Глава семнадцатая

Конец эпохи

Смерть Билла Кейси осиротила ЦРУ и лишила конгресс того, на ком можно было сфокусировать свое недовольство. «Духовный сын» Кейси — не кто иной, как Роберт Гейтс, его заместитель с весны 1986 года. Рейган представляет его на должность главы ЦРУ, однако непохоже, что конгресс готов поддержать это решение. Гейтса подозревают в причастности к делу «Иран-контрас», и расследования еще не закончены. По собственной инициативе Гейтс решает отступить, и в ожидании своего часа он останется в тени своего будущего патрона.

Но кого? Президентский выбор трех других кандидатов заводит в тупик. Либо по причине противодействия со стороны конгресса, либо из-за нежелания самих кандидатов занять такой пост. Наконец пятый выбор удачный. Им оказался Уильям Вебстер, директор ФБР. Он имел репутацию человека честного, абсолютно беспристрастного и преданного конституции. Вебстер — юрист по образованию и судья по профессии. Это впервые в ЦРУ. «Мы обязаны заверить американский народ, что у него лучшая разведка в мире, — заявляет президент во время представления судьи Вебстера, — и что в ее рядах достойные мужчины и женщины, строго соблюдающие наши законы и уважающие наши традиционные ценности».

Конгрессу сразу понравилась эта идея: появление шерифа на Диком Западе, где ЦРУ пребывает слишком долго. Оно нуждается в правилах поведения, в «приобщении к культуре». Короче, ЦРУ нуждается в радикальных переменах. Вебстер, таким образом, станет своего рода чистильщиком (Mr Propre) ЦРУ и формирования представления о нем, как о вышедшем из-под контроля ведомстве.

Он приводит с собой из ФБР нескольких агентов, образовавших его ближайшее окружение. Под его влиянием в Лэнгли начинают также «размножаться» юристы. Кроме того, один из его первых шагов направлен на укрепление сотрудничества между ЦРУ и ФБР — двумя соперничающими агентствами. С общего согласия с новым директором ФБР он решает, что последний будет поставлен в известность о «всех случаях или обстоятельствах, позволяющих предположить участие действующих или бывших сотрудников ЦРУ в шпионских действиях».

ЦРУ медлит… Не следует выносить сор из избы. К тому же в Лэнгли начинают серьезно подозревать о присутствии в их рядах шпиона. Действительно, Ховард Хант и сведения, которые он мог передать КГБ, не объясняют провала всех операций в странах советского блока. Другой причиной обострения отношений между ЦРУ и ФБР в конце 1980-х годов было дело «Иран-контрас». Но в рамках расследования Вебстер разрешает ФБР тщательно изучить все документы управления, включая файлы, содержащие краткие данные на офицеров ЦРУ, их расходы и передвижения.

Взаимопонимание между коллективом ЦРУ и новым директором, изолировавшим себя на седьмом этаже штаб-квартиры, практически отсутствовало. Деятельность Оперативного директората вызывает «отвращение» у этого человека закона. Непонимание велико… Особенно это проявляется, когда Оперативный директорат предлагает похитить террористов «Хесболлах».

Вебстер отказывается дать разрешение на эту операцию, ссылаясь на некоторые аспекты проекта, слишком «противозаконные», по его мнению.

Конгресс тоже способствует тому, чтобы еще «ярче блистала» звезда шерифа, которую Вебстер носит с середины 1970-х годов. Прежде всего, чтобы предотвратить нарушения, подобные делу «Иран-контрас», он создает в ЦРУ пост «генерального инспектора». В большинстве американских гражданских и военных институтов такой пост предусмотрен. В обязанности инспекторов входит контроль над соблюдением законов внутри этих учреждений: выявление финансовых махинаций, жульничества и всех случаев недостойного поведения. Отныне конгресс рассчитывает, что инспектор ЦРУ будет следить за поведением агентства, слишком часто допускающего правонарушения.

Далее конгрессмены усиливают контроль над проведением тайных операций. Белый дом использовал размытость поправки Хьюса — Райана в деле ретроактивного уведомления об операциях по продаже оружия Ирану. Закон о контроле над разведкой препятствует подобной практике: о проведении всех тайных операций отныне следует ставить в известность два контролирующих комитета конгресса за 48 часов до их проведения.

Так было положено начало тому, что часто называют «золотой порой» парламентского контроля над разведкой. Несколько цифр. В 1988 году члены комитетов встретятся более тысячи раз с офицерами ЦРУ для обсуждения текущих программ, распределения бюджета и планируемых программ на предстоящие годы. В этом году будет передано в конгресс свыше четырех тысяч конфиденциальных отчетов, а делегации конгрессменов более ста раз посетят базы ЦРУ за границей. Всё это позволит Гейтсу сказать, что ЦРУ «в настоящее время находится в исключительном положении, непроизвольно равноудаленном от законодательной и исполнительной власти». Потеряв свой статут агентства, находящегося исключительно на службе у Белого дома, ЦРУ становится также более автономным и больше походит на другие бюрократические институты Вашингтона.

Можно было бы подумать, что Лэнгли отреагирует отрицательно на такое новое вмешательство со стороны конгресса. Но это не так. Отношения доверительные и сотрудничество искреннее, потому что офицеры ЦРУ всё более и более рассматривают конгресс как своего рода крестного отца. Они хорошо понимают, что большая часть проблем была результатом противоречивых директив Белого дома. И лучше быть вместе с конгрессом, чем против него, в обстановке, которая начинает меняться.

Угрозы действительно начинают диверсифицироваться. Их тип, как и их природа. Они требуют для их разрешения других подходов, отличных от тех, которые до сих пор применялись против СССР. Это особенно касается терроризма. За несколько месяцев до того, как Кейси покинул Лэнгли, он создал в ЦРУ антитеррористический центр. Он работает по совершенно новому принципу. Прежде всего он выходит за рамки традиционного деления на географические зоны. «Терроризм никогда не ограничивается отдельным сектором или районом, — пишет Дуан Кларидж, его первый директор. — Он эффективен, потому что охватывает всю планету». Деление ответственности по географическим зонам приводит к проблемам юридического характера и проблеме координации, что всегда играет на руку террористам. Другим новшеством, привнесенным антитеррористическим центром, является объединение усилий трех направлений ЦРУ: аналитического, научного и оперативного. Кроме того, хотя сотрудники ЦРУ составляют большинство, представители других агентств подключаются к первому «интегрированному» центру ЦРУ.

По инициативе Вебстера будут созданы три других центра. Первый — по вопросам контрразведки; второй — по наркобизнесу в международном масштабе; третий — по контролю над распространением оружия. Как и в случае борьбы с терроризмом, между этими центрами происходит обмен информацией. До сих пор из-за опасений советского проникновения конфиденциальные сведения всегда хранились только у тех лиц, кому именно они были нужны. Закрытость была лозунгом со времени создания ЦРУ. В разведывательном сообществе было принято за правило, что каждый должен знать только то, что ему было необходимо, и ничего больше. За исключением высшего руководства ни один офицер не имеет полного представления о картине, тщательно поделенной на квадраты. Таким образом, в ЦРУ была создана настоящая культура секретности. Секрет ради секрета или искусство ради искусства… Были предприняты исключительные меры предосторожности для защиты информации, важность которой не очевидна никому, кроме офицеров, которые гордятся тем, что знают о ее существовании и являются ее доблестными хранителями.

Интегрированные центры меняют, следовательно, правила, но встречают большое сопротивление со стороны других спецслужб и даже внутри ЦРУ. Возникает соперничество между новыми тематическими центрами и традиционными направлениями, работающими по географическому принципу.

Потребуется время, чтобы изменить глубоко укоренившиеся привычки.

Заинтересованность в интегрированных центрах проявится в изменении приоритетов ЦРУ, настолько быстром, насколько и радикальном. Так как благовидный предлог и провалы в памяти Рейгана в деле «Иран-контрас» были не единственными причинами, позволившими президенту настолько легко отделаться. Американцы отдают ему должное за ряд решений, направленных сначала на разжигание, а затем на ослабление холодной войны.

Доверительные отношения, весьма быстро установившиеся между Рейганом и новым генеральным секретарем советской компартии, Михаилом Горбачевым, играют важную роль в повороте отношений между СССР и США начиная с середины 1980-х годов. После прихода к власти в 1985 году Горбачев понял, в каком катастрофическом положении пребывала советская экономика. Это вынудило его проводить серию всё более и более радикальных реформ. Это перестройка или экономическая реконструкция.

Но Горбачев пошел дальше, так как экономика тесно переплетается с функционированием всей советской системы: ее армии, ее доктрин и внешней политики. Горбачев понял, что для спасения СССР от банкротства необходимо сократить военные расходы и сосредоточиться на делах Союза. Он также проявил ряд инициатив, которые привели к окончанию гонки вооружений, таких, например, как в декабре 1987 года, когда Рейган и Горбачев согласились уничтожить ядерные ракеты средней дальности. 31 декабря они выступили по телевидению с новогодними пожеланиями американскому и советскому народам. Журнал Time назвал советского лидера «человеком года».

В 1988 году Горбачев объявляет о выводе своих войск, втянутых в дорогостоящую войну в Афганистане, которая привела к большим человеческим потерям от моджахедов, поддерживаемых ЦРУ. В этом же году СССР объявил об одностороннем сокращении численности войск в Восточной Европе. Не сбавляя темпа, Горбачев бросается в политику гласности — транспарентности, или либерализации, охватывающую все сферы советского влияния. Лех Валенса и его соратники, взращенные ЦРУ, одни из первых получили полную свободу действий. «Солидарность» была легализована весной 1989 года, и вскоре после этого состоялись выборы.

События развиваются очень быстро. Настолько, что Си-эн-эн (CNN), первый непрерывный новостной телеканал, становится в Вашингтоне главным источником информации из Восточной Европы. Наступило время, когда ЦРУ увидело соперника в лице CNN. Но оно быстро оставит надежды конкурировать с его репортерами — многочисленными, мобильными и располагавшими такими возможностями, каких не было у офицеров ЦРУ. Последние сами станут «поклонниками» CNN, как признается один из них: «Канал, который мы никогда не выключаем, так как мы все буквально «сели на информационную иглу». Нам нравится знать, что происходит в мире и как всё это осуществляется. Мы иронизируем, что знаем, что скрывается за историей, и стараемся зафиксировать случаи, когда CNN ошибается»…

Но покончим с этими «бархатными революциями», которые одна за другой привели к падению народных демократий в Восточной Европе. 9 ноября 1989 года останется в памяти символической датой, когда Берлинская стена была разобрана на кусочки. Мощные центробежные силы набирают обороты также и в Советском Союзе. И консерваторы ничего не могут сделать, чтобы «скинуть» Горбачева. И остается совсем немного времени до того, как бывшие советские республики станут независимыми.

Пользуясь состоянием эйфории в обществе по поводу окончания холодной войны, Джордж Г. У. Буш выигрывает выборы с большим преимуществом. «Я вступаю в должность президента в особенно многообещающий момент, — заявил он во время инаугурации. — Время диктаторов закончилось».

В Лэнгли пьют шампанское! Бойцы невидимого фронта празднуют победу, к которой они ощущают свою близкую причастность. Разве Уолтер Беделл Смит, один из первых директоров ЦРУ, не определил его предназначение в качестве «министерства холодной войны»? ЦРУ организовало доставку в Лэнгли трех кусков Берлинской стены, которые были установлены на лужайке штаб-квартиры. Для ЦРУ это прекрасный трофей. Для других — уже музейный экспонат — мавзолей, в котором они хотели бы видеть также и ЦРУ… В момент падения стены лишь немногие офицеры действительно представляли обратную сторону медали, которой их даже не удостоили, так как с исчезновением советской угрозы само их право на существование вскоре окажется под вопросом.

Буш вспоминает свои безуспешные попытки убедить Картера оставить его во главе ЦРУ. Верный своим убеждениям в важности «аполитичного» характера должности директора ЦРУ, он решает оставить Вебстера в своей команде. Хотя его отношения с судьей всегда оставались доверительными, Бушу всё же был более близок по духу Гейтс, «серый кардинал», чьи советы он высоко ценил. Гейтс отвечал ему тем же. «Из всех президентов, с кем мне пришлось работать, — утверждал он, — Буш был единственным, кто не питал чрезмерных ожиданий по отношению к разведке».

Каждый день в восемь утра Буш читал ежедневные сводки ЦРУ. С этого он начинал свой рабочий день. По его требованию документы комментировали специалисты, курирующие эти проблемы. Буш даже сам звонил по телефону, чтобы задать им вопросы. Можно себе представить гордость, которую испытывали рядовые аналитики, которые напрямую говорили с самим президентом США.

Несмотря на такое доверие, они оказались недостаточно дальновидны, чтобы предугадать вторжение в Кувейт войск Саддама Хусейна в августе 1990 года. А между тем Хусейн всё чаще выступал с агрессивными заявлениями. Он говорил, что эта маленькая страна угрожала его режиму снижением цен на нефть. Кроме того, Кувейт не перечислил ему достаточное количество нефтедолларов в качестве компенсации за восемь лет войны, которую он вел против иранского шиизма, угрожающего всему региону Персидского залива.

Разведывательное сообщество, конечно, сигнализировало, что Саддам Хусейн сконцентрировал свои войска на кувейтской границе. Но оно считало, и ЦРУ, в частности, что эта демонстрация силы предусматривала оказать давление на переговорах о цене за баррель. Буш также придерживался того же мнения. Несколько глав арабских государств, как, например, президент Египта Хосни Мубарак, заверяли его, что Саддам Хусейн «блефует». Кроме того, ЦРУ считало, что иракская армия не приступит к такой крупной операции прежде, чем восстановит силы. Но Саддам Хусейн рассуждал иначе. Опасаясь, что армия, лишенная денег и дела, дестабилизирует его режим, он предпочел отправить ее на захват Кувейта и его нефтяных скважин. Таким образом, проницательности ЦРУ оказалось недостаточно, чтобы предугадать действия Саддама Хусейна.

ООН осуждает вторжение Ирака в Кувейт. Буш и Горбачев заявляют, что они «сохранят единство против иракской агрессии в течение всего кризиса». Но Ирак не уступает. Вопреки прогнозам ЦРУ Саддам Хусейн отказывается вывести войска в ответ на ультиматум, выдвинутый Белым домом. По мандату ООН коалиция, возглавляемая США, готовится применить силу. Соединенные Штаты представляли себя в роли защитника свободного мира во время холодной войны; отныне они берут на себя роль жандарма, чтобы заставить уважать «новый мировой порядок», как это провозгласил Буш в 1999 году.

Шесть офицеров ЦРУ оказались в ловушке в Ираке. Они были последними из контингента, отправленного туда по требованию Белого дома. Сначала с целью дестабилизировать режим Хусейна; затем, чтобы осуществлять рекогносцировку для военных операций. В течение нескольких недель им удавалось ускользать от внимания иракских служб. Но в любой момент они могли быть разоблачены службами безопасности, и тогда их ожидал бы печальный конец. Вебстер привел президенту пример, когда иракская полиция предпочла расстрелять группу из двадцати шести человек, считая, что среди них есть предатель, которого они не смогли выявить.

Шесть офицеров ЦРУ были спасены благодаря довольно неожиданному союзнику: польской разведке. Такое невозможно было бы вообразить несколькими месяцами ранее! Это свидетельствовало о том, что окончание холодной войны создавало новые возможности. В более широком смысле начала пересматриваться вся система сотрудничества разведок разных стран.

Эта первая возможность сотрудничества разведок тем не менее связана с годами холодной войны. Саддам Хусейн, поддерживающий дружеские отношения с СССР, заключил также соглашения со странами коммунистического блока, в результате чего многие поляки всё еще работали в Ираке. ЦРУ обратилось к Варшаве с просьбой организовать возвращение на родину своих офицеров. С помощью польской разведки они представились славянскими рабочими, стремящимися вернуться домой. Чтобы избежать затруднительных вопросов и усилить свое «прикрытие», они даже напились водки.

Война в Персидском заливе, начавшаяся в январе 1991 года, будет иметь важные последствия для ЦРУ. Как прямые, так и косвенные, долгосрочные. Но все плохие.

Первый — это Усама бен Ладен. Война в Афганистане сделала его могущественным и уверенным в себе. Настолько, что он даже предлагает Саудовской Аравии использовать его боевиков для защиты королевства. В военном плане роль Аль-Каиды была незначительна. Но сам факт, что простой гражданин способен предложить такое — нечто экстраординарное и вызывает тревогу. Бен Ладена поблагодарили, но Саудовская Аравия не воспользовалась его помощью. Она призвала на помощь другого мощного союзника — Соединенные Штаты. США защитит страну и будет ее использовать как военно-воздушную базу для военных операций в Ираке.

Большую роль в принятии такого решения сыграли доверительные отношения между американским президентом и королем Саудовской Аравии Фадхом, установившиеся еще в ту пору, когда Буш возглавлял ЦРУ. Решающим аргументом послужили фотографии, полученные со спутников и представленные делегацией, в которую входил Гейтс. Фотоснимки показали, что иракские танки стояли у границ королевства и что дважды они ненадолго вторгались на саудовскую территорию.

Бен Ладен не переставал осуждать присутствие «неверных» на священной земле Саудовской Аравии. Саудовские власти решили убрать этого возмутителя спокойствия. Чувствуя надвигающуюся угрозу, бен Ладен перебирается в Судан. Здесь он воспользуется помощью режима Омар аль-Башира, чтобы заключить соглашение о союзе, которое преодолело традиционные разногласия между суннитскими террористами. Они объединятся под знаменем джихада, чтобы сражаться повсюду, где возникает угроза для мусульман. Их целью было также свержение светских режимов в арабо-мусульманском мире. Тем не менее светские режимы оказались достаточно сильными. Они жестко подавляют фундаменталистов, стремившихся разжигать религиозный фанатизм среди населения.

Постепенно происходит изменение стратегии. Тогда как союзники бен Ладена продолжают сражаться на национальном уровне, сам бен Ладен и Аль-Каида направляют свои усилия против «удаленного врага», как они называют Соединенные Штаты, прежде чем разгромить «ближнего врага», коррумпированные режимы. В самом деле, США поддерживают большинство правительств, которые джихадисты хотят свергнуть. Бен Ладен также считает, что антиамериканские настроения будут способствовать объединению сил джихада. И чтобы священная война охватила всю планету, нужна достойная цель.

ЦРУ не сразу определит природу этой новой угрозы и роль, которую играет бен Ладен в ее возникновении. По окончании войны в Персидском заливе ЦРУ сосредоточит свое внимание на Саддаме Хусейне. Его армия была изгнана из Кувейта. Но чтобы не вызвать возмущения арабов, коалиция не станет продвигаться к Багдаду. Буш считает, что режим Хусейна настолько слаб, что достаточно небольшого усилия ЦРУ, чтобы его свергнуть. Поэтому с 1991 года ЦРУ организует операции по пропаганде против Саддама Хусейна. ЦРУ также финансирует и объединяет иракских диссидентов, большинство которых проживают в изгнании в Лондоне.

В ожидании, когда тайные операции принесут свои плоды, Саддам Хусейн будет разоружен под эгидой ООН. Для контроля в Ирак поспешили прибыть международные инспекторы. Они приходят к выводу, что ЦРУ недооценивало количество химического и бактериологического оружия. Еще более их обеспокоили успехи программы ядерного вооружения: половина иракских установок не сразу была обнаружена. Если бы не война в Персидском заливе, в течение года могла бы быть изготовлена атомная бомба. Но ЦРУ считало, что это произойдет только к концу 1990-х годов, поэтому эффект сюрприза был велик. Сразу же в Лэнгли рождается противоположная тенденция: в течение последующих лет они систематически переоценивают военный потенциал Саддама Хусейна.

Война, сама по себе, — источник критики ЦРУ. Война закончилась блестящей победой американской армии, применившей новые ракеты с лазерным управлением и другие новейшие виды вооружения. Вьетнам и его «комплексы», кажется, преодолены. Но военные недовольны ЦРУ: оно не сумело оказать им большой помощи в этом новом типе войны. Разведданные, поставляемые военными и гражданскими службами, были противоречивы. Сотрудничество иногда даже приносило ущерб. Так, генералы объясняют, что они взорвали базу с химическим оружием, тогда как ЦРУ прекрасно знало, что там содержится.

После войны в Персидском заливе ЦРУ подвергается постоянным упрекам за ошибки в его оценках, за неэффективность и, что еще более тревожно, за его бесполезность. Критика выходит далеко за рамки армии, так как война в Персидском заливе ознаменовала конец одной эпохи. В международных отношениях больше не доминирует конфликт между двумя блоками. В то время как мир становится всё более «многополярным», Соединенные Штаты ожидает период мира и беспрецедентного процветания.

Какое место будет занимать ЦРУ? «Никакое!» — заявляет сенатор-демократ Патрик Мойнихан. Он предлагает принять закон, предусматривающий просто-напросто ликвидацию ЦРУ; пусть центральная разведка канет в прошлое вместе с холодной войной. По мнению Мойнихана, Соединенные Штаты больше не нуждаются в ЦРУ, чьи действия неоднократно наносили серьезный ущерб имиджу США. Существование ЦРУ противоречит основополагающим принципам демократии. Мойнихан предлагает, чтобы Госдепартаменту были переданы некоторые функции ЦРУ. В этом случае они будут хорошо контролироваться, а действия внешней разведки будут избавлены от нарушений.

Мойнихан приводит два шокирующих аргумента:

— ЦРУ настолько неэффективно, что оно даже не предусмотрело исчезновение своего главного врага;

— СССР развалился не благодаря действиям ЦРУ, а из-за своей экономической системы и репрессивной природы режима.

Первый аргумент был одобрительно воспринят общественностью. Вскоре он будет цитироваться во многих изданиях. Советский блок развалился настолько быстро, что это событие вызвало сильное удивление, что естественно отразилось на службах разведки.

Серия документов, рассекреченных в конце 1990-х годов, свидетельствует о том, что этот процесс сильно преувеличен. С середины 1970-х годов аналитики ЦРУ определили и внимательно следили за проблемами, с какими столкнулась советская система: слабая экономика, нехватка материальных и финансовых ресурсов; национальный вопрос и нарастающее чувство неудовлетворенности, одновременно населения и консерваторов. Вскоре после прихода к власти Горбачева ЦРУ признало в нем «лидера нового типа». И если партия избрала такого лидера, то от него, вероятно, зависит «судьба Советского Союза». Аналитики понимали также, что перед ним стоит очень сложная задача, что он столкнется с огромными трудностями при проведении своих реформ, стараясь не затрагивать номенклатуру. В конце 1985 года один из аналитиков объяснял Рейгану, что «даже если мы не можем сказать точно когда, мы видим тенденцию, согласно которой режим столкнется с утратой политического контроля, который станет очень сложно поддерживать». Напротив, не было четкого консенсуса внутри ЦРУ по поводу смысла всех первых решений Горбачева.

В 1987 году ЦРУ предупредило Белый дом о том, что кризис в СССР углубляется: реформы не срабатывают. В том же году аналитики указали также на противоречия между советскими республиками, а в 1988 году была велика вероятность того, что Горбачев приступит к значительному и одностороннему сокращению военных расходов. В июле 1989 года Гейтс направил в Белый дом служебную записку, где указывал, что «всё более и более вероятно, что через год или два народное восстание, политические потрясения и акты насилия еще больше усугубят нестабильность, царящую в СССР». Осенью 1989 года Гейтс и советник по национальной безопасности даже разрабатывали план, предусматривающий подготовку к «возможности» развала Советского Союза.

ЦРУ располагало данными, указывающими на неизбежный взрыв советской системы. Но оно предпочитало цифры словам и поэтому не говорило о выводах, которые напрашивались: СССР исчезнет, прежний международный порядок заканчивается.

ЦРУ не делало окончательных выводов по ряду причин. Во-первых, дело «Иран-контрас» дестабилизировало его. Ситуация не была благоприятной для дерзких, новых идей, для борьбы мнений. Позиция ЦРУ не была достаточно сильной, чтобы противостоять скептицизму многочисленных чиновников Вашингтона по поводу «реальных» намерений Горбачева. А наиболее дальновидные аналитики не находили никакой поддержки у высокопоставленных лиц ЦРУ, слишком занятых «делами»… Напомним также катастрофические последствия действий двойного агента Олдрича Эймса на агентурную разведку в СССР. По его вине дюжина агентов была разоблачена и уничтожена.

Наконец, была и более глубокая причина: существование «советского медведя» до такой степени укоренилось в повседневной работе аналитиков ЦРУ, что им было очень трудно переступить порог и вообразить мир без него.

Никакой документ, напротив, не позволит формально ответить на второй аргумент Мойнихана. События в СССР действительно свидетельствовали о том, что в советской системе начинался упадок. Она просуществовала почти целый век, но История рассудила, что ей приходит конец. Некоторые тогда скажут, что ЦРУ не сыграло решительной роли ни в одном из конфликтов холодной войны или еще, что оценки ЦРУ лишь изредка удерживали президента от осуществления его проектов. Другие, напротив, старались доказать важность ЦРУ и его тайных операций в сдерживании коммунизма.

Помимо дебатов об эффективности ЦРУ подчеркнем скорее его важную роль в оказании психологического влияния на американское правительство. ЦРУ вселяло в него «уверенность». Правильно или нет, оно позволяло ему считать, что оно способно предвосхищать маневры Советского Союза и особенно избежать внезапной атаки. «Мы следили за их самолетами, кораблями, их ракетами, их армиями. Мы знали, где они находятся», — с гордостью заявлял Гейтс. Без этой уверенности какова была бы политика Вашингтона? Более сдержанной или намного более агрессивной? В определенной степени ЦРУ внесло, вероятно, свой вклад в то, что война оставалась холодной. Можно предположить не без оснований, что каждый из двух блоков мог бы вести себя еще более решительно, если бы не думал, что противник будет предупрежден службами разведки.

Мойнихан находит нескольких сторонников, поддерживающих его мнение, что ЦРУ является реликтом холодной воны — динозавром, принадлежащим далекому прошлому. Но конгресс не поддерживает его проект упразднения ЦРУ. Напомним, что конгресс принял решение о создании ЦРУ до начала холодной войны. Но в 1991 году Соединенные Штаты оказались более чем когда-либо замешаны в международные дела. Они не могут ни полностью доминировать в них, ни выйти из игры и вернуться к изоляционизму, как в былые времена. Необходимость диктует закон: Америка всегда нуждается в часовом. Одна угроза исчезла, но другие, в будущем, по определению, неясны. Уильям Колби, несмотря на отставку, выступает на защиту этой точки зрения: «Мы демонтировали наш разведывательный аппарат после двух мировых войн прежде, чем осознали, что мы всё еще нуждаемся в нем. Не совершим снова ту же ошибку! Реформируем его, сократим его бюджет. Но не уничтожим его. Кто знает, с кем мы будем иметь дело через десять лет?»

Американские граждане тоже не выступают за роспуск ЦРУ. Тем не менее они придерживаются разных мнений о важности ЦРУ в будущем. Опрос, проведенный в 1991 году «Нью-Йорк таймс», показал, что 46 процентов опрошенных считают, что нужно уменьшить бюджет ЦРУ; 45 процентов — что бюджет должен остаться тем же; 5 процентов высказались за увеличение бюджета.

«Сильная нация должна иметь сильный разведывательный аппарат», — утверждает президент Буш во время одной из пресс-конференций. Однако это не помешало тому, что он не смог воспрепятствовать снижению финансирования, так как Соединенные Штаты больше не находятся в состоянии войны, даже холодной. Бюджет армии сокращается, а вместе с ним, автоматически, и бюджет разведки.

В этот период «демобилизации» конгресс повел себя примерно также, как в 1947 году. Он берет инициативу в области разведки, хочет усилить полномочия директора ЦРУ, чтобы компенсировать снижение средств, какими располагает разведывательное сообщество: те, что останутся, будут более централизованы. Именно таким образом конгресс намерен сохранить состояние бдительности, используя «дивиденды мира».

Другой бывший директор ЦРУ, Стэнсфилд Тернер, участвует в дебатах о реформе разведки. Он поддерживает демарш конгресса, но считает, что следует идти еще дальше: разъединить дирекции ЦРУ и разведывательного сообщества. «С упадком СССР, — объясняет он, — агентства американской разведки столкнулись с проблемой реорганизации их средств в рамках совершенно иной стратегии. Необходимо обсудить, как проводить реорганизацию и какие организационные изменения она повлечет за собой. По моему мнению, она должна включить создание нового поста — национального директора разведки». Тернер призывает покончить с «федералистской» структурой, которая, несмотря на создание ЦРУ, характеризует американскую разведку. Именно при этом условии, уточняет он, будут четко определены приоритеты и будет осуществляться согласованное руководство службами разведки.

В конгрессе мнения разделились. Некоторые оставались приверженцами федералистской структуры, которая гарантировала разные подходы и здоровую интеллектуальную конкуренцию. Другие считали, что она мешает эффективности служб. Они предлагают создать пост национального директора разведки. Но Дик Чейни, министр обороны, воспользовался своим влиянием, чтобы сказать последнее слово: подобная реформа предоставила бы «полномочия, не соответствующие национальному директору разведки, так как он тогда руководил бы и действиями министерства обороны. Но чтобы они оставались эффективными и отвечали требованиям времени, они должны направляться и контролироваться своим министром».

Буш считает, что Вебстер недостаточно энергичен, чтобы помочь ЦРУ адаптироваться к новой ситуации, что судья недостаточно силен, чтобы противостоять проблемам этого переходного периода. В августе 1991 года президент не удерживает Вебстера, когда тот решает уйти в отставку под напором критики, обрушившейся на него после войны в Персидском заливе. Буш вскоре останавливается на кандидатуре Гейтса, заместителя директора ЦРУ. Президент считает его «мудрым», дальновидным, понимающим ЦРУ и глубокий смысл его миссии.

Как и Рейган, Буш намерен назначить его директором ЦРУ. Но снова слушания в сенате проходят тяжело. Они длятся в течение нескольких месяцев. Настоящий марафон. Дело «Иран-контрас» не является главной причиной, так как Гейтс был оправдан расследованием, которое завершилось во время слушаний. В настоящий момент его назначению мешают обвинения в «политизации разведки», приписываемые ему. Рискуя сломать собственную карьеру, некоторые из его бывших коллег из Управления разведки разоблачают давление, которому они якобы подвергались, чтобы изменить содержание их отчетов.

Американцы с увлечением следят за ходом слушаний. По настоянию конгресса они впервые транслируются по телевидению. Эти слушания стали подобны проверке аналитической секции ЦРУ, так как вопрос о «политизации» служит предлогом для оценки ее деятельности. Проблемы, с какими столкнулось ЦРУ в последние годы, также предаются гласности. Например, Гейтс объясняет, каким образом он понял, что будет означать для ЦРУ развал Советского Союза. В 1988 году, рассказывает он, когда разгорелся конфликт между Арменией и Азербайджаном, ЦРУ получило большую часть информации через CNN: «Мы всегда уделяли огромное внимание тому, что происходило в Москве. Во время этого конфликта мы только начали понимать, насколько наша экспертиза и наши возможности собирать информацию были слабыми и неадаптированными к этническим группам». Несколько недель ушло на то, чтобы получить всего лишь несколько экземпляров местной прессы. В заключение Гейтс признаёт суровую реальность: во время этого кризиса CNN работала намного лучше и эффективнее, чем ЦРУ.

Тем, кто обвиняет его в политизации разведки, Гейтс отвечает, что он стремился только улучшить доклады ЦРУ, сделать их более полезными для политиков в то время, когда мир становится всё более «открытым» и число источников информации намного возрастает. Возвращая документы аналитикам, он всего лишь хотел улучшить их качество. Гейтс выступает довольно убедительно, причем настолько, что офицеры, которые выступали свидетелями против него, были не в состоянии привести какие-либо конкретные доказательства. Правда, политизация разведки часто осуществлялась довольно изощренными методами: давались указания, подсказывались предпочтения, а цензура могла проводиться различными способами…

Из-за вмешательства конгресса и прессы в дела разведки эта тенденция стала больше правилом, чем исключением. Нигде, как в Соединенных Штатах, разведка не становилась настолько открытой, «публичной». Это — один из элементов, посредством которого делается и защищается политика в Вашингтоне. Не прибегая к прямым указаниям, руководство, принимающее решение, а за их спиной руководители ЦРУ ощущали необходимость придавать разведке более или менее политический оттенок.

В ноябре 1991 года назначение Гейтса, наконец, было утверждено сенаторами, но наименьшим числом голосов за историю ЦРУ. Осознавая, что его судьба связана с благосклонностью конгресса, Гейтс будет тесно сотрудничать с сенаторами. Два аналитика в Лэнгли подсчитали, что Гейтс в течение одного года представил «больше докладов и чаще выступал в конгрессе, чем все его предшественники вместе взятые!».

В своем первом выступлении в ранге директора он заявит офицерам ЦРУ: «У вас на выбор два варианта. Во-первых, мой. Тогда вы сможете выражать свое мнение и участвовать в принятии решений. В другом случае, это конгрессмены, кто будет вам диктовать, как действовать…»

В этом же выступлении Гейтс уделил особое внимание «экономической разведке». Каждой эпохе — свое ЦРУ. Лишившись своей главной цели (СССР), управление входит действительно в период, когда ему придется непрерывно оправдывать свое существование. Иными словами: доказывать свою важность в свете актуальных проблем. В данном случае это касается экономики и, в частности, попыток некоторых государств украсть «секреты» американских предприятий. Гейтс подчеркивает возрастающую важность экономического направления, в котором ЦРУ должно увеличить свою активность. Выступая на конференции, организованной экономическим клубом Детройта, Гейтс заявляет, что «около 40 процентов запросов, направленных нам, имеет экономическую природу. Многие члены правительства действительно считают, что большая часть проблем и возможностей этого десятилетия касается международной экономической сферы». Он также добавил, на этот раз на страницах Times, что, даже если ЦРУ «не займется промышленным шпионажем», оно «может доказать свою полезность в области экономической разведки, выявляя правительства, которые замешаны в незаконных действиях».

Гейтс стремится заставить ЦРУ шагать в ногу с требованиями эпохи. Разведывательное сообщество «должно измениться так же быстро и так же глубоко, как и мир, который меняется», предупреждает он.

По его требованию, создано четырнадцать исследовательских групп, сосредоточивших усилия на новых направлениях. Они работают над такими проблемами, как поддержка вооруженных сил, использование открытых источников, сравнительный анализ и даже политизация разведки. Одна группа занималась тайными операциями. Гейтс не рекомендует их отменять, но настаивает на том, что они сейчас не в духе времени и не соответствуют требованиям момента. Гейтс дает понять шефу Оперативного директората, что лучшие времена этого направления уже позади… В 1991 году число тайных операций сократилось с тридцати до менее десятка.

Наконец, следует отметить существование, что само по себе уже значительно, «исследовательской группы по большей транспарентности (прозрачности) ЦРУ». Отчет этой группы, подготовленный в декабре 1991 года, был классифицирован как., конфиденциальный. Это чересчур! Но когда пресса узнала об этом парадоксе и подняла шум, Гейтс был вынужден его рассекретить. Он не содержал никакой деликатной информации. Это был просто старый рефлекс, вопрос принципа. В отчете было высказано заключение, что «ЦРУ, какова бы ни была его связь с общественностью, столкнется с трудностями, чтобы быть признанным «открытой» организацией. В любом случае, по мере возможности, мы должны стараться быть искренними, неформальными и полезными для общественности, средств массовой информации и университетских кругов. И мы должны оставаться надежными, серьезными и блестящими специалистами, сохраняя при этом таинственность, которая окружает разведку и особенно ЦРУ, так как эта мистика способствует эффективности управления и успешному ходу его операций».

Таким образом, для ЦРУ транспарентность имеет свои границы… Открытость также. Но тем не менее это не пустые слова, особенно по сравнению с разведслужбами других государств. Надеясь заслужить одобрение американской общественности, эта политика будет усиливаться в ходе 1990-х годов. ЦРУ откроет свои двери для журналистов и даже для кинокамер Голливуда, которые прибудут туда на съемки самых «реалистичных» кадров, какие можно вообразить. А вскоре ЦРУ откроет свой сайт в Интернете, где можно найти массу информации об управлении, о его прошлом и настоящем и ознакомиться с официальной позицией его руководства.

Одна web-страница даже предназначена для детей: «ЦРУ для детей!» Нарисованные человечки в шляпах и черных очках сопровождают тексты, доступно объясняющие миссию ЦРУ. Молодые пользователи Интернета находят на сайте также игры, «головоломки» и даже «сверхсекретную (top secret) информацию, которую вы не сможете найти больше нигде». Это делается с целью заронить зерна желания стать шпионом и попытаться просветить поколение, которое не знало холодной войны.

Вопреки установившемуся мнению перераспределение ресурсов в ЦРУ проходило довольно быстро в начале 1990-х годов. По настоянию Гейтса ресурсы, предназначенные для СССР, снизились с двух третей в 1988 году до 10 процентов осенью 1992 года.

Но Гейтс не сможет претворить в жизнь реформы, предложенные его четырнадцатью исследовательскими группами, так как Буш проиграет выборы и в Белом доме появится новый хозяин. Американцы не поддержали президента, который слишком много внимания уделял иностранной политике и недостаточно внимания соотечественникам. В обстановке экономических трудностей Билл Клинтон, молодой кандидат-демократ, пообещал повысить средние доходы, улучшить систему здравоохранения и образования населения.

В то время как американцы избрали нового президента, который противостоял войне во Вьетнаме и даже избежал мобилизации, ЦРУ ищет нового директора, а вместе с ним и новое лицо.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх