеть их инженерами? Кем они стали во время революции, в гражданскую воину? В 1917 году одному из них было двадцать шесть, другому — двадцать три года…

В фондах Музея Арктики и Антарктики в Ленинграде, откуда мне коротко сообщили, что «музей не располагает сведениями о личной жизни В. И. Альбанова», среди многочисленных его документов хранятся две его фотографии: «В. И. Альбанов в возрасте восьми лет с сестрой», «Альбанов-гимназист с сестрой». Значит, у него была сестра. Но тогда где воспитывалась она? У других родственников или вместе с братом приехала в Уфу? Была она старше брата или моложе?

Как попали эти фотографии в музей, как, впрочем, и все другие документы Альбанова: книжка для внесения сведений о службе на морских судах в судоводительских званиях, книжка члена Всероссийского союза моряков и речников торгового флота, другие документы? Кто-то же передал их туда. Но кто? Кто случайно оказался рядом с ним в день смерти? Сослуживцы, родственники? Александр Конрад? По возможности надо будет их тщательно изучить.

Конрад… Вот кто мог бы, наверное, рассказать о нем больше, чем кто-либо. Но Александр Эдуардович Конрад умер в 1940 году. Говорят, в Музей Арктики и Антарктики как-то заходила его дочь, но в музее мне так и не смогли найти ее адреса.