В Нагурской

Время шло. Арктика стремительно менялась у меня на глазах. Впрочем «стремительно» — это будет слишком сильно сказано. Просто за то время, что я в ней работал, — начиная с 1960-го, — за какой-то десяток лет произошло столько изменений, сколько не происходило за многие века. Во мне крепло ощущение, что Арктика просыпается. На всем океанском побережье рождались новые и росли уже заложенные когда-то поселки. Возле них строились взлетно-посадочные полосы и посадочные площадки — в основном на песчаных косах и на берегу океана. Усть-Кара, Тамбей, Тадибеяха, остров Диксон, Усть-Тарея, Надежда, Волочанка, Хатанга, Косистый, Оленек, Таймылыр, Нижнеянск, Чокурдах, Нижние Кресты, Певек... К югу от Нижних Крестов и Чукотки — Зырянка, Сеймчан, Анадырь, бухта Провидения, Угольная и быстро обретающий очертания города — Магадан. И сейчас, когда я пишу эти строки, мысленно пролетаю по этим, если можно так сказать, аэродромам. У каждого из них были свои особенности, свой характер, они менялись вместе со сменой времени года, направлением ветра, других погодных условий, и надо было не только хорошо знать эти особенности, но и очень уважительно к ним относиться. Но общим для всех этих маленьких аэропортов было то, что, завидев издалека россыпь огоньков в полярной ночи или несколько деревянных домиков и желтую черточку ВПП на берегу океана, каждый в экипаже — кто мысленно, кто вслух, — произносил: «Ну вот мы и дома». И это была правда, ничуть не оскорбительная для наших домов, которые были у каждого из нас на Материке.

Где бы ты ни приземлился в Арктике, тебя всегда ждали накрытый стол, теплая постель и доброе отношение всех, с кем пришлось встретиться. Сама природа, где жизнь все больше становилась «привозной», диктовала эти законы. Но их надо было еще и хорошо исполнять. Нам повезло. У руководства Полярной авиацией в те годы стояли умные и добрые люди...

Строились искусственные ВПП: в Амдерме у пролива Югорский Шар на берегу Карского моря, в Тикси — в бухте Радости в самом центре Арктики, на Чукотке — на Мысе Шмидта. Рос золотоносный поселок Билибино, рождались небольшие поселочки в горах Хребта Черского, Верхоянского хребта, у великих сибирских рек — Мома, Дружина, Батыгай, Депутатский и другие, но отношение к авиации в них по-прежнему оставалось уважительно-дружелюбное. Может быть, поэтому и сейчас в музеях и на площадях Амдермы, Тикси, Хатанги, Черского, Певека, Магадана, Норильска, Игарки, Дудинки бережно хранятся экспонаты, связанные с Полярной авиацией, а кое-где на постаменты поставлены и наши машины.

Историкам еще предстоит разгадать немало загадок, связанных с освоением Арктики в 60-е и 70-е годы. Как смогла страна создать такой могучий Северный флот и научить, дать возможность работать морякам в широтах, где по всем законам мореплавания работать почти невозможно? Каким мужеством, верой в свое дело надо было обладать тысячам и тысячам людей, которые в условиях вечной мерзлоты вели разведку недр, строили города? Что заставляло ученых и тех, кто шел с ними, создавать дрейфующие станции в центральном бассейне Северного Ледовитого океана, а потом, рискуя собой, работать там месяцами и годами? Почему слово «полярник» стало в те годы мерилом всего лучшего, что есть в человеке? Как случилось, что, по сути дела, изобретенное самим народом, нигде, никакими документами не утвержденное словосочетание «полярный летчик» настолько прочно вошло в историю Родины, что изучать ее, не исследуя ту работу, которую проделали «полярные летчики», просто не имеет смысла?

Эти размышления и вопросы рождались в длительных полетах, на стоянках, во время пурги, когда приходилось ждать летной погоды... Впрочем, свободного времени — в том привычном для городского или сельского жителя смысле, которое вкладывают в это понятие люди на Материке, — у нас почти не было. Каждый полет в Арктике требовал тщательной подготовки, независимо от того, летишь ты в тот или другой пункт в первый раз или в сотый.

... Остров Диксон. Небольшой, каменистый аэродром на скальном основании с насыпанной ВПП из местного гравия с примесью каких-то очень прочных каменистых вкраплений. Сколько же было порезано авиашин шасси, побито винтов двигателей, искалечено обшивки фюзеляжей этими острыми камнями?! К тому же заруливание на стоянку, расположенную ниже самой полосы, требовало особенного мастерства и осторожности. А ведь сюда надо было летать, ясно осознавая, что лежит этот аэродром открытым всем ветрам, штормам, туманам и снегам. И летали. Это позже уже Полярная авиация позволила себе такую роскошь, как бетонирование и удлинение ВПП, рулежных дорожек, стоянок, установка приводных радиостанций, радиопеленгатора и, в конце концов, создание служб управления воздушным движением, авиационно-технической, укомплектованных прекрасными специалистами.

А как нам не давал спокойно спать аэродром Нагурская на Земле Франца-Иосифа! Кажется, не было ни одного летчика, который не вздрагивал бы мысленно уже при одном его упоминании, а уж летать туда не любил никто.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх