Заключение

История морского пиратства в Индийском океане и Южных морях, которой посвящена эта книга, завершается с концом второй мировой войны. Разбой в масштабах всего региона, как бы он ни звался, был связан с проникновением сюда европейцев, охотой за пряностями, борьбой европейских держав за прибыли, рынки и земли, а затем, уже во время первой и второй мировых войн, — за передел колониальных владений.

Но закончилась вторая мировая война. Одно за другим государства Юго-Восточной Азии добились независимости, а вчерашние господа покинули дворцы губернаторов и казармы — эпоха завершилась. С ней завершилось и пиратство… в масштабах региона.

Ибо пиратство «каботажное», традиционное, не распространяющееся за пределы той или иной речки либо залива, не только не исчезло, а, наоборот, расцвело, как бы знаменуя возвращение на круги своя. Когда-то, до того как страны Южных морей стали объектом мировой политики, местные пираты были весьма активны. Пришельцы потеснили их, а кое-где и истребили, потому что не любили конкурентов. К тому же большие торговые корабли обзавелись собственной артиллерией и вооружились до зубов — в надежде отразить нападение пиратского фрегата. Для них местная пиратская джонка или прау, как правило, были противниками, недостойными внимания. Там, где дерутся крупные звери, звериной мелочи лучше не показываться.

Но что же случилось после того, как вооруженные до зубов соперники покинули поле боя?

Создалась ситуация, аналогичная той, что была на заре кайнозойской эры в истории Земли. Тогда по неизвестной нам причине то ли из-за падения метеорита, вызвавшего катастрофические изменения в климате, то ли из-за всплеска радиации, то ли из-за генетических пертурбаций, в мгновение ока (на свете все относительно — это «мгновение» длилось тысячелетия) все динозавры вымерли. Исчезли страшные хищники, вооруженные гигантскими когтями и зубами, и их не менее страшные жертвы, закованные в панцири и также вооруженные до зубов.

Когда началась борьба за власть на опустевшей планете, оказалось, что лучше других к новым войнам приспособились мелкие, шустрые млекопитающие, которым при динозаврах ходу не было. Теперь же — кто будет возражать?

Такими «млекопитающими» оказались местные пираты, никак не претендующие пока на выход в большое плавание. Достаточно быстроходного катера…

Пожалуй, первой из пиратов региона добилась всемирной известности мадам Вонг, обладавшая (а может быть, и обладающая ныне — никто не знает ее достоверной биографии) несколькими катерами и джонками и злодействовавшая у берегов Китая. Очевидно (по крайней мере так писали журналисты), основной базой мадам был Гонконг.

Что же касается мест, о которых говорилось в настоящей книге, то пиратство процветало там все последние годы, принимая различные формы в зависимости от места действия и особенностей самих пиратов. Однако ярких имен, подобных именам корсаров прошлого, новый разбой по причинам глубокой конспирации не подарил. Впрочем, как известно, на Востоке личность куда менее важна, чем на индивидуалистическом Западе.

Существует три основных пиратских района в Юго-Восточной Азии. Каждый из них весьма специфичен и в каждом пиратство как явление вызвано своими, эндемичными причинами.

Если двигаться с Запада на Восток, то первым из таких районов окажется Малаккский пролив.

Малаккский пролив — один из наиболее оживленных морских путей. Ежедневно им проходят более 200 судов. Это и громадные танкеры, и пассажирские лайнеры, и контейнеровозы, и старые, тихоходные сухогрузы под панамским или либерийским флагом.

Прежде чем достичь Сингапура, если судно идет с Запада, или Индийского океана, если оно движется с Востока, ему необходимо миновать длинный — почти тысяча километров — и относительно узкий Малаккский пролив, южный берег которого — Суматра (Индонезия), северный — п-ов Малакка (Малайзия). Места здесь предательские — мели, скалы, островки, движение напряженное, как на городской магистрали. В то же время совершенно непонятно, кто должен охранять пролив и нести там полицейскую службу. Ведь когда мы говорим, что пролив узкий, это не означает, что он подобен речке. С середины его берега не всегда разглядишь — наименьшая ширина пролива 15 километров, а в самом широком месте от Суматры до Малаккского полуострова километров двести. Фарватер пролива лежит в международных водах и никому не принадлежит.

В этих краях, где проливы, заливы и даже моря пролегают между островами и государствами, территориальные споры возникают больше из-за земли — у Малайзии давний спор с Филиппинами из-за Сабаха, Индонезия также претендует на некоторые земли, принадлежащие Малайзии. Границы здесь устанавливали не сами малайзийцы или индонезийцы — они определены европейцами и пролегли там, где кончалась зона завоевания одной колониальной державы и начинались земли, захваченные другой, независимо от того, кто и когда там жил. А раз до сих пор далеко не всегда выяснена принадлежность островов, то и принадлежность морей и проливов установить не удается, тем более что никому не хочется нести ответственность за существование пиратства, вылавливать пиратов и воевать с ними. Отсюда возникают попытки местных властей доказать, что пиратов в тех местах нет или почти нет, а вскоре не будет вообще. Так, индонезийские морские власти утверждали, что в 1987 году пиратских нападений было вдвое меньше, чем в 1986-м, а спустя еще год нападения почти совсем прекратились… Власти Западной Малайзии заявляли, что в 1988 году было совершено всего шесть нападений в районе, за безопасность которого они отвечают. Но главное, повторяли они, все эти нападения не представляют реальной угрозы судоходству. Им вторил начальник полиции Индонезии, который в ответ на вопрос корреспондента газеты «Бизнес Таймс» 6 мая 1988 года ответил, что местные пираты обычно вооружены только ножами и они не убили ни одного человека за все последние годы. Господин Те, директор Сингапурского морского департамента, один из самых влиятельных людей в этой республике, заявил корреспонденту газеты «Бизнес Таймс», что пираты «не более чем докука. Объем награбленного ничтожен, груз проходящих судов они не трогают и даже ни разу не нарушили графика движения судов по проливу». И наконец, начальник полиции столицы Таиланда — Бангкока признал, что в территориальных водах Таиланда отмечены случаи пиратства, но он скорее назвал бы их «мелким воровством и уж никак не пиратством».

В общем получается, что пиратство на подходах к Сингапуру опасности не представляет и о нем даже не стоит упоминать.

К сожалению, если обратиться к другим источникам, обнаруживается, что ситуация совсем не столь проста и безобидна, как хочется полицейским соседних государств.

Есть добыча — многочисленные суда, медленно идущие среди предательских скал и банок пролива. Есть определенная безнаказанность: ведь настоящего патрулирования в проливе нет — не барражируют вертолеты, не проносятся, подняв белую пену, пограничные катера… Дальнейшая процедура отработана. И проста.

Пираты, порой с индонезийских островов Риау, лежащих чуть южнее Сингапура, порой — малайзийцы из Пинанга или даже предприимчивые сингапурцы, выходят на добычу в небольших катерах. В катере умещается не более дюжины пиратов. Иногда катер «работает» в одиночку, иногда на пару с таким же катером. Вооружены пираты и в самом деле легко — кинжалами, порой пистолетами — больше им и не нужно, потому что, по крайней мере до последнего времени, в их цели не входило убийство. Чем громче местное начальство будет утверждать, что они лишь мелкие воришки, тем им лучше.

Нападают на судно обычно на рассвете, в самое сонное время, когда ничего не подозревающий экипаж наиболее беззащитен.

В сущности, не столь важен объект охоты — это может быть танкер, сухогруз, контейнеровоз (реже — пассажирский лайнер). Главное — чтобы на борту было немного моряков. А менее всего их на современных контейнеровозах и танкерах, так как там установлены компьютеры, вытеснившие живых людей, и команда такого судна, даже если оно водоизмещением в пятьдесят тысяч тонн, — десятка два человек. И почти все они спят…

Катер по возможности незаметно и тихо подкрадывается к судну, и после того как скорость хода охотника и добычи уравнивается, ловкие пираты быстро карабкаются на мостик. Обычно достаточно показать кинжал или пистолет вахтенному, чтобы он прекратил сопротивление. Продолжая соблюдать максимальную тишину, пираты вскрывают капитанский сейф и быстро изымают ценности. Затем выбирают все, что плохо лежит, — видеосистему или телевизор в кают-компании, ящик с виски, фотоаппарат…

Через пятнадцать минут заранее заготовленные, набитые добычей пластиковые мешки летят в катер. За ними следуют и сами пираты. Если повезло — никто, кроме связанных вахтенных, даже не заподозрил, что корабль подвергся нападению.

Существует и отработанный метод нападения на большие суда, которые идут на относительно большой скорости, так что катеру трудно высадить на них десант. Метод этот остроумен, но требует определенной ловкости и сработанности рулевых двух катеров.

Катера, носы которых связаны тросом, дрейфуют в море на возможном пути жертвы, о приближении которой сообщил по рации наблюдатель с третьего катера, незаметно следующего за добычей. Когда судно догоняет пиратов, оно ударяет носом по тросу, тот натягивается и катера притягивает к бортам судна. Теперь надо не упустить момент и забраться наверх. Дальше грабеж идет по тому же сценарию, что и грабеж с одного катера. После того как добыча снята, пираты обрубают трос и катера разбегаются в разные стороны…

Считается, что пираты Малаккского пролива миролюбивы, никого не убивают и ограничиваются небольшой добычей. Как правило, это так. И по этой же причине, как считают специалисты, только 10 % нападений на суда становятся предметом гласности. Девяносто же капитанов из ста предпочитают вообще не докладывать в Сингапуре о нападении. По крайней мере, так утверждается в книге «Морское пиратство», изданной в 1988 году Международным бюро морской торговли. Причина такой скромности капитанов лежит в нежелании поднимать шум, когда известно, что никто и никогда пиратов не поймает, зато страховые компании взвинтят ставки, придется заполнять кучу ненужных бумаг и вести обязательные разговоры с местными полицейскими, которые обязаны «поставить галочку». К тому же собственное начальство косо смотрит на капитанов, которые позволяют пиратам бродить по каютам принадлежащих им судов.

Однако времена меняются и, как правило, к худшему.

В последние годы пираты Малаккского пролива перестали ограничиваться содержимым капитанского сейфа или ящиком виски. В 1987 году во время нападения пиратов возле Сингапура на советское судно один из наших моряков был ранен. Через год в виду Сингапурской гавани напали на контейнеровоз «Хай Хуи» и не только ограбили его, но и увели с собой капитана. Капитана с тех пор никто не видел — без сомнения, он был потом убит. И неясно даже, желали ли пираты получить за него выкуп или он им просто не понравился.

Владельцы судов с каждым месяцем все настойчивее требуют, чтобы Сингапур, Малайзия и Индонезия объединили усилия и покончили с пиратством в проливе. Однако к моменту сдачи в печать этой книги реальных шагов предпринято не было. Патрулирование пролива и района к югу от Сингапура — дорогостоящее занятие, и куда удобнее взваливать вину за грабежи на соседа.

Недавно владельцы судовых компаний обратились в организацию АСЕАН, которая объединяет шесть стран Юго-Восточной Азии, чтобы она воздействовала на своих членов. Вероятно, что-то будет предпринято, но не сразу и не столь решительно, как хотелось бы владельцам кораблей и их капитанам. Пока же суда, идущие Малаккским проливом, вынуждены сами принимать меры защиты. Яхтсмены и рыбаки стали покупать автоматы и винтовки. Более того, местные власти в Индонезии теперь выдают оружие рыбакам. После того как исчез капитан с «Хай Хуи», капитаны почти всех судов, идущих в Сингапур, взяли за правило держать пистолеты на мостике для себя и вахтенных. Руководитель одной из судовых компаний Сингапура по этому поводу заметил: «Пожалуй, недурно было бы вспомнить о тех временах, когда торговцы выходили в плавание, вооруженные не хуже пиратов».

Еще решительнее поступили англичане. Они решили командировать на вспомогательные суда своего военного флота, которые проходят Малаккским проливом, специально обученные команды стрелков.

Пока что до боев между жертвами и хищниками, насколько я знаю, дело не дошло. Возможно, у пиратов везде есть свои осведомители и они не нападают на англичан, так и ждущих, когда пиратский катер приблизится к борту, чтобы обрушить на него град выстрелов. Но тенденции, которые ощущаются в этом противостоянии, весьма опасны — ведь в один прекрасный день первый открытый бой между пиратами и торговцами все же состоится, как бы повторяя отчаянные сражения трехсотлетней давности. И доказательством тому не только сам рост конфронтации, но и события в двух других районах Юго-Восточной Азии, где нравы куда более суровы и число жертв несравнимо больше.

Подобно аборигенам Малаккского пролива тайские пираты нападали на корабли из Китая и с Явы еще на рубеже нашей эры. Раз есть добыча, найдется и охотник. Существовали гласные и негласные правила — на кого нападать можно, а на кого не следует, водились в тех краях свои Робин Гуды и шерифы. Впрочем, что значила добыча местного пирата в сравнении с карракой из Макао, захваченной французским корсаром!

В середине нашего века, а точнее, зимой 1942 года в тех краях произошла трагедия, которая оказала определенное влияние не только на судьбу Британской империи, но и на историю пиратства. После недолгой осады сдался японским войскам Сингапур — крупнейшая морская база и крепость Великобритании в Азии. Это привело к паническому бегству нескольких десятков тысяч солдат и гражданских лиц из города. Аналогией тому в нашей истории может служить бегство белых из Крыма в 1920 году. Однако если беженцы из Севастополя, выйдя в море, знали, что более им ничто не грозит и можно спать спокойно до самого Стамбула, то для беглецов из Сингапура беды только начинались — в Малаккском проливе и обширном Сиамском заливе, куда попадали сотни пароходов, шхун, яхт, лодок и катеров, их поджидали убийцы. В первую очередь — японские самолеты, подводные лодки и корабли, которые безжалостно топили любое судно. А так как военный флот англичан в этом районе уже был уничтожен, то гражданские пароходы и прочие суда, вывозившие госпитали, больницы, семьи чиновников, армейские части, были совершенно беззащитны. И охота за ними стала для японцев веселым развлечением — добыча не имела возможности даже огрызнуться.

В такой ситуации грех было не присоединиться к грабежу и местным прибрежным пиратам, правда, тогда немногочисленным и плохо вооруженным. Выйдя в море на своих джонках и тихоходных катерах, вооруженные лишь крисами и старыми ружьями, тайские и малайские разбойники славно помародерствовали в те дни. Ничто не вызывает большего вожделения у бандита, чем беззащитность жертвы. А так как каждая семья везла из Сингапура самое ценное, что можно было сложить в сумку в минуты бегства, то пиратам доставались драгоценности и деньги…

Считается, что если тигр отведает человеческого мяса, он становится людоедом. Возможно, я преувеличиваю, но мне кажется, что роль гиен, которую пираты Сиамского залива вкусили во время войны, определила их поведение на много лет вперед.

Три с половиной года пираты извлекали выгоды от бушевавшей в тех краях войны. Ведь через залив шли сотни японских транспортов, которые вывозили из Юго-Восточной Азии сырье и награбленное добро. Их со все большей эффективностью преследовали американские, британские, австралийские подводные лодки и миноносцы. Над зал и в ом гремели воздушные бои — все чаще вторгались туда авианосцы союзников. И после каждого боя, после каждого нападения на караван японских транспортов пираты, как пожиратели падали, выползали из своих укрытий и спешили в море в надежде поживиться остатками чужой добычи. И никто никогда не узнает, сколько они ограбили шлюпок и сколько зарезали спасшихся от снарядов моряков.

Период мира, пришедшего в те края в 1945 году, был непродолжительным. Почти тридцать лет — до 1975 года — во Вьетнаме почти непрерывно шла война. Правда, на этот раз возрождению пиратства способствовала не сама война, а послевоенная ситуация.

Жизнь в объединенном после ухода американцев и падения сайгонского режима во Вьетнаме была нелегкой. Разоренная страна, обитатели которой много лет не знали мира, не могла прокормить горожан. Выехать же из нее легальным путем было невозможно — границы закрыты. Как и в прочих подобных странах, во Вьетнаме преимущество существующей системы доказывалось запретом сравнить ее с прочими. Однако трудно воздвигнуть занавес — железный ли, бамбуковый — между страной и окружающим миром, если вся страна — длинная полоска земли, омываемая тысячами километров океана.

По мере обнищания и дальнейшего ужесточения жизни усиливалось бегство жителей бывшего Южного Вьетнама морем из страны. Уследить за ним, контролировать его вьетнамские пограничники были не в состоянии. Возникла целая категория вьетнамцев, называемая «лодочные люди». Задача заключалась в том, чтобы раздобыть место на любой барже, катере, шхуне, джонке — на всем, что могло бы отойти от берегов настолько, чтобы его не догнали пограничники. Затем судно брало курс на север, к Гонконгу, или на запад — в Сиамский залив в надежде достичь берегов Таиланда. Порой же волны и ветер уносили лодки к берегам Малайзии или к Филиппинам…

Таким образом Вьетнам в течение нескольких лет покинули десятки тысяч человек. Никто не знает, сколько их было на самом деле и, главное, какой процент их достиг берега. Многочисленные комиссии ООН и прочих международных организаций, посещавшие лагеря «лодочных людей» в Таиланде, могли выслушать рассказы лишь тех, кто спасся. А, судя по всему, спаслась малая часть.

Тайские и индонезийские пираты сразу же почувствовали во вьетнамских «лодочных людях» завидную добычу — нюх охотников за несчастьем призвал их к охоте. Возвратились сказочные времена падения Сингапура! Добыча была беспомощна и не могла никуда скрыться от бравых флибустьеров — а это всегда воодушевляет мерзавцев.

Что может быть более приспособлено для грабежа, чем переполненные людьми всех возрастов (ведь бежали целыми семьями) лодки и баржи? Люди брали с собой лишь то, что можно удержать в руках, — для этого продавали все, что было дома, и превращали деньги в золото. У каждой семьи хоть три колечка, да отыщется… Да и мало ли что могут припрятать бывший богач и бывший бедняк — братья по несчастью!

Представьте себе, что приходилось пережить семье, решившей бежать из страны. Сначала надо было втайне подготовиться к бегству, собрать имущество, которое можно продать, — причем сделать это, не вызывая подозрения у властей. Затем в уговоренный срок, налегке, оставив дом и все, что в нем осталось, на волю соседей, надо пробираться к морю, рискуя попасть на глаза сотрудникам милиции или госбезопасности, — а ведь семья тащит с собой стариков и детей… Наконец они у моря — развалюха-баркас, построенный, может быть, еще в прошлом веке, с чадящим, чихающим мотором, набит людьми так, что даже сесть негде, борта его на уровне волн… И все время — страх! Сейчас появится пограничный катер, и тогда все пассажиры закончат свое путешествие в тюрьме, и останешься ты и без дома, и без работы, и без последних денег…

Но вот удалось уйти в море, и не опрокинул прибой, и не увидели пограничники, и не сожрали акулы, разжиревшие на путях, по которым пробираются «лодочные люди». Наконец, на второй или четвертый день пути обессилевшие от жажды и голода беглецы, обогнув южную оконечность Вьетнама, оказываются в Сиамском заливе. Теперь путь лежит на север, к спасению…

И вот тогда появляется катер.

Это пираты. Беглецы понимают это сразу: собственная смерть порой ощущается до ее прихода — потому что она в улыбках пиратов, в пальцах их смуглых рук, сжимающих автоматы.

И самое страшное — полная безысходность. Нет никого на свете, кто бы мог прийти на помощь, кто бы захотел помочь тридцати, сорока, ста беглецам, которым скоро предстоит умереть.

Главное — вытерпеть, ничем не вызвать недовольства, улыбаться — может быть, тебя пощадят? Люди в лодке слышали о пиратах, об их зверствах и жестокости, но ведь это только слухи, не правда ли? Срабатывает «раковый синдром»: самая страшная болезнь не у меня, а у моего соседа по палате… Так уходили в газовые камеры заключенные Треблинки, так жили в лодзинском гетто евреи, так тянулись колонны заключенных на Колыме… Со мной обойдется! А ведь если бы человек не мог себя утешить таким обманом, сколько бы людей осталось в живых! Как часто одному охраннику удается удержать в повиновении тысячу, а одному Сталину — страну. Все остальные либо послушно помогают, либо надеются, что пронесет…

Детей, которые громко плачут, матери уговаривают потерпеть, потому что дядя добрый, дядя сейчас проверит, нет ли в нашем баркасе чего-то плохого, а потом отпустит…

Пиратам же некуда спешить. Никто их не тронет. Если и появится таиландский пограничный катер, то окажется, что либо действие происходит в нейтральных водах, либо пираты уже поделились с ним будущей добычей.

Сначала под дулами автоматов идет тщательный обыск. Пиратам давно известны все хитрости, на которые идут беженцы. Они отлично знают все укромные места, куда прячут драгоценности, люди на удивление неизобретательны. А жертвы и сами спешат протянуть пирату свои сокровища — может, останутся живыми?

Считается, что в 70-е годы пираты были добрее. Кое-кто из тех, кто попадал к ним в руки, оставался в живых. Чаще всего, ограбив баркас или шхуну, они бросали ее на произвол судьбы — добирайтесь дальше, как хотите. Порой они убивали мужчин, еще чаще — захватывали с собой молоденьких девушек, чтобы сделать их на несколько дней наложницами. Этим девушкам приходилось хуже всех: использовав, их потом убивали — выбрасывали за борт. Впрочем, эта пиратская забава уже воспета в русской народной песне, правда, с элементом сочувствия к насильнику. И это понятно, потому что он «социально близкий», а его жертва — «классово чуждая» личность и к тому же из инородцев.

Нельзя сказать, чтобы пиратство в Сиамском заливе оставалось совсем без внимания. Чем больше мировое общественное мнение узнавало о горестной судьбе «лодочных людей», тем чаще слышались слова осуждения в адрес пиратов. И наконец в 1981 году на средства, выделенные Организацией Объединенных Наций, была создана Таиландская антипиратская патрульная служба.

Вначале это дало результаты — патрулирование прибрежных вод, использование вертолетов и быстроходных катеров привело к тому, что шесть последующих лет количество нападений постоянно сокращалось. Правда, точно назвать их число не представляется возможным, потому что далеко не со всех ограбленных лодок спасались люди. Если же и спасались, то чаще всего о нападении не заявляли, а спешили раствориться среди других беженцев, спрятаться от таиландских иммиграционных властей.

Однако положительный эффект от принятия мер против пиратов в одночасье сошел на нет, когда в 1987 году из-за катастрофического экономического положения, создавшегося во Вьетнаме, количество «лодочных людей» неожиданно для таиландцев возросло вдвое. Такой приток беженцев нарушил баланс, достигнутый за предыдущие годы, и сразу исчерпал запасы продовольственной помощи и прочих видов благотворительности, которую предоставляли на эти цели Таиланду ООН и привлеченные к программе государства. Общественное мнение Таиланда, Гонконга, Малайзии и иных стран, куда добирались беженцы из Вьетнама, резко изменилось; послышались требования любой ценой преградить въезд в страны нежелательным иностранцам.

Пока в парламентах и правительственных офисах стран Юго-Восточной Азии кипели споры, что делать с беженцами, местные власти в Таиланде приняли свои меры. По инициативе губернаторов прибрежных провинций все суда, пристававшие к берегу, тут же сталкивались обратно в море — плывите куда хотите, но здесь мы вам высадиться не дадим!

Многие беженцы погибали от голода и жажды, иные находили в конце концов путь к берегу, большинство же в этой ситуации становилось добычей пиратов. И положение беглецов изменилось к худшему, потому что таиландское правительство в рамках кампании по борьбе с пиратством резко ужесточило наказание для любого лица, заподозренного в пиратстве. Ему теперь грозили долгое тюремное заключение, а в отдельных случаях и смертная казнь. А раз так, то пираты стали заинтересованы в том, чтобы не оставлять ни одного свидетеля, даже если это требовало с их стороны определенных дополнительных усилий. По словам одного из таиландских чиновников, пираты теперь старались «убить всех до последнего человека, даже маленьких детей, чтобы некому было их опознать».

По крайней мере два случая пиратства стали предметом обсуждения в печати в 1989 году.

В апреле пиратский катер настиг вьетнамскую шхуну в Южно-Китайском море у малайзийского берега. Ограбив беженцев, пираты начали убивать их. Затем тела выкидывали в море.

Единственный оставшийся в живых свидетель этого преступления, 14-летний Доа Хоа, был ранен крисом и также сброшен в море, но остался жив, потому что прижался к борту шхуны и его не заметили, когда по завершении побоища пиратский катер проутюжил море, чтобы никто из раненых не смог выплыть. Затем на катер перетащили связанных девушек и девочек, и катер умчался, оставив пустую вьетнамскую шхуну на произвол судьбы. Доа Хоа взобрался на нее и смог дождаться, когда залитую кровью шхуну увидел малайзийский пограничный катер.

Второй инцидент произошел неподалеку от Сингапура. С океанского лайнера увидели, что навстречу идет крупный катер без опознавательных знаков. Вдруг на борту его появилась раздетая женщина, потом еще одна — женщины кричали, махали руками и бросались в море. С катера по ним стреляли.

Капитан лайнера проявил решительность. Он приказал застопорить ход и спустить шлюпки с вооруженными матросами, благо из-за опасения пиратских нападений на судне имелось несколько пистолетов.

При виде реакции лайнера катер дал полный ход и ушел. Матросы подняли из воды шесть оставшихся в живых вьетнамских девушек. А капитан тем временем радировал в Сингапур, и поднявшиеся оттуда вертолеты засекли катер, намеревавшийся укрыться неподалеку от города. Восемь членов его экипажа были арестованы, опознаны девушками и отданы под суд.

Это был фактически первый открытый процесс против пиратов.

На процессе девушки показали, что пираты напали на джонку, в которой находились несколько десятков вьетнамских беженцев, и убили всех, включая грудных детей, оставив себе лишь десять девушек. Одиннадцать дней после этого они делили добычу, упивались и обжирались, насиловали пленниц, ожидая, когда появится новая добыча. Девушкам было ясно, что со дня на день наступит их очередь погибнуть. Они договорились, что как только увидят какое-либо судно, бросятся в море — лучше погибнуть в волнах, чем от руки пиратов.

Шестерым из них повезло…

Можно предположить, что с уменьшением числа беженцев из Вьетнама уменьшится и размах пиратских нападений в Сиамском заливе. Пиратство здесь станет похожим на то, которое процветает в Малаккском проливе. Правда, как уже говорилось, опасность заключается в том, что пираты Сиамского залива, подобно тиграм-людоедам, вкусили человечины — они жестоки и безжалостны. И если они присоединятся к тем своим собратьям, что оперируют западнее, они могут внести дополнительный элемент изуверства в нападения и набеги. И вряд ли они в ближайшие годы откажутся от такого прибыльного занятия…

А если в Юго-Восточной Азии разгорится какой-нибудь военный или социальный конфликт, который породит новую волну беженцев, то и пиратство расцветет с невиданной силой.

Пиратство на Южных Филиппинах, в архипелаге Сулу, старо как мир — современны лишь методы его, потому что теперь пираты не ограничиваются крисами и луками — у них, как и у их собратьев в Малаккском проливе, в изобилии имеется современное оружие.

Добычей филиппинским пиратам служат, как правило, небольшие рыболовные траулеры и каботажные суда, что возят грузы между Филиппинами и Малайзией. Зовутся эти пираты «амбак паре», что значит «Прыгай парень!», — именно это словосочетание употребляется пиратами, после того как судно захвачено и надо избавиться от свидетелей.

По выражению одного американского журналиста, «в то время как пираты Малаккского пролива в основном воришки, пираты Минданао к тому же похитители людей, вымогатели, шантажисты и безжалостные убийцы». От этих пиратов приходят в отчаяние местные рыбаки. Пираты обложили данью все рыболовецкие суда в море Сулу и, как говорил президент филиппинского Союза рыбаков, «если вы осмелитесь сопротивляться, то умрете».

Катера филиппинских пиратов основательно вооружены — на них стоят пулеметы, а двигатели дают возможность развивать скорость, вдвое большую той, которой обладают несколько стареньких катеров филиппинских пограничников, что базируются в порту Замбоанга. Некоторые из катеров вооружены ракетами. У столь блестяще организованных разбойников, разумеется, все рассчитано. Есть даже такса рэкета. По крайней мере в 1989 году она была такой: 5 тысяч долларов — выкуп за захваченный корабль (чаще всего небольшой рыболовецкий траулер), 4 тысячи — за команду из шести-восьми человек, 2 тысячи долларов — за улов сардины. И если учесть, что рыбак получает (в зависимости от сезона и улова) от 10 до 150 долларов в месяц, можно понять, что пираты живут безбедно.

Долгие годы пираты моря Сулу пользовались полной безнаказанностью. Эта безнаказанность, естественно, вела к эскалации разбоя. И от нападений на траулеры и каботажные пароходики пираты перешли к более масштабным акциям.

Сигнал к этому был подан в 1985 году, когда пиратский катер остановил паром, шедший к Замбоанге, на борту которого было около двухсот пассажиров. Потрясая гранатами и пистолетами, пираты выстроили пассажиров и команду парома на палубе и начали обыск. Но среди пассажиров оказались отважные люди, которые начали сопротивляться, завязалась драка, пираты принялись палить в толпу пассажиров из автоматов и пистолетов. Двенадцать человек погибло, многие были ранены.

Газеты сообщили об этом нападении, но общее мнение заключалось в том, что происшедшая трагедия не закономерность, а несчастный случай — пираты, дескать, стреляли с перепугу, и если бы у них было время одуматься, они бы никогда так не поступили.

Но уже в начале следующего года из моря Сулу пришло новое тревожное известие: роскошная частная океанская яхта «Одиссей», принадлежавшая французскому миллионеру, была остановлена в открытом море. Под дулами спаренных пулеметов пассажиры и матросы яхты расстались с семьюдесятью тысячами долларов, что оказалось у них в кошельках.

Тут уж нельзя было отговориться нервозностью пиратов — очевидно, что жертва была выбрана сознательно. В Маниле встревожились: пока пираты грабят «своих», можно отнести это к экзотическим обычаям тех островов. Иное дело — иностранные туристы. Это — важный источник дохода для государства, к тому же не очень приятно, когда газеты всего мира сообщают о том, что в филиппинских водах водятся самые настоящие пираты, словно мы живем в XVII веке.

Из Манилы в Замбоангу полетели приказы принять меры. Но как примешь мерь, если, как отмечалось, несколько старых катеров, имеющихся в распоряжении береговой охраны Южных Филиппин, должны охранять изрезанное побережье десятков островов, протянувшееся более чем на 300 миль. При этом каждому полицейскому отлично известно, что посадить в тюрьму пойманного пирата практически невозможно — ты не найдешь на архипелаге ни одного свидетеля, который отважится выступить в суде и притом проживет после этого хотя бы до вечера. По крайней мере в тюрьме в Замбоанге за последние десять лет не побывало ни одного пирата.

Так что местные власти отрядили нескольких полицейских на борт местного парома и отрапортовали в столицу, что меры приняты.

Гром грянул в июле того же, 1986 года, когда в руки к пиратам попал швейцарский турист Ганс Кунцли. Он отправился купаться на роскошный пляж у отеля в окрестностях Замбоанги, и на глазах у изумленных барменов и швейцаров, не говоря уж о десятках американских и немецких туристов, подошедший с моря пиратский катер пленил его на мелководье и увез в открытое море.

И вот тогда начался настоящий скандал.

Широкая гласность, которую получило это дело в мире, и без того напуганном и раздраженном деятельностью террористов и судьбой различного рода заложников, заставила филиппинское правительство принять меры. Пираты сообщили открытым текстом, что Кунцли здоров, находится у них в безопасности и, для того чтобы состоятельные родственники получили его живым, следует заплатить пятьдесят тысяч долларов.

Как выяснилось потом, швейцарец содержался в жутких условиях — все два с лишним месяца плена он провел связанным, пираты избивали его, грозили смертью, а так как переговоры о выдаче пленника затягивались, то с каждым днем отношение к нему становилось все более жестоким. Наконец, на 83-й день плена измученный, искалеченный, чуть живой турист был выкинут на берег возле того места, где его похитили. Забрав выкуп в 23 тысячи долларов, пираты, смеясь и размахивая автоматами, ушли в открытое море…

Но на этот раз их радость была несколько преждевременной.

За долгие недели переговоров местной полиции, которая и без того имела достаточно четкое представление о том, с кем имеет дело (ведь не Нью-Йорк все же, а рыбачьи деревеньки да мангровые заросли), удалось узнать не только о том, где находилась основная база этой пиратской группы, но и роль каждого из пиратов в этой истории. Ждали лишь момента освобождения швейцарца, понимая, что в ином случае ему грозит верная смерть.

Как только швейцарский турист оказался в манильском госпитале, полицейские с помощью значительного подкрепления, полученного по такому случаю из Манилы, ринулись к острову Басилан, где находилось пиратское логово. Там довольно открыто стояли их катера, а в соседнем заливе были обнаружены воздушной разведкой 25 траулеров, пароходов и шхун, захваченных пиратами и не выкупленных владельцами.

Понимая, что предание пиратов суду — дело слишком долгое и ненадежное, полицейские и пограничники пленных не брали — все двадцать пиратов были убиты.

Убежали лишь вожак шайки Сали Самппари и его адъютант. На соседнем острове верный помощник застрелил хозяина и отвез его голову в Замбоангу. Утверждают, что он был завербован армейской разведкой.

После окончания этой операции, несколько испугавшей прочих пиратов и заставившей их затаиться, береговой охраной были организованы береговые бригады, в которые стали набирать местных жителей. Главная задача бригад заключалась в том, чтобы сообщать о появлении пиратов или их намерениях. Но решающим, пожалуй, стало то, что рыбакам, прежде беззащитным жертвам пиратов, было выдано огнестрельное оружие… Считается, что после этого число нападений резко сократилось, хотя совсем исчезнуть пиратство, разумеется, не могло. А так как подавляющее большинство нападений никем не регистрируется, то действительный размах пиратства никому неизвестен. Да и как выяснишь масштабы пиратства, если в 1989 году в районе моря Сулу действовало примерно 22 тысячи мусульманских повстанцев-сепаратистов и более 4 тысяч повстанцев коммунистического толка, не говоря уже о множестве банд контрабандистов, торговцев наркотиками и всевозможного рода грабителей. И зачастую грань между различными занятиями и профессиями преступников была столь неуловима, что даже они сами не представляли себе толком, кто они именно сегодня. Известно, например, что после заключения соглашения о прекращении огня между правительственными войсками и частью мусульманских сепаратистов отряды последних, лишенные поставок боеприпасов и снаряжения из-за рубежа, так обеднели, что многие из повстанцев обратились к контрабанде и грабежам. Это им казалось более обыкновенным и привлекательным занятием, чем работа на фабрике или иное честное занятие.

К неразберихе, царящей в тех краях, добавляются сложности пограничных проблем. Во второй половине восьмидесятых годов несколько пиратских катеров напали на малайзийский город Лахад-Дату в Сабахе для того, чтобы отомстить за поруганную честь филиппинской мусульманки, якобы изнасилованной малайзийскими полицейскими. Пираты высадились на берег и кинулись мстить городку, сожгли здание банка и представительство Малайзийской авиакомпании. Во время налета было убито десять мирных жителей и захвачена немалая добыча из магазинов и лавок города.

Через несколько дней последовал ответ малайзийской полиции. Вызвав на помощь морской флот, малайзийцы на торпедных катерах совершили налет на пиратскую базу неподалеку от Сабаха и перебили более пятидесяти пиратов либо тех, кого сочли пиратами.

Начался скандал — газеты обеих стран обвиняли соседей в нарушении государственной границы, международном бандитизме и, разумеется, пиратстве. В результате была создана комиссия, которая постаралась выработать соглашение о совместном патрулировании спорных и пограничных районов для того, чтобы не допустить в будущем набегов, подобных рейдам Моргана или Дрейка.

Очевидно, в будущем и в филиппинских водах можно ожидать эскалации насилия и жестокости. И пираты, и их преследователи все меньше внимания уделяют таким абстрактным понятиям, как гуманизм или законность. Вот, к примеру, какие события произошли в 1989 году в том же море Сулу, неподалеку от Замбоанги.

В операции по ликвидации пиратских баз, предпринятой властями, участвовали военные бомбардировщики и вертолеты, а также морские катера. Вся мощь удара обрушилась на пиратскую базу на островке Сироман всего в 35 милях от Замбоанги. Именно с этой базы несколько раньше было совершено зверское нападение на рыбаков одной из прибрежных деревень, в результате которого полтора десятка рыбаков были убиты.

Прицельным бомбометанием бомбардировщики смогли разрушить бетонные бункеры, возведенные пиратами на берегу, и те бежали, оставив более двадцати трупов. Но прошло чуть более месяца, и банда настолько восстановила свои силы, что смогла совершить новое нападение на ту же несчастную рыбацкую деревню, чтобы отомстить ей за военный налет, — не министерству же обороны мстить! В результате этого нападения погибло еще семеро рыбаков… Так продолжается, становится все более жестокой война пиратов. И не видно ей конца, потому что пиратство выгодно — выгоднее, чем многие иные занятия в тех краях… Не исключено, что завтра возникнут новые пиратские базы и в море выйдут еще более быстроходные катера, оснащенные еще более мощным вооружением.

Пиратство Южных морей, возникшее вместе с мореплаванием, не уходит в прошлое. Сегодня оно — часть общей преступности, пронизывающей азиатское общество: от пирата тянется ниточка к торговцу наркотиками, от того — к террористу или сепаратисту, а там в цепочке виден и невысоких нравственных правил политик. Пиратство лишь тогда станет достоянием истории, когда исчезнут социальные проблемы, порождающие его.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх