Глава первая. Морские штурмовые отряды

Необычная встреча нового 1944 года. – Незапятнанное имя – условие для приема в соединение «К». – Какие обязательства брали на себя добровольцы. – Примеры обучения по английскому образцу. – «Небольшое» испытание мужества по методу Опладена. – Кража фирменной эмблемы на главном вокзале Мюнхена. – Официальная формулировка: воспитание личной инициативы. – В этом деле было одно «но». – Две подлодки-малютки, «любезно предоставленные в наше распоряжение противником в качестве образца». – «Хехт» – первая немецкая двухместная подводная лодка. – Вице-адмирал Гейе принимает пост командира соединения «К». – Оснащение морских штурмовых отрядов с расчетом на шесть недель «жизни в пустыне».

Вначале это был лишь незаметный барак на берегу Балтийского моря близ Хейлигенхафена, внешне напоминавший скорее курятник, чем казарму будущих солдат соединения «К». Очень скоро, однако, пришлось занять также близлежащую артиллерийскую казарму, так как вместительность барака оказалась совершенно недостаточной.

В самом начале нового 1944 года, едва праздничное настроение успело уступить место трезвости военных будней, 30 военнослужащих, собранных в невзрачном хейлигенхафенском бараке по инициативе капитан-лейтенанта Опладена, впервые услышали – в завуалированной форме, правда, – зачем их, собственно, сюда вызвали. Опладен заявил, что командование ВМС намеревается создать ударные группы высокой боеспособности и что эти группы будут временно находиться в подчинении начальника штаба флота адмирала Гейе. Высокому положению своего будущего шефа, продолжал Опладен, прибывшие обязаны тем, что их перевод прошел без длительной канители. Позднее они, видимо, составят какую-то самостоятельную войсковую единицу.

Все новички, по словам Опладена, отбирались с учетом их положительных личных качеств, и «дневник поведения» каждого должен отличаться поистине ангельской чистотой… Соответствуют ли также их физические возможности предъявляемым высоким требованиям, выяснится очень скоро, в ходе весьма жесткой тренировки. О целях и задачах Опладен не стал распространяться. Новичкам предстояло либо войти в состав мелких, но решительно действующих штурмовых групп, либо стать одиночными бойцами, вооруженными боевыми средством нового типа.

Прежде чем вообще что-либо начинать, подчеркнул Опладен, совершенно необходимо подать заявление о добровольном желании войти в состав формируемого соединения. Для этого новичкам предоставлялось несколько дней, в течение которых они могли бы основательно все обдумать.

В личных записках адмирала Гейе по поводу организационного периода нового соединения сказано следующее:

«Военная обстановка зимой 1943/44 года допускала лишь оборонительные действия флота. Было известно, что по этой причине я отдаю предпочтение многочисленным, но малым судам и штурмовым средствам перед крупными боевыми кораблями. Поэтому гроссадмирал Дениц считал мою кандидатуру подходящей для выполнения специального задания по формированию соединения штурмовых средств нового типа на той основе, которая соответствовала бы моим собственным взглядам. Для осуществления этого мероприятия в помощь мне был выделен (еще в период моего пребывания в штабе флота) капитан 3 ранга Фрауэнгейм. Кроме того, я вызвал в свое распоряжение капитан-лейтенанта резерва Опладена, а затем также капитана 3 ранга Бартельса, считая эти кандидатуры наиболее подходящими для выполнения подобных задач.

Понятно, что формирование такого соединения и изготовление совершенно новых видов оружия на пятом году войны были чрезвычайно сложным делом. К тому же приходилось укладываться в жесткие сроки. Длительные процессы совершенствования и испытаний новых средств исключались. Во избежание бюрократической волокиты я потребовал от главнокомандующего широких полномочий. Мне было предоставлено право вести переговоры непосредственно со всеми органами военно-морского командования, а также, что особенно важно, с руководящвми инстанциями промышленности. Этот момент я также использовал, иначе оказалось бы невозможным сформировать и технически оснастить соединение.

В промышленных кругах я встретил полное понимание и поддержку, обусловленные, в частности, трезвым соображением, что старое направление в судостроении уже не может принести успеха в войне. Кроме того, именно такие простые, но новые боевые средства обычно возбуждают в нас свойственный каждому человеку дух изобретательства. Не только инженеры, но и рабочие проявляли к делу живой интерес и помогали мне всем, чем могли.

У нас не было никакого практического опыта в ведении войны новыми методами. Было известно лишь, что у итальянцев имеются различные малые штурмовые средства; кроме того, мы еще знали о нескольких английских диверсиях, проведенных подобными же средствами. Относительно японских диверсий на подлодках-малютках мы не получили никаких подробных данных. Действия диверсионных отрядов (типа английских «коммандос»), планировавшиеся как английским, так и нашим командованием ВМС – например, нападение на метеостанции противника, – неизменно срывались изза недостатка судов и соответствующим образом подготовленного личного состава.

Наши намерения на первом этапе сводились к следующему:

1. Разработать и построить специальные подлодки-малютки по английским образцам и обучить экипажи; применить эти лодки-малютки для выполнения специальных заданий, например для проникновения во вражеские порты и т. п.

2. Осуществить специальную боевую подготовку морских штурмовых отрядов (ударных групп) – также по английскому образцу. Цель подготовки – обеспечить проведение малыми надводными судами и подлодками-малютками нападений на вражеские прибрежные районы и находящиеся там важные военные объекты (радиолокационные станции, позиции артиллерийских орудий и т. п.) …»

Итак, первые 30 будущих бойцов соединения «К» прибыли в Хейлигенхафен, почти все добровольно вызвались служить в новом соединении, и с нетерпением ждали грядущих событий.

Прежде всего были оформлены обязательства. Каждый из этих тридцати человек обязывался хранить строжайшую тайну, соглашался на службу без увольнений и отпусков, на разрыв всех связей с «гражданской средой», включая и требование месяцами решительно ничего не сообщать даже домой, если особая ситуация потребует такого полного молчания. Вступающий в ряды соединения «К» обязывался целиком посвятить себя общему делу, отдавая ему все свои физические и душевные силы (это, однако, не значит, что он собирался обязательно приносить в жертву свою жизнь).

После оформления обязательств прибыли инструктора от пехоты и инженерных войск. Это были унтер-офицеры с опытом боев в России, то есть преодолевшие, по общему мнению, самое трудное, что можно себе представить в наземном бою. Соответствующей суровостью отличалась и боевая подготовка будущих диверсантов.

Затем прибыли инструктора по гимнастике, плаванию и джиу-джитсу, ибо необходимо было натренировать тело каждого пловца так, чтобы оно могло вынести любое напряжение, и, кроме того, предстояло обучить будущих диверсантов всем приемам самообороны без оружия и бесшумного обезвреживания постов противника.

Затем прибыли инструктора по авто– и радиоделу, ибо бойцам соединения «К» надлежало дать по возможности универсальную подготовку. Каждый должен был практически овладеть всеми необходимыми функциями, каждому предписывалось в случае необходимости без колебаний принимать на себя обязанности товарищей.

Затем прибыли специалисты водолазного дела, ибо бойцам соединения «К» предстояло научиться обращению с водолазно-спасательным имуществом и кислородными приборами, применение которых отнюдь не исключалось.

Затем прибыли специалисты по обучению языкам, обращавшие основное внимание не столько на отличные знания в области грамматики, сколько на изучение солдатских крепких словечек на иностранных языках. Эти словечки вызубривались с соответствующим произношением – важная мера для маскировки на случай щекотливой ситуации, в которую, как легко себе представить, мог попасть наш пловец-диверсант!

Наконец, последовал перевод ряда отрывков из английского наставления по действиям «коммандос», захваченного в качестве трофея под Дьеппом. С большим интересом первые бойцы соединения «К» читали приведенные в качестве примера подробности подготовки и проведения (неудавшегося, правда) английского диверсионного налета на ставку фельдмаршала Роммеля в Северной Африке. С еще большим удовлетворением наши люди восприняли содержавшееся в трофейном документе признание, что и англичанам приходилось не менее трудно, чем им самим.

Тем временем в Хейлигенхафен непрерывно прибывало новое пополнение. Новички «отфильтровывались», проходили соответствующую проверку, в ходе которой определялась их пригодность к службе в соединении. Только после того, как они признавались соответствующими предъявляемым требованиям, их в той или иной мере посвящали в существо дела и спрашивали, намерены ли они остаться. Большая же часть новичков еще до этой фазы отсылалась на прежнее место службы, так и не узнав, зачем они вообще побывали в Хейлигенхафене.

Основная проблема состояла, несомненно, в том, чтобы в такое трудное время, когда война шла уже далеко не первый год, найти достаточно безупречных в моральном отношении и сильных физически людей, которых можно было бы использовать в составе диверсионных групп типа «коммандос». В других, пользовавшихся рядом традиционных прав родах сил ВМС с самого начала войны имелись отборные кадры офицеров и рядовых; сверх того, эти рода сил ВМС гарантировали себе монопольное право на получение наиболее ценных контингентов призывников. «Морской патриотизм» проявлялся на флоте столь ярко, что его можно было назвать кастовостью. В подобных условиях вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что вдруг придется отдавать своих людей, к тому же самых лучших, в состав какого-то нового соединения. Поэтому добровольцы из других родов сил, движимые страстью к приключениям или желанием участвовать в необычных по своему характеру боевых действиях нового соединения, лишь постепенно и в относительно небольшом количестве стали прибывать во вновь формируемые отряды.

Зато гораздо быстрее, чем можно было предположить, произошло слияние этих собранных из самых различных мест бойцов в единое неразрывное целое. Первые бойцы соединения «К» даже сняли с обмундирования знаки различия, чтобы устранить всякие мешающие сплочению факторы.

Некоторые выборки из записей очевидцев дают представление о весьма необычных методах боевой подготовки в новом соединении.

«Ночью нас часто поднимали по тревоге, – говорится в одном из таких свидетельств. – Однажды мы в кромешной тьме взбежали вверх по скату высоты, после чего нам было велено прыгать с обрыва вниз, в неизвестность. Впрочем, мы падали камнем всего метра три-четыре а затем покатились кувырком вниз по скату».

А вот другая запись.

«Наша группа держала так называемый «небольшой экзамен мужества» по методу Опладена. Нас, человек восемь-десять, выводят на открытую местность и приказывают лечь на землю головой к центру воображаемого круга диаметром 4 метра. Затем в центре устанавливается ручная граната, из которой выдергивается предохранительная чека. Мы считаем секунды. Раздается взрыв, и осколки летят над нами… Ах да, я забыл сказать, что на нас, конечно, были стальные шлемы. И все же…»

«Я дрезденец, – расказывает автор третьей записи, – и именно меня однажды послали в Мюнхен. Однако мне не дали ни командировочного предписания, ни каких-либо других документов вообще, предлагалось просто ускользать от всякого контроля. Я отправился в путь, уверенный по крайней мере в том, что от меня не откажутся, если я все-таки буду схвачен. Ко всему прочему в качестве доказательства своего пребывания в Мюнхене я должен был привезти с собой металлическую бляху, какую обычно носят на груди воинские железнодорожные патрули в качестве украшения и особого отличительного знака. Но это условие я не выполнил. Ведь тогда пришлось бы стать еще и вором-карманником. Вместо этого я снял в станционном зале эмалевую фирменную эмблему, что также показалось моим инструкторам достаточным. Потом мы по почте отослали эмблему обратно, анонимно разумеется».

В официальном учебном плане подобные трюки носили весьма прозаическое название: воспитание личной инициативы. Можно было бы упомянуть и многое другое в том же роде, рассказать, например, о том, как осуществлялись «нападения» на полицейские посты и войсковые караулы, которые особенно охотно избирались объектом подобных выходок, или как однажды едва не удалось увести со стоянки строго охранявшуюся (немецкую) подводную лодку. Можно вспомнить также о многочисленных других примерах испытания мужества, которому бойцы подвергались постоянно. Но и приведенных примеров достаточно. Несколько недель такой форсированной подготовки вселяли в бойцов соединения «К» чувство полной уверенности в себе даже перед лицом самых щекотливых ситуаций.

«Впрочем, в этом деле было одно «но», – свидетельствует командир одного из отрядов, старший лейтенант Принцхорн. – Со временем наши люди стали такими хитрецами и пройдохами, что научились «дерзать» и против начальства. Так, однажды (правда, это было уже гораздо позже, в Италии) один боец соединения «К», посаженный на гауптвахту офицером другой части за какую-то провинность, подорвал дверь камеры (подрывная шашка нашлась у него в кармане), вышел на свободу и в отличнейшем настроении вернулся в свой отряд. Возможно, конечно, что он руководствовался при этом самыми добрыми побуждениями: ведь в соединении «К» такой меры, как арест, вообще не существовало, а высшим дисциплинарным взысканием являлось исключение из списков соединения. Но все же столь экспансивное проявление «инициативы» было явлением исключительным даже среди этих людей…»

* * *

Вечером 17 января 1944 года гардемарины Петке и Потхаст – «два П», как их именовали в отряде, – были вызваны в штаб, после чего их повели в изолированный домик на самом берегу Балтийского моря. Часовые пропустили пришедших, и капитан-лейтенант Опладен открыл перед ними дверь. На полу, освещенные матовым светом, лежали два вытянутых стальных тела, по форме отдаленно напоминавших вздутые сигары. В средней части располагались небольшие надстройки, заставлявшие предполагать, что оба аппарата – миниатюрные подводные лодки.

– Ну как, рискнете на них поплавать? – спросил Опладен.

«Два П» повнимательнее осмотрели лежавшие перед ними стальные рыбины, отметив, что они грубо склепаны из нескольких кусков металла. Это как-то не вязалось со знаменитой «немецкой тщательностью»: до сих пор даже в военное время всегда придавалось большое значение внешней отделке изделий, подчас в ущерб целесообразности. А то, что лежало здесь, выглядело примитивно и уродливо. Было видно, что лодки сконструированы строго утилитарно, без всяких претензий на красоту или даже удобство обращения с ними.

– Конечно, поплывем, – сказал, наконец, Петке.

– А есть при них какая-нибудь инструкция? – осведомился Потхаст.

– К сожалению, ее не прислали, – ответил Опладен.

Петке и Потхаст подняли на него удивленные глаза. Опладен улыбнулся:

– Эти образцы только что привезены из Англии. Разумеется, не прямым путем. Противник депонировал их для нас в Норвегии. Там они были использованы в одной диверсии против нас. Их выловили из воды и переправили сюда самолетом.

Гардемарины, плававшие раньше в Средиземном море в составе 3-й флотилии торпедных катеров и затем присланные оттуда (вообще говоря, по ошибке) во вновь сформированный отряд, принадлежали к числу весьма немногих бойцов соединения, имевших опыт службы на флоте. Поэтому им и было поручено «прощупать» вражеские подлодки-малютки. Командование было весьма заинтересовано в том, чтобы получить точные данные относительно плавучести и других свойств нового боевого средства. Практическая польза получения этих данных не вызывала сомнения, так как их можно было использовать для усовершенствования своих собственных подлодок-малюток, конструкции которых как раз начали разрабатываться.

Увы, Петке и Потхаст ошибались, полагая, что уже обладают чудесной игрушкой, которая будет носить их по Балтийскому морю, куда им заблагорассудится. Дело обстояло иначе. Им обоим предстояло совершить ряд испытательных плаваний в соответствии со строгим графиком, в котором все их действия были расписаны с точностью до минуты. Во время испытаний за ними велось тщательное наблюдение: ведь могло произойти и нечто непредусмотренное. Еще тщательнее охранялась секретность их действий. Они сами вряд ли представляли, что делают, или, точнее, в какую общую картину складываются полученные ими результаты.

Как бы там ни было, этот цикл испытаний дал командованию представление о тактико-технических данных английских подлодок-малюток. Адмирал Гейе сообщает, что первые проекты аналогичных немецких подлодок кое в чем копировали английские образцы. Он пишет:

«Наша первая подлодка-малютка «Хехт» была выпущена лишь небольшой серией, поскольку о массированном применении ее не было речи. По проекту лодка должна была иметь водоизмещение 7 т, электрический привод (батареяэлектромотор) и одну мину в качестве вооружения. Мина должна была отделяться от лодки после того, как последняя подходила под водой вплотную к кораблю противника. Проектная дальность плавания лодки равнялась 90 милям. Поскольку подходящего готового образца компаса подобрать не удалось, гроссадмирал Дениц приказал приспособить для «Хехта» малогабаритный гирокомпас. Из-за этого размеры лодки увеличились, в средней части корпуса появилось вздутие для помещения гироскопа. Кроме того, несколько сократилась дальность плавания, поскольку часть электроэнергии расходовалась гироскопом.

«Хехты» предполагалось буксировать крупными подлодками в район вражеского побережья и там выпускать на выполнение задания. Еще в период конструирования у нас появились сомнения в практической применимости лодки, вооруженной только одной миной. Прикрепление мины к корпусу вражеского корабля было сопряжено с большими трудностями и, конечно, редко могло пройти успешно. Поэтому в конструкцию лодки пришлось внести целый ряд изменений. Прежде всего – поскольку конструкторы считали это возможным – была предусмотрена подвеска торпеды под килем лодки. Такая торпеда могла бы выпускаться водителем лодки. Позднее добавилось еще одно новшество: вместо мины на носу лодки решили устанавливать комплект дополнительных аккумуляторов для увеличения радиуса действия. Наконец, предусматривалось оборудование кабины в головной части, чтобы при случае иметь возможность высаживать в непосредственной близости от противника боевых пловцов.

В процессе конструирования лодки пришлось столкнуться с серьезными трудностями, и еще до того, как она была окончательно готова, мы отказались от ее боевого применения. Уже первые результаты, полученные в ходе этой работы, открыли перед нами новые пути, побудив заняться разработкой более совершенных конструкций. «Хехт» стали после этого использовать лишь для учебных целей. Тем не менее эта лодка сыграла свою роль, поскольку конструкторы в ходе работы над нею впервые познакомились с задачами, возникающими при проектировании такого рода боевых средств. Именно в процессе ее усовершенствования был накоплен значительный опыт, пригодившийся при разработке последующих моделей и прежде всего двухместной подлодки «Зеехунд». Была также поставлена задача разработать конструкцию сверхмалого гирокомпаса. Впрочем, этот весьма важный прибор так и не был создан до самого конца войны».

* * *

Между тем в Хейлигенхафене некоторые бойцы соединения из числа первых тридцати, в том числе Петке и Потхаст, были отделены от остальных. Им предстояло выполнять функции водителей еще не готовых боевых средств, по всей вероятности, подлодок-малюток. Капитан-лейтенант Опладен заявил, что им уж, во всяком случае, придется участвовать в действиях против вражеского флота вторжения, появление которого ожидалось в течение того же года. Прошел январь, за ним февраль, наступил март, а водители все еще не знали, как выглядит их боевое средство. Таким образом, приходилось волей-неволей упражняться в терпении.

В марте 1944 года вице-адмирал Гейе сдал дела в штабе флота, чтобы принять под свое командование вновь организованное соединение «К». К этому моменту количество рапортов с просьбой о зачислении в новое соединение резко увеличилось. Специальная комиссия объезжала школы и училища для унтерофицеров и кандидатов в офицеры, выявляла способных спортсменов и опрашивала их на предмет добровольного вступления в отряды особого назначения. Поток добровольцев устремлялся в большую казарму в Любеке, условно именовавшуюся «Штайнкоппель» («Каменный участок»). Отсюда отобранные добровольцы направлялась в отряды. Штаб соединения обосновался в Тиммендорферштранде, фигурировавшем под названием «Штрандкоппель» («Береговой участок»). Еще один новый большой лагерь возник под соснами Рейхсвальда в районе Любек – Шлутуп на самом берегу реки Траве. Этот лагерь назывался «Блаукоппель» («Голубой участок»). Постепенно возник и ряд других «участков».

В течение всего этого времени описанная выше боевая подготовка в Хейлигенхафене неуклонно интенсифицировалась. К началу весны 1944 года первые бойцы соединения были вполне подготовлены к действиям и морально и физически. Состояние их можно было бы, вероятно, охарактеризовать словами. «Бога они боятся, но больше – ничего на свете».

Прибыло и техническое оснащение, благодаря чему оказалось возможным сформировать три первых морских штурмовых отряда (МЕК[4]):

60-й МЕК, командир – старший лейтенант Принцхорн, 65-й МЕК, командир – старший лейтенант Рихард и 71-й МЕК, командир – старший лейтенант Вальтерc.

Кроме командира, в каждый отряд входило еще по 22 человека. В распоряжении отряда имелось 15 автомашин, в том числе 3 рации, 2 автоамфибии, 1 автокухня и ряд машин для транспортировки личного состава, технического имущества и боеприпасов. Таким образом, отряды были полностью моторизованы, выраженные командирами отрядов особые пожелания были учтены до мелочей. Запасы продовольствия и боеприпасов рассчитывались на шесть недель «жизни в пустыне», то есть отряды могли существовать шесть недель без подвоза припасов.

Укомплектованные таким образом отряды МЕК выехали в Данию и Францию к месту предстоящих действий. О самих действиях этих отрядов будет рассказано ниже.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх