• Что произошло у постели умирающего Гинденбурга
  • Так готовится война
  • Гитлер шпионит за спальней командующего армией…
  • Глава 4

    ГИТЛЕР ИГРАЕТ «ВТЕМНУЮ»…

    Что произошло у постели умирающего Гинденбурга

    Состояние здоровья престарелого президента 87-летнего Гинденбурга 26 июля 1934 г. ухудшилось. Директор имперской канцелярии Ганс Гейнрих Ламмерс все же пришел к нему в это утро информировать о событиях в Австрии, об убийстве Дольфуса. Гитлер послал Ламмерса к Гинденбургу с целью «успокоить старика».

    Но от Гинденбурга ничего не скроешь. Почти четыре недели всю страну держало в напряжении дело Рема, «ночь длинных ножей», и вот уже снова новое убийство. Врачи во главе с профессором Фердинандом Зауербрухом напрасно стараются поставить на ноги Гинденбурга.

    Гитлер рассчитывает как раз на его смерть. Его давно продуманное намерение заключается в том, чтобы наряду с постом главы правительства добиться для себя и должности главы государства, потому что вместе с ней приходит командование армией. А это необходимо для его дальнейших планов. Гитлер знает, что в провинциальном поместье Гинденбурга, в Нейдекском замке, в сейфе его кабинета лежат запечатанными два жизненно важных письма: политическое завещание Гинденбурга. Одно адресовано германскому народу, другое — канцлеру Адольфу Гитлеру. В этом последнем, которое престарелый президент подписал 11 мая 1934 г., речь идет, в частности, о том, что для германского народа, по мнению Гинденбурга, было бы самым лучшим, если бы во главе империи вновь оказался император.

    Но Гитлер, который знает о содержании письма, действует быстро. Через пять дней, после того как он послал Ламмерса в Нейдек к президенту, правительство утром 1 августа по его инициативе принимает следующее секретное постановление: «Должность имперского президента нужно объединить с должностью имперского канцлера Вследствие этого весь круг прав президента переходит к Адольфу Гитлеру, который принимает титул «вождь и канцлер». В то время как Гинденбург борется со смертью, вечером того же дня быстро, почти втайне армия приводится к присяге новому командующему. Гитлер спешит, как вор, который боится, что хозяин вернется домой раньше.

    Едва только комедия с присягой заканчивается, Гитлер немедленно садится в автомобиль и мчится в Нейдек, к Гинденбургу. Он хочет говорить с глазу на глаз с умирающим. Мировая история знает мало более позорных часов. Но позже Гитлер пытается даже этот последний час жизни престарелого президента представить германскому народу и миру в фальсифицированном виде. Согласно рассказу Гитлера, который распространил Франц фон Папен и вокруг которого пропагандисты Гитлера с течением времени сплели настоящие легенды, Гинденбург лежал на кровати с закрытыми глазами, когда Гитлер вошел в комнату. Сын президента Оскар фон Гинденбург подходит к отцу и говорит: «Папа, здесь господин рейхсканцлер». Гинденбург не отвечает. Сын повторяет прежние слова. «Почему он не пришел раньше?» — шепчет умирающий. «Г-н канцлер не мог приехать раньше, папа», — отвечает сын. «О да, понимаю…» — сказал Гинденбург. «Папа, канцлер Гитлер хотел бы обсудить с тобой пару дел», — продолжает дальше Оскар. Тогда умирающий поднимает наконец глаза. Он смотрит на Гитлера долгим отсутствующим взглядом, затем, не произнеся ни одного слова, навеки закрывает глаза.

    Когда Гитлер выдумал эту историю, он также добавил, что Гинденбург своим последним взглядом «обнадежил» его. Однако в действительности эта встреча происходила следующим образом.

    Когда Гитлер входит, в комнате умирающего находятся врачи и две дочери Гинденбурга. Президент уже в агонии и, конечно, даже не узнает Гитлера. Последними едва понятными словами он упоминает императора и «германскую родину». На другой день, 2 августа 1934 г., в 9 часов вечера врачи устанавливают наступившую смерть.

    При этом известии Гитлер снова там. Он сразу спешит к сейфу и берет оба письма. Немедленно вскрывает их и, прочитав, говорит окружающим: «Последнее письмо адресовано лично мне. Позже я решу, соглашусь ли я вообще предать его огласке и если да, то когда».

    «Напрасно я упрашивал Гитлера довести до сведения нации оба эти письма», — пишет в недавно появившихся мемуарах Франц фон Папен. Оба письма никогда не были опубликованы. Гитлер утаил их от германского народа.

    Едва только Гинденбург закрывает глаза, Гитлер созывает имперский совет обороны. Кейтель, тогда еще полковник, на втором заседании совета, будучи председателем, докладывает о необходимости организации военной экономики. На заседании обсуждают, что нужно делать, чтобы добыть денег. Несколькими месяцами позже, 31 марта 1935 г., д-р Яльмар Шахт назначается имперским комиссаром военной экономики, облеченным всей полнотой власти.

    Огромная армия безработных начинает рассасываться, затем медленно исчезает, потому что безработных поглощает растущая военная промышленность. Пресловутый лозунг Геринга «пушки вместо масла» превращается в практическую реальность. Вильям Е. Додд, американский посол в Берлине, в эти дни отмечает в своем дневнике: «В ходе конфиденциального разговора с Шахтом я узнал, что НСДАП абсолютно решилась на войну».

    Так готовится война

    На заседании рейхстага 7 марта 1936 г. Гитлер говорит. «У нас нет территориальных требований в Европе. Мы точно знаем, что европейскую напряженность нельзя разрешить путем войны». В этот же день на заре приходит указание от главного армейского командования о том, что секретный военный приказ под кодовым наименованием «Шулунг», который подписан Гитлером 2 мая 1935 г. и с тех пор в запечатанном конверте ждет исполнения, сегодня должен быть выполнен. Операция «Шулунг» — не что иное, как насильственная военная оккупация демилитаризованной Рейнской области. Вермахт без единого выстрела вступает в Рейнскую область, а французская армия даже не попыталась оказать сопротивление.

    «Представьте себе, оккупацию Рейнской области мы провели всего-навсего тремя батальонами, — сказал впоследствии на Нюрнбергском процессе фельдмаршал Кейтель. — Как мы сможем это осуществить тремя батальонами? — спросил я тогда у Бломберга (тогда военный министр. — Ред.). «О, — сказал он, — об этом не думайте. Теперь в первый раз мы ловим счастье»».

    «И вы не опасались ответного удара?» — спрашивает Кейтеля английский генеральный прокурор. На это Кейтель делает такое движение правой рукой, как будто отгоняет нахальную муху, и отвечает: «Нас могли бы выбросить обратно, и я бы даже не удивился. Но после того как Гитлер увидел, как все легко дается… пришло и остальное».

    Генерал-полковник Альфред Йодль в ходе Нюрнбергского процесса подобным же образом думал об оккупации Рейнской области. На вопросы известного юриста профессора Франца Экснера, который был одним из его защитников, он ответил так:

    «ЭКСНЕР: Были у вас и у генеральского корпуса определенные военные соображения против оккупации Рейнской области?

    ЙОДЛЬ: Да. Признаюсь, мы чувствовали себя, как азартный игрок, который в рулетке ставит все свое имущество на красное или черное.

    ЭКСНЕР: Как сильны были германские войска в Рейнской области во время оккупации?

    ЙОДЛЬ: Всю операцию мы провели примерно силами дивизии, но на собственно западную сторону Рейна мы продвинули лишь три батальона, а именно: один в Аахен, один в Трир и один в Саарбрюкен.

    ЭКСНЕР: Скажите, пожалуйста, вы сделали что-нибудь, чтобы избежать вероятного военного конфликта из-за оккупации?

    ЙОДЛЬ: В то время мы получили очень серьезные сигналы от наших атташе в Лондоне и Париже. Эти доклады произвели глубокое впечатление и на меня. Я могу сказать только, что даже французские пограничные подразделения были достаточно сильными, чтобы просто смести нас!»

    Но азартный игрок во дворце канцлера в Берлине ставит на соответствующую масть… и достигает неожиданного успеха Годом позже, 5 ноября 1937 г., после того как он успокоил германский народ и мир, Гитлер созывает своих непосредственных сотрудников на совершенно секретное совещание. Участники совещания: военный министр Вернер фон Бломберг, командующий армией Вернер фон Фрич, командующий военно-морскими силами адмирал Эрих Редер, министр иностранных дел Константин фон Нейрат и личный адъютант Гитлера полковник Фридрих Госсбах. Госсбах ведет протокол совещания, и этот документ в дальнейшем, в конце войны, попадает в руки секретной службы — вооруженных сил союзников.

    Этот документ, являющийся одним из самых важных ключевых документов Нюрнбергского процесса, исключая всякие сомнения, доказывает сознательный заговор нацистов против мира. Документ — в зависимости от возможностей — резюмирует условия начала войны в трех пунктах.

    Ниже мы слово в слово цитируем этот документ:

    «1-я возможность. Время: 1943–1945 годы.

    Начиная с этого момента изменение в международном положении уже может быть лишь нам во вред. По сравнению с вооружением окружающего нас мира наши относительные силы уже могут только сокращаться. Если мы не будем действовать до 1943–1945 годов, то вследствие отсутствия резервов в любом году может наступить продовольственный кризис, для воспрепятствования которому у нас нет достаточной валюты. Наряду с этим мир рассчитывает на наше нападение, поэтому из года в год усиливает контрмеры. Какая будет обстановка в мире в 1943–1945 годах, этого еще никто не может знать. Но верно то, что дальше мы ждать не можем.

    На одной стороне весов находится великий вермахт, снабжение и пополнение которого мы должны обеспечить. Движение и его вожди стареют. Другая чаша весов: в перспективе жизненный уровень будет снижаться, последует ограничение рождаемости. Следовательно, у нас нет другого выхода, кроме действия.

    2-я возможность.

    Если бы социальное напряжение во Франции возросло до политического кризиса таких масштабов, что этим самым французская армия может быть нейтрализована и исключена из факторов вероятной войны против Германии, то в этом случае становится своевременной акция против чехов.

    3-я возможность.

    Если Франция вследствие войны с третьей державой настолько парализована, что не способна выступить против Германии. Создание более благоприятной военно-политической ситуации требует, что в случае любого вооруженного конфликта нам нужно захватить в первую очередь Чехословакию и Австрию, чтобы в случае вероятного наступления на Запад устранить угрозу с флангов.

    Поскольку наши планы составляются предположительно на 1943–1945 годы, то мы должны судить о вероятном поведении Франции, Англии, Польши и России следующим образом… фюрер считает, что имеется очень большая вероятность того, что в первую очередь Англия, но также и Франция спишут со счета Чехословакию и примирятся с тем, что Германия в один день решит этот вопрос. Внутренние трудности Британской мировой империи и перспектива того, что она ввяжется в длительную войду в Европе, дают гарантию относительно того, что Англия не будет участвовать в войне против Германии. Естественно, в момент нападения на Чехословакию и Австрию против Запада нужно выставить заслон…

    Наряду с этим нужно принять во внимание, что оборонные мероприятия Чехословакии из года в год усиливаются и что консолидация австрийской армии тоже с течением лет продвигается. Хотя плотность населения Чехословакии довольно большая, присоединение Австрии и Чехословакии все же означало бы обеспечение продовольствием примерно 5–6 млн. человек. Присоединение двух стран к Германии и с военно-политической точки зрения означает существенное облегчение тягот: короче станет обороняемая линия границы, высвободятся для других целей наши вооруженные силы, и мы сможем еще выставить 12 новых дивизий. Со стороны Италии нельзя ожидать вмешательства из-за Чехословакии, а как она будет вести себя из-за Австрии, об этом сейчас судить еще рано.

    В отношении Польши решающим будет, как быстро и неожиданно мы будем действовать. Русское военное вмешательство мы должны предотвратить быстротой наших боевых операций. Нужно ли нам вообще этого опасаться, это — из-за поведения Японии — более чем проблематично».

    Вот самый важный документ секретного совещания.

    Что доказывает этот документ?

    Прежде всего то, что политика вооружений Гитлера служила целям сознательно запланированной войны.

    Все же может возникнуть вопрос: с какой целью созвал Гитлер это секретное совещание, на котором ознакомил со своими планами?

    Геринг на Нюрнбергском процессе ответил на это так: «Я прибыл на совещание несколько раньше, так что фюрер мог меня информировать. Он собрал это совещание, для того чтобы — как выразился фюрер — «задать жару» руководителям армии, и в первую очередь генералу Фричу, «был бы по крайней мере пар» — как выразился фюрер, — чтобы те знали, каковы его взгляды, тем более что фюрер ни в каком отношении не был доволен вооружением. «Ведь этих (он намекал на генералов) нужно гнать на войну кнутом», — сказал в заключение фюрер».

    В ходе совещания военный министр Бломберг, командующий армией Фрич и министр иностранных дел фон Нейрат высказывали в связи с военными планами Гитлера опасения и возражения. Конечно, не потому, чтобы защитить и сохранить мир, а потому, что еще не считали удовлетворительной подготовку Германии к войне. Через три месяца они все были сняты со своих постов.

    Гитлер шпионит за спальней командующего армией…

    Через два дня, после того как у Гитлера состоялось секретное совещание нацистских руководителей в узком кругу, имперского министра иностранных дел Константина фон Нейрата одолели сомнения. Он посетил своего друга командующего армией генерала Вернера фон Фрича, который также был на конференции и также возражал против военных планов Гитлера. Согласно мемуарам Нейрата, разговор шел следующим образом:

    «У Фрича я встретил также начальника генерального штаба генерала Бека. Мы говорили о том, что мы могли сделать, чтобы отговорить Гитлера от его плана. К сожалению, на другой день Гитлер уехал в Оберзальцберг, и, таким образом, я смог, насколько я помню, поговорить с ним значительно позже, 14 или 15 января. Я сделал попытку разъяснить ему: его политика должна привести к мировой войне, а участвовать в ней я не желаю. Я указал ему далее на то, что его многочисленные планы можно разрешить и мирным путем, конечно, несколько медленнее. Он отвечал, что на это у него нет времени. Я напомнил ему об одной из его речей, произнесенной в 1933 году в рейхстаге, в которой он называл безумием всякую новую войну. Поскольку он и далее придерживался своей позиции, я сообщил ему, что в таком случае он должен искать другого министра иностранных дел, потому что я не хочу нести ответственность за эту политику. Гитлер сначала отклонил мою просьбу об отставке, но поскольку я на этом настаивал, 4 февраля без всяких комментариев освободил меня от моего поста».

    Двум другим руководящим лицам «оппозиции» Гитлер предназначил уже совсем другую судьбу. Удаление военного министра Бломберга и командующего армией Фрича произошло такими средствами, которые посрамили бы даже авантюру уголовного бульварного романа.

    А теперь дадим слово Гансу Гизевиусу, который был в то время чиновником министерства внутренних дел и которому позже удалось переправить за границу документы этого дела.

    12 января 1938 г. в имперской столице распространяется весть о том, что имперский военный министр Вернер фон Бломберг женился. В эти дни по Берлину ходили слухи о немного беспорядочной прошлой жизни новой жены фельдмаршала Через несколько дней на письменный стол начальника берлинской полиции секретарь положил толстый ворох бумаг, из которого выяснилось следующее: жена фельдмаршала Бломберга — обыкновенная проститутка, имеющая несколько судимостей, зарегистрированная в картотеке по охране нравственности в семи различных крупных городах Германии. Ее фамилия и фотография фигурируют также в берлинском уголовном учетном столе. Согласно записям, последний раз она была осуждена берлинским судом за распространение порнографических открыток.

    Начальник берлинской полиции граф Гельдорф был обязан бумаги об этой женщине представить начальнику полиции Генриху Гиммлеру обычным служебным путем. Граф Гельдорф понимал, что если он передаст этот материал имперскому руководителю СС Гиммлеру, то он поставит армию в невозможное положение. Он знал, что если Гиммлер получит материал, то использует его для прямого удара по карьере Бломберга и по армии.

    Граф Гельдорф с материалом посетил Кейтеля, который тогда был наиболее непосредственным сотрудником Бломберга, более того, недавно они породнились. Ведь незадолго до этого сын Кейтеля повел к алтарю дочь Бломберга от первого брака Кейтель попросил Гельдорфа, чтобы тот замял дело, ликвидировал бумаги, чтобы избежать скандала. Наконец, по желанию Кейтеля сошлись на том, что Гельдорф представит документы Герингу. Когда Гельдорф посетил Геринга по этому делу, тот сделал вид, как будто бы никогда и не слышал о «несколько ветреной» прошлой жизни жены Бломберга и о данных уголовного учетного стола. Однако при последующем разговоре Геринг признал, что фельдмаршал Бломберг уже несколько месяцев назад спрашивал у него, считает ли он допустимым сойтись с «дамой низкого происхождения».

    Позже Бломберг снова обращался к Герингу. Он просил его помочь достать разрешение на брак «с этой женщиной, у которой есть прошлое», как выразился Бломберг.

    Вскоре после этого Бломберг снова обратился к Герингу и пожаловался, что у дамы его сердца есть еще один рыцарь кроме него, и просил Геринга, чтобы тот пришел на помощь и удалил соперника. Геринг удовлетворил просьбу, выделил большую сумму денег и послал соперника с этим «окончательным расчетом» в Южную Америку. Геринг долгое время молчал об этих делах, более того, вместе с Гитлером он даже участвовал в свадьбе Бломберга в качестве брачного свидетеля.

    Однако когда граф Гельдорф передал Герингу бумаги, Геринг почувствовал, что не может дальше покрывать дело Бломберга без ущерба для себя, и передал Гитлеру досье. Гитлер после изучения бумаг получил нервное потрясение и в перерыве между приступами гнева сразу же решил снять Бломберга.

    Его первой мыслью было назначить на место Бломберга генерала Фрича Однако Геринг и Гиммлер предупредили, что и у Фрича есть определенные пятна, и сразу же представили соответствующие документы. Бумаги относились к 1935 году, к тому времени, когда гестапо, проводя чистку после «путча» Рема, решило включить в круг своих задач и преследование гомосексуалистов как антигосударственных преступников.

    В поисках такого рода «материала» гестапо облазило тюрьмы страны с целью получения «информации» об антигосударственных преступниках с извращенными наклонностями. В ходе этого один из «информаторов» продиктовал в протокол такой чудовищный роман ужасов, что ему мог бы позавидовать даже автор приключенческого романа с самой богатой фантазией. Героем истории, согласно версии преступника, является некий фон Фрич или Фриш, точного имени «информатор» не помнил. В то время гестапо передало эту бумагу Гитлеру, который был страшно возмущен ее содержанием. Тогда он устроил бурную сцену генералитету, но в конце концов в перерыве между громкими криками заявил, что впредь и знать не хочет «о таких свинствах», и дал указание сжечь бумаги. Теперь, когда Гитлер думал о назначении Фрича, Геринг и Гиммлер напомнили ему об этом деле. Гейдриху доверяют почетную задачу «достать из-под земли» сожженный в 1935 году сверток бумаг и представить Гитлеру. Геринг сразу же предлагает найти в тюрьме преступника и привести его к Гитлеру в имперскую канцелярию. Однако перед этим он велит привести заключенного к себе в Каринхоллский замок, где среди смертельных угроз заставляет его дать обещание придерживаться своего показания, сделанного гестапо три года назад.

    Как только преступник прибывает в здание имперской канцелярии, Гитлер вызывает к себе также генерала Фрича, чтобы сделать ему строгий выговор за его «преступления». Изумленный Фрич с возмущением отклоняет обвинения и в присутствии Геринга дает Гитлеру честное слово офицера, что обвинения лживы. Тогда Гитлер идет к двери в соседнюю гостиную, яростно ее открывает и кричит; «Вы… как вас… не слышите?! Входите!» Преступник входит. Осматривается в комнате, его взгляд неуверенно скользит с одного мужчины на другого, затем останавливается на генерале Фриче. Уголовник медленно поднимает руку и, показывая пальцем, говорит: «Вот он!»

    Гитлер с победоносным видом стоит у письменного стола. Тогда начинается дьявольский спектакль. На перекрестные вопросы Фрича преступник все больше приходит в замешательство и в конце концов впадает в такие противоречия, что его ложь становится полностью очевидной. Но Гитлера это не трогает. Глава германского государства и правительства скорее поверит уголовнику, который бессовестно врет, чем честному офицерскому слову командующего германской армией.

    Положение трагикомично. Фрич стоит ошеломленный и теперь даже не находит слов. В конце концов, он только просит, чтобы по делу было начато судебное следствие. А Гитлер требует немедленной отставки и предлагает вопреки этому, если Фрич молчит, считать дело законченным.

    Но Фрич не успокаивается. Он обращается к начальнику германского генерального штаба генералу Беку. Чтобы восстановить честь генеральской касты, Бек ходатайствует за него перед Гитлером. Между генералами и Гитлером начинается борьба, чтобы — по желанию Фрича — началось судебное следствие. Наконец их старания увенчиваются успехом. Собирается верховный имперский военный трибунал. Теперь генералы парируют удар Гиммлера и гестапо. Они допрашивают свидетелей гестапо и тщательным расследованием, длившимся несколько недель, выясняют, что речь идет о том, что просто перепутали лиц: личность, упомянутая преступником, — не генерал Фрич, а некий капитан фон Фрич, давно ушедший на пенсию.

    Но следствию удается установить еще кое-что. То, что гестапо уже 15 января знало о подмене лиц. В этот день люди гестапо уже были на квартире капитана фон Фрича и допрашивали привратницу, следовательно, им все уже было ясно. И все-таки 24 января Геринг представил Гитлеру уголовника как коронного свидетеля «виновности» генерала Фрича.

    В то время как военный трибунал ведет расследование, Гитлер чуть не становится жертвой первого заговора генералов. Организатор заговора — Яльмар Шахт в дальнейшем все же до конца служит Гитлеру. Одного за другим посещает он адмирала Редера, генерала Браухича, нового командующего армией, назначенного на место Фрича, генерала Рундштедта и др.

    Сейчас, так сказать, подходящий случай для армии сбросить это царство террора и избавиться от него. Гизевиус, когда его допрашивали в качестве свидетеля в Нюрнберге, дал определенные показания, что Браухич торжественно заявил ему, что готов к борьбе, но у него есть определенные условия. «Гитлер сегодня еще популярный человек, — сказал Браухич, — мы боимся мифа о Гитлере. Мы должны подождать приговора военного трибунала, чтобы мы могли привести его как последнее доказательство германскому народу и миру».

    Этим обоснованием Браухич отодвинул день действия до вынесения военным трибуналом решающего приговора по делу Фрича. Но в это время следует первая неожиданность: Гитлер снимает председателя трибунала и назначает на его место Геринга. Первое заседание под председательством Геринга продолжается несколько часов и богато драматическими столкновениями. Наконец, Герингу удается затянуть вынесение окончательного решения и отложить процесс. Между тем происходит вступление в Австрию, и, когда через неделю военный трибунал собирается снова, Гитлер как раз празднует победоносное вступление в императорский город. Генералы тоже лопаются от гордости, «путч» теперь неактуален. Гитлеру снова удается «привязать к себе» генералов, пока еще «антивоенных», из-за неподготовленности.

    Все же на заседании военного трибунала уголовник вынужден признаться: «Да, я тогда соврал». Гитлер пишет письмо Фричу: «Господин генерал! Вы знаете приговор, доказавший вашу полную невиновность. Глубоко тронутый, я тоже с благодарностью принимаю это к сведению.» Однако Фрич этим не удовлетворяется. «Обвинения развалились, — пишет он в своем ответе Гитлеру, — но с ними не исчезли глубоко оскорбляющие меня обстоятельства моего отстранения. Восстановление моей чести перед армией и народом предоставляется на ваше мудрое усмотрение как верховного главнокомандующего вооруженных сил».

    Однако у Гитлера и в мыслях нет желания восстанавливать «честь» Фрича и оставить его в прежней должности. Ведь вся интрига была нужна, чтобы Гитлер смог его отстранить. Тогда Фрич делает еще одну отчаянную попытку: в письме он вызывает на дуэль Генриха Гиммлера, который, по его мнению, несет ответственность за всю интригу. Но до дуэли все-таки дело не доходит, потому что генерал Рундштедт, которого Фрич просит передать письмо, не осмеливается «провоцировать» Гиммлера и письмо не вручает. В конце концов Фрич вынужден удовольствоваться командованием 12-й артиллерийской дивизией. Он погибает в боях под Варшавой 22 сентября 1939 г. Теперь уже Гитлер «великодушен» к нему. Он устраивает роскошные государственные похороны. Геринг говорит прощальную речь… Для посвященных эта сцена была более чем мучительна.









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх