• I. Протокол отречения Николая II.
  • II. Неосуществленный проект отречения Николая II.
  • III. Манифест отречения Николая II.
  • IV. Телеграммы и разговоры по прямому проводу.
  • II.

    МАТЕРИАЛЫ И ДОКУМЕНТЫ.

    I.

    Протокол отречения Николая II.

    «2-го марта, около 10 часов вечера приехали из Петрограда во Псков: член Государственного Совета Гучков и член Государственной Думы Шульгин. Они были тотчас приглашены в вагон-салон императорского поезда, где к тому времени собрались: главнокомандующий армиями северного фронта генерал-адъютант Рузский, министр императopcкого двора граф Фредерикс и начальник военно-походной канцелярии е. и. в. свиты генерал-майор Нарышкин. Его величество, войдя в вагон-салон, милостиво поздоровался с прибывшими и, попросив всех сесть, приготовился выслушать приехаших депутатов.

    Член Г. С. Гучков: «Мы приехали с членом Государственной Думы Шульгиным, чтобы доложить о том, что произошло за эти дни в Петрограде и вместе с тем посоветоваться о тех мерах, которые могли бы спасти положение. Положение в высшей степени угрожающее: сначала рабочие, потом войска примкнули к движению, беспорядки перекинулись на пригороды, Москва не спокойна. Это не есть результат какого-нибудь заговора или заранее обдуманного переворота, а это движение вырвалось из самой почвы и сразу получило анархический отпечаток, власти стушевались. Я отправился к замещавшему генерала Хабалова генералу Занкевичу и спрашивал его, есть ли у него какая-нибудь надежная часть или хотя бы отдельные нижние чины, на которых можно было бы рассчитывать. Он мне ответил, что таких нет, и все прибывшие части тотчас переходят на сторону восставших. Так как было страшно, что мятеж примет анархический характер, мы образовали так называемый временный комитет Государственной Думы и начали принимать меры, пытаясь вернуть офицеров к командованию нижними чинами; я сам лично объехал многие части и убеждал нижних чинов сохранять спокойствие. Кроме нас заседает еще комитет рабочей партии, и мы находимся под его властью и его цензурою. Опасность в том, что если Петроград попадет в руки анархии, нас, умеренных, сметут, так как это движение начинает нас уже захлестывать. Их лозунги: провозглашение социальной республики. Это Движение захватывает низы и даже солдат, которым обещают дать землю. Вторая опасность, что движение перекинется на фронт, где лозунг: смести начальство и выбрать себе угодных. Там такой же горючий материал, и пожар может перекинуться по всему фронту, так как нет ни одной воинской части, которая, попав в атмосферу движения, тотчас не заражалась бы. Вчера к нам в Думу явились представители: сводного пехотного полка, железнодорожного полка, конвоя вашего величества, дворцовой полиции и заявили, что примыкают к движению. Им сказано, что они должны продолжать охрану тех лиц, которые им были поручены; но опасность все-таки существует, так как толпа теперь вооружена.

    В народе глубокое сознание, что положение создалось ошибками власти и именно верховной власти, а потому нужен какой-нибудь акт, который подействовал бы на сознание народное. Единственный путь, это передать бремя верховного правления в другие руки. Можно спасти Россию, спасти монархический принцип, спасти династию. Если вы, ваше величество, объявите, что передаете свою власть вашему маленькому сыну, если вы передадите регентство великому князю Михаилу Александровичу или от имени регента будет поручено образовать новое правительство, тогда может быть будет спасена Россия, я говорю, может быть, потому, что события идут так быстро, что в настоящее время Родзянко, меня и умеренных членов Думы крайние элементы считают предателями; они, конечно, против этой комбинации, так как видят в этом возможность спасти наш исконный принцип. Вот, ваше величество, только при этих условиях можно сделать попытку водворить порядок. Вот, что нам, мне и Шульгину, было поручено вам передать. Прежде, чем на это решиться вам, конечно следует хорошенько подумать, помолиться, но решиться все-таки не позже завтрашнего дня, потому, что завтра мы не будем в состоянии дать совет и если вы его у нас спросите, то можно будет опасаться агрессивных действий.

    Его величество: «Ранее вашего приезда после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузскаго с председателем Государственной Думы, я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына, но теперь еще раз обдумав свое положение, я пришел к заключению, что в виду его болезненности, мне следует отречься одновременно и за себя и за него, так как разлучаться с ним не могу».

    Член Г. С. Гучков: «Мы учли, что облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти».

    Ген. адъют. Рузский: «Его величество беспокоится, что если престол будет передан наследнику, то его величество будет с ним разлучен».

    Член Г. Д. Шульгин: «Я не могу дать на это категорического ответа, так как мы ехали сюда, чтобы предложить то, что мы передали».

    Его величество: «Давая свое согласие на отречение, я должен быть уверенным, что вы подумали о том впечатлении, какое оно произведет на всю остальную Россию. Не отзовется-ли это некоторою опасностью?».

    Член Г. Д. Гучков: «Нет, ваше величество, опасность не здесь. Мы опасаемся, что если объявят республику, тогда возникнет междоусобие».

    Член Г. Д. Шульгин: «Позвольте мне дать некоторое пояснение, в каком положении приходится работать Государственной Думе: 26-го Вошла толпа в Думу и вместе с вооруженными солдатами заняла всю правую сторону, левая сторона занята публикой, а мы сохраняли всего две комнаты, где ютится так называемый комитет. Сюда тащат всех арестованных, и еще счастие для них, что их сюда тащат, так как это избавляет их от самосуда толпы; некоторых арестованных мы тотчас же освобождаем. Мы сохраняем символ управления страной, я. только благодаря этому еще некоторый порядок мог сохраниться, не прерывалось движение железных дорог. Вот при каких условиях мы работаем; в Думе ад, это сумасшедший дом. Нам придется вступить в решительный бой с левыми элементами, а для этого нужна какая-нибудь почва. Относительно вашего проекта, разрешите нам подумать хотя бы четверть часа. Этот проект имеет то преимущество, что не будет мысли о разлучении и, с другой стороны, если ваш брат, великий князь Михаил Александрович, как полноправный монарх, присягнет конституции одновременно с вступлением на престол, то это будет обстоятельством, содействующим успокоению».

    Член Г. С. Гучков: «У всех рабочих и солдат, принимавших участие в беспорядках, уверенность, что водворение старой власти – это расправа с ними, а потому нужна полная перемена. Нужен на народное воображение такой удар хлыстом, который сразу переменил бы все. Я нахожу, что тот акт, на который вы решились, должен сопровождаться и назначением председателя совета министров князя Львова», Его величество: «Я хотел бы иметь гарантию, что вследствие моего ухода и по поводу его не было бы пролито еще лишней крови.»

    Член Г. Д. Шульгин: «Может быть, со стороны тех элементов, которые будут вести борьбу против нового строя, и будут попытки, но их не следует опасаться. Я знаю, например, хорошо город Киев, который был всегда монархическим; теперь там полная перемена».

    Его величество: «А вы не Думаете, что в казачьих областях могут возникнуть беспорядки?».

    Член Г. С. Гучков: «Нет, ваше величество, казаки все на стороне нового строя. Ваше величество, у вас заговорило человеческое чувство отца и политике тут не место, так что мы ничего против вашего предложения возразить не можем».

    Член Г. Д. Шульгин: «Важно только, чтобы в акте вашего величества было указано, что преемник ваш обязан дать присягу конституции».

    Его величество: «Хотите еще подумать?»

    Член Г. С. Гучков: «Нет, я думаю, что мы можем сразу принять ваши предложения. А когда бы вы могли совершить самый акт. Вот проект, который мог бы вам пригодиться, если б вы пожелали из него что-нибудь взять».

    Его величество, ответив, что проект уже составлен, удалился к себе, где собственноручно исправил заготовленный с утра манифест об отречении в том смысле, что престол передается великому князю Михаилу Александровичу, а не великому князю Алексею Николаевичу. Приказав его переписать, его величество подписал манифест, и, войдя в вагон-салон, в 11 час. 40 мин., передал его Гучкову. Депутаты попросили вставить фразу о присяге конституции нового императора, что тут же было сделано его величеством. Одновременно были собственноручно написаны его величеством указы Правительствующему Сенату о назначении председателем совета министров князя Львова и верховным главнокомандующим Николая Николаевича, что бы ни казалось,, что акт совершен под давлением приехавших депутатов, и так как самое решение об отречении от престола было принято его величеством еще днем, то днем, по совету депутатов, на манифесте было поставлено при подписи в 3 часа дня, а на указах Правительствующему Сенату в 2 часа дня. При этом присутствовал, кроме поименованных лиц, начальник штаба армии северного фронта генерал Данилов, который был вызван генерал-адъютантом Рузским.

    В заключение, член Думы Шульгин спросил у его величества о его дальнейших планах. Его величество ответил, что собирается поехать на несколько дней в Ставку, может быть в Киев, чтобы проститься с государыней императрицей Марией Феодоровной, а затем останется до выздоровления детей. Депутаты заявили, что они приложат все силы, чтобы облегчить его величество в выполнении его дальнейших Намерений. Депутаты попросили подписать еще дубликат манифеста иа случай возможности с ними несчастья, который остался бы к руках генерала Рузского. Его величество простился с депутатами и отпустил их, после чего простился с главнокомандующим армиями северного фронта и его начальником штаба, облобызав его и поблагодарив его за сотрудничество. Приблизительно через час дубликат манифеста был преподнесен его величеству на подпись, после чего все четыре подписи его величества, были контрассигнированы министром императорского двора графом Фредериксом».

    II. Неосуществленный проект отречения Николая II.

    В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России мы, не имея сил[15] вывести Империю из тяжкой смуты,[16] переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя на встречу желаниям всего русского народа, сложить бремя [17] врученной нам от бога власти.

    Во имя Величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом, призываем благословение бога на сына нашего,[18] в пользу которого отрекаемся от престола нашего. Ему до совершеннолетия регентом брата нашего Михаила Александровича…

    III. Манифест отречения Николая II.

    Ставка.

    НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА.

    В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, господу богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России, почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в со гласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и не нарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга пред ним, повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести Госуарство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет господь бог России.

    Николай Г. Псков.

    2 марта 15 час. 5 мин. 1917 г.

    Министр императорского двора Генерал адъютант граф Фредерикс.

    IV. Телеграммы и разговоры по прямому проводу.

    1. Телеграмма председателя Государственной Думы Родзянко на имя главнокомандующего северным фронтом генерал-адъютанта Рузского 27 февраля 1917 года.

    «Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийные и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику; но главным образом, полное недоверие власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве несомненно разовьются события, сдержать которые можно временно, ценой пролития крови мирных граждан, но которых, при повторении, сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная, безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге, из 63 доменных печей работают только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого материала. На Урале из 92 доменных печей остановились 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов.

    Население, опасаясь неумелых распоряжений власти, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением.

    Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть по-, бедоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное признание лица, которому может верить вся страна, и которому будет вручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевленная вполне верой в1 себя и в своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода на светлый путь нет, и я ходатайствую перед вашим высокопревосходительством поддержать это мое убеждение перед его величеством, дабы предотвратить возможную катастрофу. Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно. Председатель Государственной Думы Родзянко».

    Отметка на телеграмме генерала Рузского:

    «Очень жаль, что с 24 по 27 февраля неудосужились сообщить о том, что делается в Петрограде. Надо думать, что и до 24 были признаки нарождающегося недовольства, грозящего волнениями, а также и об агитации среди рабочих и гарнизона Петрограда. Об этом тоже не потрудились, может быть и с целью, сообщить на фронт».

    2. Телеграмма главнокомандующего северным фронтом генерал-адъютанта Рузского Николаю II 27 февраля.

    Ставка.

    Его императорскому величеству государю императору.

    «Почитаю долгом представить на благовоззрение вашему величеству полученную мною от председателя Государственной Думы телеграмму, указывающую на грозное положение в столице и внутри государства, вызывающее тревогу за судьбу родины. Хотя армия остается проникнутой сознанием долга и желания довести войну до победного конца, тем не менее, на ней непосредственно начинают отражаться последствия продовольственной и железнодорожной неурядиц, а доходящие на фронт сведения о тяжелом кризисе, переживаемом населением и о волнениях в Петрограде могут в будущем создать условия весьма неблагоприятные.

    Ныне армия заключает в своих рядах представителей всех классов, профессий и убеждений, почему она не может не отразить в себе настроение страны. Поэтому дерзаю всеподданнейше доложить вашему величеству о крайней необходимости принять срочные меры, которые могли бы успокоить население, вселить в него доверие и бодрость духа, веру в себя и в свое будущее. Эти меры, принятые теперь, накануне предстоящего оживления боевой деятельности на фронте, вольют новые силы в армию и народ для проявления дальнейшего упорства в борьбе с врагом; позволю себе думать, что при существующих условиях меры репрессии могут скорее обострить положение, чем дать необходимое, длительное удовлетворение. Генерал-адъютант Рузский».

    3. Телеграмма военного министра Беляева начальнику штаба верховного главнокомандующего ген. Алексееву.

    Ставка.

    Начальнику штаба верховного главнокомандующего, копия главнокомандующему Северного фронта.

    «Положение в Петрограде становится весьма серьезным; военный мятеж, немногими оставшимися верными долгу частями, погасить пока не удается, напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с коими нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города. 197. 27 февраля. Беляев.

    4. Разговор по аппарату начальника штаба верховного главнокомандующего гея. Алексеева с начальником штаба северного фронта ген.Даниловым. 27 февраля, 21 час.

    «У аппарата начальник штаба. Доложите об этом генералу Данилову.

    У аппарата генерал Данилов.

    Здравствуйте, Юрий Никифорович. Ссылаясь на телеграмму главнокомандующему Северным фронтом военного министра от сегодняшнего числа № 197 Государь император повелел:

    Генерал-адъютанта Иванова назначить главнокомандующим Петроградского военного округа; в его распоряжение, возможно скорей, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка, по возможности из находящихся в резерве 15-й дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, повидимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников. Войска нужно отправить с ограниченным обозом и организовать подвоз хлеба и припасов распоряжением фронта, так как трудно сказать, что творится сейчас в Петрограде и возможно ли там обеспечить войска заботами местного гарнизона. Обстоятельства требуют скорого прибытия войск, поэтому прошу очень соответствующих распоряжений и сообщите мне, какие полки будут назначены, для уведомления генерала Иванова, который ускоренно отправляется 28 февраля с Георгиевским батальоном. Такой же силы наряд последует от Западного фронта, о. чем иду говорить с генералом Квецинским[19].

    Минута грозная и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего. До свидания. Алексеев».

    «Могу ли предложить один вопрос. Данилов».

    «Если непродолжительный, то слушаю. Алексеев».

    «Сколько следует послать генералов в качестве помощников генерала Иванова. Так как я понял, что во главе каждой бригады, пехотной И кавалерийской, нужно иметь по одному генералу, то должны ли быть отправлены бригадные командиры дивизий, или же генералы могли бы (ллть посланы от других частей; тогда был бы шире выбор и можно было бы отправить особ смелых и решительных. Данилов».

    «Конечно, было бы лучше, если бы оба генерала имели под командой свои полки, хорошо им известные и на которые они могли бы иметь нравственное влияние; но решение этого вопроса предоставляю вам, в зависимости от того, кто командует теми частями, кои отправятся в Петроград. Ничего не имею, если поедут начальники дивизий, так как им придется подчинить те запасные части Петроградского гарнизона, которые останутся верными своему долгу. Алексеев».

    «Слушаю, понял и будет исполнено. Данилов».

    «До свидания, будьте здоровы. Алексеев».

    5. Телеграмма начальника штаба верховного главнокомандующего генерала Алексеева, на имя всех главнокомандующих.

    «Сообщаю для ориентировки: двадцать шестого, в тринадцать часов сорок минут, получена телеграмма генерала Хабалова о том, что двадцать пятого февраля толпы рабочих, собравшиеся в различных частях города, были неоднократно разгоняемы полицией и воинскими частями. Около семнадцати часов у Гостиного двора демонстранты запели революционные песни и выкинули красные флаги. На предупреждение, что против них будет применено оружие из толпы раздалось несколько револьверных выстрелов, был ранен один рядовой. Взвод драгун спешился и открыл огонь пд толпе, при чем убито трое и ранено десять человек. Толпа мгновенно рассеялась. Около восемнадцати часов в наряд конных жандармов была брошена граната, которой ранен один жандарм и лошадь. Вечер прошел относительно спокойно. Двадцать пятого февраля бастовало двести сорок тысяч рабочих. Генералом Хабаловым было объявлено о воспрещении скопления народа на улицах и подтверждено, что всякое проявление беспорядка будет подавляться силой оружия. По донесению генерала Хабалова с утра двадцать шестого февраля в городе спокойно. Двадцать шестого в двадцать два часа получена телеграмма от председателя Государственной Думы Родзянко, сообщавшего, что волнения, начавшиеся в Петрограде, а принимают стихийный характер и угрожающие размеры и что начало беспорядков имело в основании недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику. Двадцать седьмого военный министр всеподданнейше доносит, что начавшиеся с утра в некоторых войсковых частях волнения твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами. Бунт еще не подавлен, но военный министр выражает уверенность в-скором наступлении спокойствия, для достижения коего принимаются беспощадные меры.

    Председатель Государственной Думы, двадцать седьмого, около полудня, сообщает, что войска становятся на сторону населения и убивают своих офицеров.

    Генерал Хабалов, двадцать седьмого, около полудня, всеподданнейше доносит, что одна рота запасного батальона Павловского полка двадцать шестого февраля заявила, что не будет стрелять в народ. Командир батальона этого полка ранен из толпы. Двадцать седьмого февраля учебная команда Волынского полка отказалась выходить против бунтовщиков, и начальник ее застрелился. Затем эта команда, с ротой этого же полка, направилась в распоряжение двух других батальонов и к ним начали присоединяться люди этих частей.

    Генерал.Хабалов просит о присылке надежных частей с фронта. Военный министр к вечеру двадцать седьмого февраля сообщает, что баттарея вызванная из Петергофа, отказалась грузиться на поезд для следования в Петроград. Двадцать седьмого февраля, между двадцатью одним часом и двадцатью двумя, дано указание главнокомандующим Северного и Западного фронтов отправить в Петроград с каждого фронта по два кавалерийских и по два пехотных полка с энергичными генералами во главе бригад и по одной пулеметной команде Кольта для Георгиевского батальона, который приказано направить двадцать восьмого февраля в Петроград из Ставки.

    По высочайщему повелению, главнокомандующим Петроградским округом с чрезвычайными полномочиями и подчинением ему всех министров назначен генерал-адъютант Иванов.

    Двадцать восьмого, около двадцати четырех часов, мною сообщено главнокомандующим о необходимости подготовить меры к тому, чтобы обеспечить во что бы то ни стало работу железных дорог.

    Двадцать седьмого, после девятнадцати часов, военный министр сообщает, что положение в Петрограде становится весьма серьезным. Военный мятеж немногими верными долгу частями погасить не удается, и войсковые части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары. Петроград объявлен в осадном положении. Двадцать восьмого, в два часа, послана телеграмма от меня главнокомандующим Северного и Западного фронтов о направлении в Петроград, сверх уже назначенных войск, еще по одной пешей и конной батарее от каждого фронта.

    Двадцать восьмого, в три часа, мною послана телеграмма командующему войсками Московского округа о принятии необходимых мер на случай, если беспорядки перекинуться в Москву, и об обеспечении работы железнодорожного узла и прилива продовольствия.

    Двадцать восьмого февраля, в час, от генерала Хабалова получена телеграмма на высочайшее имя, что он восстановить порядка в столице не мог. Большинство частей изменило своему долгу и многие перешли на сторону мятежников. Войска, оставшиеся верными долгу, после борьбы в продолжении всего дня, понесли большие потери.

    К вечеру мятежники овладели большей частью столицы, и оставшиеся верными присяге небольшие части разных полков стянуты у Зимнего дворца.

    Двадцать восьмого февраля, в два часа, военный министр сообщает., что мятежники заняли Мариинский дворец и там находятся члены революционного правительства. Двадцать восьмого февраля, в восемь часов двадцать пять минут, генерал Хабалов доносит, что число оставшихся верными долгу уменьшилось до шестисот человек пехоты и до пятисот всадников при пятнадцати пулеметах и двенадцати орудиях, имеющих всего восемнадцать патронов, и что положение до чрезвычайности трудное.

    Головной эшелон пехотного полка, отправляемый с Северного фронта, подойдет к Петрограду, примерно, к утру первого марта.

    Государь император, в ночь с 27 на 28 февраля, изволил отбыть в Царское Село. По частным сведениям революционное правительство вступило в управление Петроградом, объявив в своем манифесте переход на его сторону четырех гвардейских запасных полков, о занятии арсенала, Петропавловской крепости, главного артиллерийского управления.

    Только что получена телеграмма военного министра, что мятежники во всех частях города овладели важнейшими учреждениями. Войска под влиянием утомления и пропаганды бросают оружие, переходят на сторону мятежников или становятся нейтральными. Все время на улицах идет беспорядочная стрельба; всякое движение прекращено; появляющихся офицеров и нижних чинов на улицах разоружают.

    Министры все целы, но работа министров, повидимому, прекратилась.

    По частным сведениям, председатель Государственного совета Щегловитов, арестован. В Государственной Думе образовался совет лидеров партий для сношения революционного правительства с учреждениями и лицами; назначены дополнительные выборы в Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов от рабочих и мятежных войск.

    Только что получена от генерала Хабалова телеграмма, из которой видно, что фактически повлиять на события он больше не может. Сообщая об этом, прибавляю, что на всех нас лег священный долг перед государем И родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов. 28 февраля 1917 г. 1813. Алексеев».

    6. Телеграмма помощника начальника штаба верховного главнокомандующего ген. Клембовского, главнокомандующим, с передачей копии телеграммы генерала Алексеева.

    «Главнокомандующиму. Копия телеграммы генерала Алексеева генерал-адъютанту Иванову в Царское Село: Частные сведения говорят, что 28 февраля Петрограде наступило полное спокойствие, войска примкнули Временному Правительству полном составе, приводятся порядок. Временное Правительство под председательством Родзянко заседает в Государственной Думе; пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным Правительством, говорит о необходимости монархического начала России и необходимости новых выборов для выбора и назначения Правительства. Ждут с нетерпением приезда его величества, чтобы представить ему изложенное и просьбу, принять эти пожелания народа. Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действии; переговоры приведут умиротворению дабы избежать позорной междуусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работу.

    Воззвание нового министра путей сообщений Бубликова к железнодорожникам, мною полученное кружным путем, зовет к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложите его величеству все это и убеждение, что дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию. 1833. Алексеев. 1846. Клембовский. 28 февраля 1917 года».

    7. Телеграмма главнокомандующему Северного фронта ген. Рузскому от председателя Государственной Думы Родзянко.

    «Временный комитет членов Государственной Думы сообщает вашему высокопревосходительству, что, ввиду устранений от управления всего состава бывшего совета министров, правительственная власть лерешла в настоящее время к временному комитету Государственной Думы. Председатель Государственной Думы Родзянко. 1 марта 1917 г.».

    5. Телеграмма дворцового коменданта Воейкова генералу Рузскому.

    Из Старой Руссы. Псков. Генерал-адъютанту Рузскому:

    «Его величество следует через Дно – Псков. Прошу распоряжения о беспрепятственном проезде. 95. Дворцовый Комендант Воейков. 13 ч. 5 м. 1 марта».

    9. Телеграмма на имя генерала Алексеева от начальника штаба Северного фронта ген. Данилова.

    «Ввиду ожидающегося через два часа проследования через Псков поезда Литера А, главнокомандующий северного фронта просит ориентировать его срочно, для возможности соответствующего доклада, откуда у начальника штаба верховного главнокомандующего сведения заключающиеся в телеграмме 1833. 1 марта. 14 ч. 45 мин. 1193. Данилов».

    10. Телеграмма генерал-квартирмейстера верховного главнокомандующего на имя начальника штаба Северного фронта ген. Данилова:

    «По приказанию начальника штаба верховного главнокомандующего, передаю для доклада главнокомандующему Северного фронта с просьбою генерал-адъютанта Алексеева доложить государю.

    Первое – в Кронштадте беспорядки. Части ходят по улицам с музыкой. Вице-адмирал Курош доносит, что принять меры к усмирению с тем составом, который имеется в гарнизоне, но не находит возможным, так как не может ручаться ни за одну часть.

    Второе – генерал Мрозовский сообщает, что Москва охвачена восстанием и войска переходят на сторону мятежников.

    Третье – адмирал Непенин доносит, что он не признал возможным протестовать против призыва временного комитета, и, таким образом, Балтийский флот признал временный комитет Государственной Думы. Сведения, заключающиеся в телеграмме 1833, получены из Петрограда из различных источников и считаются достоверными.

    Если будет хоть малейшее сомнение, что литерные поезда могут не дойти до Пскова, надлежит принять все меры для доставления доклада по принадлежности, послав хотя бы экстренным поездом с надлежащим офицером и командой нижних чинов для исправления пути, если бы это имело место.

    Генерал Алексеев нездоров и прилег отдохнуть, почему я и подписываю эту телеграмму. 1 марта 1917 г. 17 ч. 15 м. Лукомский».

    11. Разговор по прямому проводу помощника начальника штаба верховного главнокомандующего ген. Клембовского с генерал-квартирмейстером штаба Северного фронта ген. Болдыревым.

    «Здесь у аппарата генерал Болдырев».

    «У аппарата генерал Клембовский».

    Начальник штаба верховного главнокомандующего и великий князь Сергей Михайлович просят главнокомандующего всеподданнейше доложить его величеству о безусловной необходимости принятия тех мер, которые указаны в телеграмме генерала Алексеева его величеству, так как им это представляется единственным выходом из создавшегося положения.

    Так как главнокомандующий, повидимому, держится тех же взглядов, как и начальник штаба верховного главнокомандующего, то исполнение просьбы их не представит затруднения для него и, быть может, закончится успешно.

    Великий князь Сергей Михайлович, с одной стороны, полагает, что наиболее подходящим лицом был бы Родзянко, пользующийся доверием.

    Передайте, пожалуйста, все это на вокзал главнокомандующему, по возможности, безотлагательно до прихода поезда. Клембовский».

    «Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Приказание ваше будет точно исполнено и беззамедлительно; поезд его величества еще не прибыл. Не будет ли еще каких-либо указаний с вашей сто-роны Болдырев».

    «Могу лишь прибавить одно – время не терпит, есть много вопросов, которые надлежит разрешить, между тем обращаться не к кому. Клембовский. 1 марта 1917 г. 17 ч. 45 мин.».

    12. Телеграмма генерала Алексеева, посланная в Псков на имя Николая II 1-го марта.

    «Его императорскому величеству.

    Ежеминутно растущая опасность распространения анархии по всей стране, дальнейшего разложения армии и невозможности продолжения войны при создавшейся обстановке настоятельно требуют немедленного издания высочайшего акта, могущего еще успокоить умы, что-возможно только путем признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы.

    Поступающие сведения дают основание надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянко, еще могут остановить всеобщий развал и что работа с ними может пойти, но утрата всякого часа уменьшает последние шансы на сохранение и восстановление порядка и способствует захвату власти крайними левыми элементами. Ввиду этого усердно умоляю ваше императорское величество соизволить на немедленное опубликование из ставки нижеследующего манифеста:

    «Объявляем всем верным нашим подданным:

    Грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час. Судьбы России, часть геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

    Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, Я признал необходимость призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России.

    Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить ее великий подвиг.

    Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют ее. Да поможет нам господь бог». 1865. Генерал-адъютант Алексеев. 1 марта 1917 г.»[20].

    13. Телеграмма начальнику штаба верховного главнокомандующего ген. Алексееву от начальника штаба Северного фронта ген. Данилова.

    «Для сведения докладываю: оба литерных поезда в Пскове. Дальнейший их маршрут не выяснен. 1 марта 22 ч. 30 мин. 1213. Данилов».

    14. Телеграмма Николая II на имя генерал-адъютанта Иванова в Царское Село.

    «Надеюсь прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. Николай. 2 марта 0 ч. 20 мин.».

    15. Телеграмма генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта ген. Болдырева на имя генерал-квартирмейстера верховного главнокомандующего ген. Лукомского.

    «Начальник штаба поручил мне сообщить для доклада помощнику Начальника штаба верховного главнокомандующего:

    Первое, что в два с половиной часа второго марта главнокомандующий Сев. фронта будет говорить по аппарату с председателем Государственной Думы Родзянко по особому уполномочию его величества. Есть надежда на благоприятное разрешение.

    Второе – у нас имеются сведения, что гарнизон Луги перешел на сторону комитета. Эшелоны войск, предназначенные распоряжение генерал-адъютанта Иванова, задержались царским поездом между Двинском и Псковом: В виду событий Луге возникает вопрос о их обратном возвращении, о чем главнокомандующий Сев. фронта будет иметь всеподданнейший доклад у государя. Генерал Данилов уехал на вокзал доложить главнокомандующему о времени разговора его по аппарату с председателем Гос. Думы. Псков. 2 марта 0 ч. 50 мин. 1215. Болдырев».

    16. Телеграмма начальника штаба Северного фронта ген. Данилова командующему пятой армией, помощнику начальника штаба верховного главнокомандующего и начальнику военных сообщений Северного фронта.

    «Ввиду невозможности продвигать эшелоны далее Луги и нежелательности скопления их на линии, особенно Пскове, и. разрешении государя императора вступить главнокомандующему Сев. фронтом сношение с председателем Государственной Думы, последовало высочайшее соизволение вернуть войска, направленные станцию Александровскую, обратно Двинский район, где расположить их распоряжением командующего пятой армией. 1 ч. 2 марта. 1216. Данилов».

    17. Разговор по прямому проводу генерала Рузского с председателем Государственной Думы Родзянко. Начало разговора 3 ч. 30 мин. 2 марта 1917 г.

    «Доложите генералу Рузскому, что подходит к аппарату председатель Гос. Думы Родзянко».

    «У аппарата генерал-адъютант Рузский».

    «Здравствуйте, Михаил Владимирович, сегодня около 7 час. вечера прибыл в Псков государь император.

    Его величество при встрече мне высказал, что ожидает вашего приезда. К сожалению, затем выяснилось, что ваш приезд не состоится, чем я был глубоко огорчен. Прошу разрешения говорить с вами с полной откровенностью – это требует серьезность переживаемого времени. Прежде всего я просил бы вас меня осведомить, сообщив истинную причину отмены вашего прибытия в Псков. Знание этой причины необходимо для дальнейшей беседы. Рузский».

    «Здравствуйте, Николай Владимирович, очень сожалею, что не могу приехать; с откровенностью скажу – причины моего неприезда две: во-первых, эшелоны, высланные вами в Петроград, взбунтовались; вылезли в Луге из вагонов; объявили себя присоединяющимися к Государственной Думе; решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда; мною немедленно приняты были меры, чтобы путь для проезда его величества был свободен; не знаю, удастся ли это.

    Вторая причина – полученные мною сведения, что мой приезд может повлечь за собой нежелательные последствия, так как до сих пор верят только мне и исполняют только мои приказания. Родзянко».

    «Из бесед, которые его величество вел со мной сегодня, выяснилось, что государь император сначала предполагал предложить вам составить министерство, ответственное перед его величеством, но затем, идя навстречу общему желанию законодательных учреждений и народа, отпуская меня, его величество выразил окончательное решение и уполномочил меня довести до вашего сведения, об этом, – дать ответственное перед законодательными палатами министерство, с поручением вам образовать кабинет. Если желание его величества найдет в вас отклик, то спроектирован манифест, который я сейчас же передам вам. Манифест этот мог бы быть объявлен сегодня 2 марта с пометкой «Псков». Не откажите в ваших соображениях по всему изложенному. Р у з с к и й».

    «Я прошу вас проект манифеста, если возможно, передать теперь же. Очевидно, что его величество и вы не отдаете себе отчета в том, что здесь происходит; настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так легко; в течение двух с половиной лет я неуклонно, при каждом моем всеподданнейшем докладе, предупреждал государя императора о надвигающейся грозе, если не будут немедленно сделаны уступки, которые могли бы удовлетворить страну. Я должен вам сообщить, что, в самом начале движения, власти, в лице министров, стушевались и не принимали решительно никаких мер предупредительного характера; немедленно же началось братание войск с народными толпами; войска не стреляли, а ходили по улицам, и толпа им кричала – «ура». Перерыв занятий законодательных учреждений подлил масла в огонь, и мало-по-малу наступила такая анархия, что Госуд. Думе вообще, а мне, в частности, оставалось только попытаться взять движение в свои руки и стать во главе, для того, чтобы избежать такой анархии, при таком расслоении, которое грозило бы гибелью государству.

    К сожалению, мне это далеко не удалось; народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно; войска окончательно деморализованы: не только не слушаются, но убивают своих офицеров; ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов; вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость. Очень опасаюсь, что такая же участь постигнет и меня, так как агитация направлена на все, что более умеренно и ограниченно в своих требованиях; считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается вами – недостаточно и династический вопрос поставлен ребром.

    Сомневаюсь, чтобы с этим можно было справиться. Родзянко».

    «Ваши сообщения, Михаил Владимирович, действительно рисуют обстановку в другом виде, чем она рисовалась здесь, на фронте. Если страсти не будут умиротворены, то ведь нашей родине грозит анархия надолго и это, прежде всего, отразится на исходе войны; между тем, затратив столько жизней на борьбу с неприятелем, нельзя теперь останавливаться на полдороге и необходимо довести ее до конца, соответствующего нашей великой родине; надо найти средство для умиротворения страны.

    Прежде передачи вам текста манифеста не можете ли вы мне сказать, в каком виде намечается решение династического вопроса. Рузский».

    «С болью в сердце буду теперь отвечать, Николай Владимирович.

    Еще раз повторяю – ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твердо – войну довести до победного конца и в руки немцев не даваться.

    К Государственной Думе примкнул весь Петроградск. и Царскосельский гарнизоны; то же повторяется во всех городах; нигде нет разногласия, везде войска становятся на сторону думы и народа, и грозные требования отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становятся определенным требованием.

    Повторяю, с страшной болью передаю вам об этом, но что же делать; в то время, когда народ в лице своей доблестной армии проливал свою кровь и нес неисчислимые жертвы – правительство положительно издевалось над нами; вспомните освобождение Сухомлинова, Распутина и всю его клику; вспомните Маклакова, Штюрмера, Протопопова; все стеснения горячего порыва народа помогать по мере сил войне; назначение князя Голицына; расстройство транспорта, денежного обращения, непринятие никаких мер к смягчению условий жизни; постоянное изменение состава законодательной палаты в нежелательном смысле; постоянные аресты, погоня и розыск несуществовавшей тогда революции – вот те причины, которые привели к этому печальному концу.

    Тяжкий ответ перед богом взяла на себя государыня императрица, отвращая его величество от народа.

    Его присылка генерала Иванова с Георгиевским батальоном только подлила масла в огонь и приведет только к междуусобному сражению, так как сдержать войска, не слушающие своих офицеров и начальников, нет решительно никакой, возможности; кровью обливается сердце при виде того, что происходит. Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут. Остановите ненужные жертвы. Родзянко».

    «Все что вы, Михаил Владимирович, сказали, тем печальней, что предполагавшийся приезд ваш как бы предрешал возможность соглашения и быстрого умиротворения родины; ваши указания на ошибки, конечно, верны, но ведь это ошибки прошлого, которые в будущем повторяться не могут, при предполагаемом способе разрешения переживаемого кризиса; подумайте, Михаил Владимирович, о будущем; необходимо найти такой выход, который дал бы немедленное умиротворение. Войска на фронте с томительной тревогой и тоской оглядываются на то, что делается в тылу, а начальники лишены авторитетного слова сделать им надлежащее разъяснение. Переживаемый кризис надо ликвидировать возможно скорей, чтобы вернуть армии возможность смотреть только вперед, в сторону неприятеля. Войска в направлении Петрограда с фронта были отправлены по общей директиве из Ставки, но теперь этот вопрос ликвидируеся; генерал-адъютанту Иванову нескорько часов тому назад, государь император дал указание не предпринимать ничего до личного свидания; эти телеграммы посланы через Петроград, и остается только пожелать, чтобы они скорей дошли до генерала Иванова.

    Равным образом государь император изволил выразить согласие, и уже послана телеграмма, два часа тому назад, вернуть на фронт все, что было в пути. Вы видите, что со стороны его величества принимаются какие только возможно меры, и было бы в интересах родины и той отечественной войны, которую мы ведем, желательным, чтобы почин государя нашел бы отзыв в сердцах тех, кои могут остановить пожар. Рузский». (Затем передается проект манифеста, предложенного генерал-адъютантом Алексеевым).

    «Если будет признано необходимым внести какие-либо частичные поправки, сообщите мне, равно как и об общей схеме такового. В заключение скажу, Михаил Владимирович, я сегодня сделал все, что подсказало мне сердце и что мог для того, чтобы найти выход для обеспечения спокойствия теперь и в будущем, а также, чтобы армиям в кратчайший срок обеспечить возможность Спокойной работы; этого необходимо достигнуть в кратчайший срок; приближается весна, и нам нужно сосредоточить все наши усилия на подготовке к активным действиям и на согласование их с действиями наших союзников; мы обязаны думать также о них; каждый день, скажу более, каждый час в деле водворения спокойствия крайне дорог. Рузский».

    «Вы, Николай Владимирович, истерзали в конец мое и так растерзанное сердце; по тому позднему часу, в который мы ведем разговор, вы можете себе представить, какая на мне лежит огромная работа, но, повторяю вам, я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук; анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить временное правительство.

    К сожалению, манифест запоздал; его надо было издать после моей первой телеграммы немедленно, о чем я просил государя императора; время упущено и возврата нет; повторяю вам еще раз: народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования; наша славная армия не будет ни в чем нуждаться; в этом полное единение всех партий, и железнодорожное сообщение не будет затруднено; надеемся также, что после воззвания временного правительства крестьяне и все жители повезут хлеб, снаряды (!) и другие предметы снаряжения; запасы весьма многочисленны, так как об этом всегда заботились общественные организации и особое совещание.

    Молю бога, чтобы он дал силы удержаться хотя бы в пределах теперешнего расстройства умов, мыслей и чувств, но боюсь, как бы не было еще хуже.

    Больше ничего не могу вам сказать; помогай вам бог, нашему славному вождю, в битве уничтожить проклятого немца, о чем в обращении, посланном к армии от комитета государственной думы, говорится определенно в виду пожелания успехов и побед. Желаю вам спокойной ночи, если только вообще в эти времена кто-либо может спать спокойно Глубокоуважающий вас и душевно преданный Родзянко».

    «Михаил Владимирович, еще несколько слов; дай, конечно, бог, чтобы ваши предположения в отношении армии оправдались, но имейте в виду, что всякий насильственный переворот не может пройти бесследно; что если анархия, о которой вы говорите, перекинется в армию и начальники потеряют авторитет власти. Подумайте, что будет тогда с родиной нашей. В сущности, конечная цель одна – ответственное перед народом министерство и есть для сего нормальный путь для достижения цели – в перемене порядка управления государством. Дай бог вам здравия и сил для вашей ответственной работы. Глубоко уважающий вас Рузский».

    «Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех, и тогда все кончится в несколько дней; одно могу сказать: ни кровопролития, ни ненужных жертв не будет. Я этого не допущу. Желаю всего лучшего. Родзянко».

    «Дай бог, чтобы все было так, как вы говорите. Последнее слово: скажите ваше мнение, нужно ли выпускать манифест. Ру з с к и й».

    «Я, право, не знаю, как вам отвечать; все зависит от событий, которые летят с головокружительной быстротой. Родзянко».

    «Я получил указание передать в ставку об его напечатании, а посему это и сделаю, а затем пусть, что будет. Разговор наш доложу государю. Рузский».

    «Ничего против этого не имею и даже прошу об этом Родзянко».

    Примечание ген. Рузскою: Разговор окончен в 7 1/2 часов (утра), 2тГо марта, и передан в ставку начальнику штаба верховного главнокомандующего, одновременно с ведением разговора.

    18. Телеграмма Николая II генералу Алексееву.

    «Начальнику штаба. Ставка.

    1865. Можно объявить представленный манифест[21], пометив его Псковом. 1223. Николай. 2 марта, 5 ч. 15 м.».

    19. Разговор по прямому проводу генерал-квартирмейстера верховного главнокомандующего ген. Лукомского с начальником штаба Северного фронта ген. Даниловым. Начало разговора 9 часов, 2 марта 1917 года.

    «У аппарата генерал Данилов».

    «Здравствуй, Юрий Никифорович, у аппарата Лукомский.

    Генерал Алексеев просит сейчас же доложить главнокомандующему, что необходимо разбудить государя и сейчас же доложить ему о разговоре генерала Рузского с Родзянко.

    Переживаем слишком серьезный момент, когда решается вопрос не одного государя, а всего царствующего дома и России. Генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены.

    Генерал Алексеев просит, по выяснении вопроса, немедленно сообщить официально и со стороны высших военных властей сделать необходимое сообщение в армии, ибо неизвестность хуже всего и грозит тем, что начнется анархия в армии.

    Это официально, а теперь прошу тебя доложить от меня генералу Рузскому, что, по моему глубокому убеждению, выбора нет и отречение должно состояться. Надо помнить, что вся царская семья находится в руках мятежных войск, ибо, по полученным сведениям, дворец в Царском Селе занят войсками, как об этом вчера уже сообщал вам генерал Клембовский. Если не согласятся, то, вероятно, произойдут дальнейшие эксцессы, которые будут угрожать царским детям, а затем начнется междоусобная война, и Россия погибнет под ударами Германии, и погибнет династия. Мне больно это говорить, но другого выхода нет. Я буду ждать твоего ответа. Лук омский».

    «Генерал Рузский через час будет с докладом у государя и поэтому я не вижу надобности будить главнокомандующего, который только что, сию минуту, заснул и через полчаса встанет; выигрыша во времени не будет никакого. Что касается неизвестности, то она, конечно, не только тяжела, но и грозна, однако, и ты, и генерал Алексеев отлично знаете характер государя и трудность получить от него определенное решение; вчера, йесь вечер, до глубокой ночи, прошел в убеждении поступиться в пользу ответственного министерства. Согласие было дано только к 2 час. ночи, но, к глубокому сожалению, оно, как это в сущности и предвидел главнокомандующий, явилось запоздалым; очень осложнила дело посылка– войск генерал-адъютанта Иванова; я убежден, сожалею, почти в том, что, несмотря на убедительность речей Николая Владимировича и прямоту его, едва что возможно будет получить определенное решение; время безнадежно будет тянуться, вот та тяжелая картина и та драма, которая происходит здесь.

    Между тем, исполнительный комитет государственной думы шлет ряд извещений и заявляет, что остановить поток нет никакой возможности. Два часа тому назад главнокомандующий вынужден был отдать распоряжение о том, чтобы не препятствовали распространению заявлений, которые клонятся к сохранению спокойствия среди населения и к приливу продовольственных средств; другого исхода не было.

    Много горячих доводов высказал генерал Рузский в разговоре с Родзянко в пользу оставления во главе государя с ответственным перед народом министерством, но, видимо, время упущено и едва ли возможно рассчитывать на такое сохранение.

    Вот пока все, что я могу сказать.

    Повторяю – от доклада генерала Рузского я не жду определенных решени. Данилов».

    «Дай бог, чтобы генералу Рузскому удалось убедить государя. В его руках теперь судьба России и царской семьи. Лукомский».

    20. Телеграмма генерала Алексеева на имя главнокомандующих фронтами:

    «Его величество находится во Пскове, где изъявил согласие объявить манифест итти навстречу народному желанию учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Государственной Думы образовать кабинет.

    По сообщению этого решения главнокомандующим северного фронта председателю Гос. Думы, последний, в разговоре по аппарату, в три с половиной часа второго сего марта, ответил, что появление манифеста было бы своевременно 27 февраля; в настоящее же время этот акт является запоздалым, что ныне наступила одна из страш-ных революций; сдерживать народные страсти трудно; войска деморализованы. Председателю Гос. Думы хотя и верят, но он опасается, что сдержать народные страсти будет невозможно. Что теперь династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича. Обстановка, повидимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний, повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находится фактически в руках петроградского временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала; продолжать до конца борьбу с внешним врагом; спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя бы ценой дорогих уступок. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу его величеству через сверху. 2 марта 1917 г., ГО ч. 15 м. 1872. Алексеев».

    Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мысли и целей и спасти армию от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться с внешним врагом, и решение относительно внутренних дел должно избавить ее от искушения принять участие в перевороте, который более безболезненно совершится при решении сверху. 2 марта 1917 г., 10 ч. 15 м. 1872. Алексеев».

    21. Разговор по прямому проводу помощника начальника штаба верховного главнокомандующего ген. Клембовского с генерал-квартирмейстером штаба Северного фронта ген. Болдыревым (утром, 2 марта 1917 года):

    «Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя его величества в полном составе в государственную думу с разрешением своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании. Известно ли также о желании государыни императрицы переговорить с председателем исполнительного комитета государственной думы и, наконец, о желании великого князя Кирилла Владимировича прибыть лично в государствен ную думу, чтобы вступить в переговоры с исполнительным комитетом. К л е м б о в с к и й».

    «Нет, эти известия нам неизвестны. Болдырев».

    «В Москве по всему городу происходят митинги, но стрельбы нет. Генералу Мрозовскому предложено подчиниться Временному Правительству.

    Арестованы Штюрмер, Добровольский Беляев. Войновский – Кригер, Горемыкин, Дубровин, два помощника градоначальника и Климович. Исполнительный комитет Гос. Думы обратился к населению с воззванием возить хлеб, все продукты на станции железных дорог, для продовольствования армии и крупных городов. Петроград разделен на районы, в которые назначены районные комиссары. Представители армия и флота постановили признать власть исполнительного комитета Гос. Думы впредь до образования постоянного правительства. Все изложенное надо доложить главнокомандующему для всеподданнейшего доклада. Клембовский».

    Пометка ген. Рузскою: Доложено Государю в 2 часа дня 2 марта.

    22. Телеграмма генерала Алексеева на имя Николая II, переданная 2 марта 1917 г., в 14 ч. 30 мин.

    «Всеподданнейше представляю вашему императорскому величеству полученные мною на имя вашего императорского величества телеграммы:

    От великого князя Николая Николаевича:

    «Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры.

    Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым коленопреклоненно молить ваше императорское величество спасти Россию и вашего наследника, зная чувство святой любви вашей к России и к нему.

    Осенив себя крестным знаменьем, передайте ему – ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячей молитвой молю бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант Никола й».

    От генерал-адъютанта Брусилова:

    «Прошу вас доложить государю императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей преданности и любви к родине и царскому престолу, что, в данную минуту, единственный исход, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, – отказаться от престола в пользу государя наследника цесаревича при регентстве великого князя Михаила Александровича. Другого исхода нет; необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе повлечет за собой неисчислимые катастрофические последствия. Этим актом будет спасена и сама династия в лице законного наследника. Генерал-адъютант Брусилов».

    От генерал-адъютанта Эверта.

    «Ваше императорское величество, начальник штаба вашего величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем государственной думы.

    Ваше величество, на армию в настоящем ее составе при подавлении внутренних беспорядков рассчитывать нельзя. Ее можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейших врагов родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких.

    Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и сохранению армии для борьбы против врага.

    При создавшейся обстановке, не находя иного исхода, безгранично преданный вашему величеству верноподданный умоляет ваше величество, во имя спасения родины и династии, принять решение, согласованное с заявлением председателя государственной думы, выраженном им генерал-адъютанту Рузскому, как единственно видимо способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Генерал-адъютант Эверт».

    Всеподданнейше докладываю эти телеграммы вашему императорскому величеству, умоляю безотлагательно принять решение, которое господь бог внушит вам; промедление грозит гибелью России. Пока армию удается спасти от проникновения болезни, охватившей Петроград, Москву, Кронштадт и другие города, но ручаться за дальнейшее сохранение воинской дисциплины нельзя.

    Прикосновение же армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России и развал ее.

    Ваше императорское величество горячо любите родину и ради ее целости, независимости, ради достижения победы соизволите принять решение, которое может дать мирный и благополучный исход из создавшегося более чем тяжелого положения.

    Ожидаю повелений. 2 марта 1917 г. 1818. Генерал-адъютант Алексеев».

    Получено во Пскове в 14 ч. 30 мин.

    23. Телеграмма главнокомандующего румынским фронтом генерала Сахарова на имя Главнокомандующего северного фронта ген. Рузского, копия генералу Алексееву:

    Генерал-адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный ответ председателя государственной думы Вам на высокомилостивое решение государя императора даровать стране ответственное министерство и просил главнокомандующего доложить его величеству через вас о решении данного вопроса в зависимости от создавшегося положения. Горячая любовь моя к его величеству не допускает душе моей мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного вам председателем Думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся царя своего, задумал это злодейство, а разбойная кучка людей, именуемая государственная дума, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей. Я уверен, что армии фронта непоколебимо стали бы за своего державного вождя, если бы не были призваны к защите родины от внешнего врага и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии. Переходя к логике разума и учтя создавшуюся безвыходность положения, я, непоколебимо верный подданный его величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищи к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших, притязаний. Яссы. 2 марта 33.317. Генерал С а х а р о в».

    Получена в Пскове в 14 ч. 50 мин.

    24. Телеграмма Николая II председателю Государственной Думы Родзянко.

    «Председателю государственной думы. Петроград. Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регенстве брата моего великого князя Михаила Александровича. Николай».

    25. Телеграмма Николая II начальнику штаба верховного главнокомандующего ген. Алексееву.

    «Наштаверх. Ставка.

    Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына.

    Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. Николай».

    26. Телеграмма помощника начальника штаба верховного главнокомандующего ген. Клембовского на имя начальника штаба северного фрота ген. Данилова:

    «Телеграмма 1223 об объявлении манифеста не приводится в исполнение в ожидании дальнейших указаний после доклада главнокомандующего Северного фронта.

    Очень прошу ориентировать начальника штаба верховного главнокомандующего, в каком положении находится вопрос. Из вашего штаба сообщили, что литерные поезда стоят в Пскове и нет никаких распоряжений относительно отправления. Между тем, получены известия, что начальник штаба эксплоатационного отдела Северо-Западных железных дорог инженер Гавалов отдал распоряжение по линии об отправлении литерных поездов к Двинску. Прошу сообщить, что известно. 2 марта 1917 г. 1886. Клембовский».

    27. Телеграмма начальника штаба северного фронта ген. Данилова на имя ген. Алексеева:

    «Около 19 часов его величество примет члена Государственного совета Гучкова и члена Государственной думы Шульгина, выехавших экстренным из Петрограда.

    Государь император в длительной беседе с генерал-адъютантом Рузским в присутствии моем и генерала Саввича, выразил, что нет той жертвы, которой его величество не принес бы для истинного блага родины. Телеграммы ваши и главнокомандующих были все доложены. 2 марта 1917 г. 1230. Данилов:».

    28. Телеграмма начальника штаба северного фронта ген. Данилова на имя ген. Алексеева:

    «1886. Литерные поезда стоят в Пскове. Действительно одно время возникло предположение у государя проехать через ДвинСк в ставку, но вскоре мысль была оставлена в виду вторичной беседы с его величеством генерала Рузского, о которой я уже донес начальнику штаба верховного главнокомандующего, а также ввиду выяснившегося прибытия из Петрограда депутатов. Чтобы не загромождать ставку противоречивыми сведениями, сообщаю только достоверно выяснившееся и в этом отношении прошу мне оказать доверие, что ничего важного не пропущу сообщить.

    По поводу манифеста не последовало еще указания главнокомандующего, потому что вторичная беседа с государем обстановку видоизменила, а приезд депутатов заставляет быть острожным с выпуском манифеста. Необходимо лишь подготовиться к скорейшему выпуску его, если потребуется. Вернее думать, что государь император проследует из Пскова в Царское Село, но окончательное решение будет принято только после выяснения результатов приезда Гучкова и Шульгина. 2 марта 18 часов. 1237. Данилов».

    29. Телеграмма генерала Алексеева на имя Николая II:

    Получена следующая телеграмма: «Временный комитет государственной думы, образовавшийся для восстановления порядка в столице, принужден был взять в свои руки власть в виду того, что, под давлением войска и народа, старая власть никаких мер для успокоения населения не предпринимала и совершенно устранена. Настоящее время власть будет передана временным комитетом государственной думы временному правительству, образованному под председательством князя Георгия Евгениевича Львова.

    Войска подчинились новому правительству, не исключая состоящих в войске, а также находящихся в Петрограде лиц императорской фамилии, и все слои населения признают только новую власть.

    Необходимо для установления полного порядка, для спасения столицы от анархии, командировать сюда на должность главнокомандующего Петроградским военным округом доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно в глазах населения. Комитет государственной думы признает таким лицом доблестного, известного всей России героя, командира 25-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Корнилова. Во имя спасения родины, во имя победы над врагом, во имя того, чтобы неисчислимые жертвы этой долгой войны не пропали даром накануне победы, необходимо срочно командировать генерала Корнилова в Петроград. Благоволите срочно снестись с ним и телеграфировать срок приезда генерала Корнилова в Петроград. Председатель вр. комитета гос. думы М. Родзянко. 2 марта. 1582».

    Всеподданнейше докладываю эту телеграмму и испрашиваю разрешения вашего императорского величества исполнить ее во имя того, что в исполнении этого пожелания может заключаться начало успокоения столиц и водворение порядка в частях войск, составляющих гарнизон Петрограда и окрестных пунктов. Вместе с сим прошу разрешения отозвать генерал-адъютанта Иванова в Могилев. 2 марта 1917 г 1890. Генерал-адъютант Алексеев».

    Николай II на этой телеграмме положил резолюцию: «Исполнить».

    30. Телеграмма начальника штаба северного фронта ген. Данилова на имя помощника начальника штаба верховного главнокомандующего ген. Клембовского:

    «Поезд с депутатами Гучковым, Шульгиным запаздывает и ожидается не ранее 22 часов. Таким образом, окончательное решение вновь будет откладываться на несколько часов. Как только все выяснится, немедленно будет сообщено для доклада начальнику штаба верховного главнокомандующего. Телеграмма генерал-адъютанта Алексеева о генерале Корнилове в 20 часов 20 мин. отправлена для вручения государю императору. Проект манифеста[22] отправлен в вагон главнокомандующего.

    Есть опасение, не оказался бы он запоздалым, так как имеются частные сведения, что такой манифест, будто бы, опубликован в Петрограде распоряжением временного правительства. Повторяю, последние сведения частного характера. Псков. 2 марта 20 час. 35 мин. 1231. Данилов».

    31. Телеграмма вице-адмирала Непенина на имя генералов Алексеева и Рузского для доклада Николаю II:

    «С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать.

    Всеподданнейше присоединяюсь к ходатайствам великого князя Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем гос. думы. Если решение не будет принято в течение ближайших часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины. 20 ч. 40 м. 2 марта 1917 г. 2650. Вице-адмирал Непенин».

    32. Разговор по прямому проводу ген. Рузского с М. В. Родзянко. и кн. Львовым:

    В 5 часов 3 марта генерал Рузский был вызван к прямому проводу председателем государственной думы Родзянко и князем Львовым, «У аппарата генерал Рузский».

    «Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти великому князю Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом. Дело в том, что с великим трудом удалось удержать более или менее в приличных рамках революционное движение, но положение еще не пришло в себя и весьма возможна гражданская война. С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы может быть, но воцарение его, как императора, абсолютно неприемлемо. Прошу вас принять все зависящие от вас меры, чтобы достигнуть отсрочки. Родзянко».

    «Родзянко отошел, у аппарата стоит князь Львов».

    «Говорит генерал Рузский. Хорошо. Распоряжение будет сделано, но насколько удастся приостановить распоряжение, сказать не берусь, в виду того, что прошло слишком много времени.

    Очень сожалею, что депутаты, присланные вчера, не были в достаточной степени осведомлены с той ролью и вообще с тем, для чего они приезжали. Во всяком случае, будет сделано все, что в человеческих силах в данную минуту. Прошу вполне ясно осветить мне теперь же все дело, которое вчера произошло, и последствия, могущие от этого быть в Петрограде. Рузский».

    «У аппарата Родзянко. Дело в том, что депутатов винить нельзя. Вспыхнул неожиданно для всех нас такой солдатский бунт, которому еще подобных я не видел и которые, конечно, не солдаты, а просто взятые от сохи мужики и которые все свои мужицкие требования нашли полезным теперь заявить[23]. Только слышно было в толпе – «земли и воли», «долой династию», «долой Романовых», «долой офицеров» и начались во многих частях избиения офицеров. К этому присоединились рабочие, и анархия дошла до своего апогея. После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось притти только к ночи сегодня к некоторому соглашению, которое заключается в том, чтобы было созвано через некоторое время Учредительное, собрание для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правления, и только тогда Петроград вздохнул свободно, и ночь прошла сравнительно спокойно.

    Войска мало-по-малу в течение ночи приводятся в порядок, но провозглашение императором великого князя Михаила Александровича подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить.

    Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить народное волнение будет некому.

    При предложенной форме – возвращение династии не исключено, и желательно, чтобы, примерно, до окончания войны, продолжал действовать верховный совет и ныне действующее временное правительство. Я вполне уверен, что, при таких условиях, возможно быстрое успокоение, и решительная победа будет ебспечена, так как несомненно произойдет подъем патриотического чувства, все заработает в усиленном темпе и победа, повторяю, может быть обеспечена. Родзянко».

    «Я распоряжения все сделал, но крайне трудно ручаться, что удастся не допустить распространение, так как имелось в виду этой мерой поскорей дать возможность армии перейти к спокойному состоянию в отношении тыла. Вчера императорский поезд, или вернее уже сегодня, так как события протекли ночью, ушел через Двинск в ставку, и, таким образом, центр дальнейших переговоров по этому важному делу должен быть перенесен туда, так как, по закону, начальник штаба, в случае отсутствия верховного главнокомандующего, замещает его должность и действует его именем. Кроме того, необходимо установить аппарат Юза в том месте, где заседает новое правительство в Петрограде, дабы обеспечить вам удобство сношений со ставкой и мною. Прошу также два раза в день, в определенное время, сообщать мне о ходе дел лично, или через доверенных лиц, имена которых желал бы знать. Рузский».

    «Я в точности выполню ваше желание и аппарат Юза будет поставлен, но прошу вас, в случае прорыва сведений о манифесте в публику и в армию, по крайней мере, не торопиться с приведением войск к присяге. К вечеру сегодня дам вам и всем главнокомандующим дополнительные сведения о ходе дела. Скажите мне пожалуйста, когда выехал Гучков. Родзянко».

    «Гучков выехал сегодня ночью из Пскова около трех часов.

    О воздержании приведения к присяге в Пскове я сделал еще вчера распоряжение, немедленно сообщу о том армии моего фронта и в ставку.

    У аппарата был, кажется, князь Львов, Желает ли он со мной говорит. Рузский».

    «Николай Владимирович, все сказано. Князь Львов ничего добавить не может. Оба мы твердо надеемся на божью помощь, на величие и мощь России и на доблесть и стойкость армии и, не взирая ни на какие препятствия, на победный конец войны. До свидания. Родзянко».

    «Михаил Владимирович, скажите для верности, так ли я вас понял: значит, пока все остается по-старому, как бы манифеста не было, а равно и о поручении князю Львову сформировать министерство. Что касается великого князя Николая Николаевича (назначенного) главнокомандующим повелением его величества отданным вчера отдельным указом государем императором, то об этом желал бы знать также ваше мнение. Об этих указах сообщено было вчера очень широко по просьбе депутатов, даже в Москву и, конечно, на Кавказ. Р у з с к и й».

    «Сегодня нами сформировано правительство с князем Львовым во главе, о чем всем командующим фронтами посланы телеграммы. Все остается в таком виде: верховный совет, ответственное министерство, действия законодательных палат до разрешения вопроса о конституции Учредительным собранием.

    Против распространения указов о назначении великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим ничего не возражаем. До свидания. Родзянко».

    «Скажите, кто во главе верховного совета. Рузский», «Я ошибся, не верховный совет, а временный комитет государственной думы под моим председательством. Родзянко».

    «Хорошо. До свидания. Не забудьте сообщить в ставку, ибо дальнейшие переговоры должны вестись в ставке, а мне надо сообщить только о ходе и положении дел. Рузскийэ. 3 марта 1917 г. 6 часов.

    33. Телеграмма генерала Алексеева на имя всех главнокомандующих фронтами:

    «Председатель государственной думы, Родзянко, убедительно просит задержать всеми мерами и способами объявление того манифеста, который сообщен этой ночью, в виду особых, условий, которые я вам сообщу дополнительно. Прошу сделать распоряжение ознакомить с манифестом только старших начальствующих лиц. Прошу ответа. 3 марта 1917 г., 6 часов 45 мин. 1913. Алексеев».

    34. Телеграмма генерала Алексеева на имя главнокомандующих северного, западного, юго-западного и румынского (генералу Сахарову) фронтов:

    «Шесть часов. 3 марта.

    Председатель государственной думы, вызвав меня по аппарату, сообщил, что события в Петрограде далеко не улеглись, положение тревожно, неясно, почему настойчиво просит не пускать в обращение манифеста, подписанного 2 марта, сообщенного уже главнокомандующим, и задержать обнародование этого манифеста.

    Причина такого настояния более ясно и определенно изложена председателем думы в разговоре по аппарату с главнокомандующим северного фронта, копия этого разговора только что сообщена мне. С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича, говорит Родзянко, быть может помирились бы, но кандидатура великого князя, как императора, ни для кого не приемлема и возможна гражданская война.

    На запрос, почему депутаты, присланные в Псков для решения именно этого вопроса, не были достаточно инструктированы, Родзянко ответил главнокомандующему северным фронтом, что неожиданно, после повидимому, отъезда депутатов, в Петрограде вспыхнул новый солдатский бунт, к солдатам присоединились рабочие, анархия дошла до своего апогея. После долгих переговоров с депутатами от рабочих, удалось к ночи 2 марта придти к некоторому соглашению, суть коего: через некоторое время, не ранее полугода, собрать учредительное собрание для определения формы правления; до того времени власть сосредотачивается в руках временного комитета государственной думы, ответственного министерства уже сформированного, при действии обеих законодательных палат. Родзянко мечтает и старается убедить, что при такой комбинации возможно быстрое успокоение, решительная победа будет обеспечена, произойдет подъем патриотических чувств, все заработает усиленным темпом.

    Некоторые, уже полученные, сведения указывают, что манифест уже получил известность и местами распубликован; вообще немыслимо удержать в секрете высокой важности акт, предназначенный для общего сведения, тем более, что между подписанием и обращением Родзянко ко мне, прошла целая ночь.

    Из совокупности разговоров председателя думы с главнокомандующим северного фронта и мною позволительно прийти к выводам:

    Первое – в государственной думе и ее временном комитете нет единодушия; левые партии, усиленные советом рабочих депутатов, приобрели сильное влияние.

    Второе – на председателя думы и временного комитета Родзянко левые партии и рабочие депутаты оказывают мощное давление, и в сообщениях Родзянко нет откровенности и искренности.

    Третье – цели господствующих над председателем партий ясно определились из вышеприведенных пожеланий Родзянко.

    Четвертое – войска Петроградского гарнизона окончательно распропагандированы рабочими депутатами и являются вредными и опасными для всех, не исключая умеренных элементов временного комитета.

    Очерченное положение создает грозную опасность более всего для действующей армии, ибо неизвестность, колебания, отмена уже объявленного манифеста могут повлечь шагание умов в войсковых частях и тем расстроить способность борьбы с внешним врагом, а это ввергнет Россию безнадежно в пучину крайних бедствий, повлечет потерю значительной части территории и полное разложение порядка в тех губерниях, которые останутся за Россией, попавшей в руки крайних левых элементов.

    Получив от его императорского высочества великого князя НиКОлая Николаевича повеление в серьезных случаях обращаться к нему срочными телеграммами, доношу ему все то, испрашиваю указаний, присовокупляя: первое – суть настоящего заключения сообщить председателю думы и потребовать осуществления манифеста во имя родины и действующей армии; второе – для установления единства во всех случаях и всякой обстановке созвать совещание главнокомандующих в Могилеве.

    Если на это совещание изволит прибыть верховный главнокомандующий, то срок будет указан его высочеством. Если же великий князь не сочтет возможным прибыть лично, то собраться 8 или 9 марта. Такое совещание тем более необходимо, что только что получил полуофициальный разговор по аппарату между чинами морского главного штаба, суть коего: обстановка в Петрограде 2 марта значительно спокойней, постепенно все налаживается, слухи о резне солдатами офицеров – сплошной вздор, авторитет временного правительства, повидимому, силен; следовательно основные мотивы Родзянко могут оказаться неверными и направленными к тому, чтобы побудить представителей армии неминуемо присоединиться к решению крайних элементов, как к факту совершившемуся и неизбежному. Коллективный голос высших чинов армии и их условия должны, по-моему мнению, стать известными всем и оказать влияние на ход событий.

    Прошу высказать ваше мнение; быть может, вы сочтете нужным запросить и командующих армиями, равно сообщить, признаете ли соответственным съезд главнокомандующих. Могилев, 1918. Генерал Алексеев».

    35. Телеграмма главнокомандующего северным фронтом ген. Рузского на имя генерала Алексеева:

    «1918. Первое – считаю необходимым объявление манифеста, ибо скрыть его нельзя, и в некоторых местах, например, Ревеле, он уже объявлен. Присяга только по выходе акта о вступлении на престол.

    Второе – потребовать от нового правительства воззвание к армиям и населению.

    Третье – для установления единства действия необходимо, чтобы штаб верховного главнокомандующего был в полном контакте с правительством и чтобы только ставка, а не органы правительства, давала необходимые и своевременные указания главнокомандующим фронтами.

    Четвертое – для установления успокоения, главнокомандующие должны оставаться на местах.

    Это единственная авторитетная власть на местах, к помощи которой все обращаются. Во всяком случае до фактического вступления в главнокомандование великого князя сбор главнокомандующих не соответствен.

    Пятое – командующим армиями обстановка внутри империи мало известна, поэтому запрашивать их мнение считаю лишним. 3 марта, 16 часой. 1254. Рузский».









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх