Генрих V умер. Выпала важнейшая деталь военной машины. Джон, герцог Бедфорд, предпринимал все возможное, чтобы ее заменить. Но задача была не из легких. Должно быть, он понимал это, когда анализировал ситуацию. Мы видели, как судьба подвергала англичан испытаниям, когда король оставался в Англии, – и не столько в плане военных неудач, сколько в том плане, что это позволяло дофинистам воспрянуть духом. Теперь ожидалось новое испытание военной судьбы. Бедфорд был опытным военачальником, что вскоре будет показано, но ему недоставало статуса и престижа усопшего короля, а также боевой репутации покойного брата Томаса Кларенса.

Сделаем краткий обзор военной ситуации. Английские войска распространились на огромную территорию, почти равную по площади английской территории к югу от линии, тянущейся от залива Уош до устья реки Северн. Их численность была крайне мала, в целом 15 тысяч человек. Бедфорд понимал не менее ясно, чем его брат (который на самом деле внушил ему эту мысль), что задачу умиротворения Франции невозможно осуществить без союза с бургундцами. В отношениях с ними образовались опасные трещины. Поведение герцога Филиппа во время болезни Генриха было неадекватным, если не сказать подозрительным. Со стороны нового регента потребовался максимум такта и терпения, чтобы укрепить сложный альянс. К счастью, он не испытывал недостатка в опытных и надежных военачальниках – наиболее заметными из которых были Солсбери и Уорвик, а боевой дух английских войск, насколько известно, все еще не подвергся коррозии. Взятие Мо и поспешное отступление дофина из Кона явно подняли его. Тем не менее, перспективы успеха военной кампании не были радужными, поскольку всего через месяц после смерти короля Англии последовала смерть французского короля. Это прибавило проблем к трудностям, стоявшим перед Бедфордом, поскольку теперь нельзя было издавать указы французам от имени их собственного короля Карла VI, но приходилось делать это от имени отсутствовавшего в стране короля-младенца, которого Бедфорд провозгласил в Париже Генрихом VI – королем Англии и Франции.

Однако два фактора благоприятствовали англичанам. Одним из них была инертность дофина, который, помимо провозглашения себя королем Франции Карлом VII, не предпринял никаких активных действий для подкрепления своих претензий. Утверждают, что он по-прежнему предавался соблазнам роскошной жизни в Бурже. Другим фактором было благоразумие герцога Бедфорда. Теперь, когда не стало Генриха V, не нашлось деятеля более разумного и подходящего для ведения дел во Франции, чем его брат Джон. Не обладая твердостью Генриха, он в полной мере использовал свои способности дипломата и острое чувство справедливости. К этим качествам добавлялось его искреннее желание установить во Франции просвещенную власть, неукоснительно выполняющую условия договора в Труа. Описание подробностей формирования им гражданского правительства не входит в содержание этой книги, однако следует заметить, что регент добился выдающихся успехов в привлечении на свою сторону всех ведущих бургундцев Парижа, которым он фактически вручил бразды правления, даже назначив капитаном Парижа своего бывшего противника во время осады Руана Ги де Бутея. Население склонялось к поддержке своих лидеров, и, как результат, в последующих военных операциях участвовал в целом достаточно сильный контингент французских (бургундских) волонтеров, который стал полезным дополнением для поредевших рядов английской армии.

Описание одного-двух первых лет войны во время правления Генриха VII является сущим мучением для историка. В это время так же трудно выявить ход и характер боевых действий, как и во время Великой гражданской войны.

Боевые действия велись спорадически и спазматически, военная фортуна способствовала то одной, то другой стороне. Большей частью они представляли собой внезапные рейды сторон на территорию противника, сопровождавшиеся осадами замков, их бесконечными взятием и возвращением к прежним владельцам. Можно, однако, свести стратегию герцога Бедфорда к попыткам стабилизировать военную обстановку перед началом новых наступательных операций. В этом он следовал недавней стратегии Генриха V. Двенадцать месяцев после восшествия на престол Генриха VI обстановка во Франции оставалась, можно сказать, стабильной.

Смелой атакой французы овладели Меленом. Победоносного графа Солсбери, который играл роль «посыльного» властей, как и Генри Ланкастер в период битвы при Креси, отправили с целью отбить город, чего он добился весьма скоро. Более серьезное событие произошло в Анжу. Господину Жану де ля Полю поручили овладеть грозной крепостью Мон-Сен-Мишель. Вопреки приказу де ля Поль совершил с небольшим контингентом войск численностью в 1600 человек рейд в Анжу вплоть до ворот Анже. История закончилась тем, что господин Омаль, командовавший превосходящими силами дофинистов в Туре, зашел в тыл англичанам и перехватил их на обратном пути близ Лаваля. Англичане были разгромлены, а их командующий в отместку за своеволие попал в плен.

В компенсацию за неудачу на западе англичане добились существенных успехов на северо-востоке, где Уорвик наконец занялся всерьез извлечением «занозы в плоти» бургундцев – Жаком Аркуром. Прежде всего был взят Нуаель в устье Соммы. В результате Аркур отступил, уведя свои войска в Ле-Кротуа. Затем этот город энергично и методично осаждал сэр Ральф Бутельер и взял его через несколько месяцев. Таким образом, к большому облегчению местного населения, с грабительскими рейдами Аркура было покончено.

В сфере дипломатии Джон Бедфорд показал себя достойным братом Генриха V. В апреле 1423 года его усилия увенчались заключением договора в Амьене, скрепившего оборонительный союз Англии, Бургундии и Бретани. Привлечение к союзу Бретани, герцог которой, как и последний герцог Бургундский, вел себя весьма ненадежно, примыкая то к одной, то к другой стороне, явилось большим достижением. Король Генрих V заложил основы примирения, но честь завершения этого процесса принадлежит его брату. Он добился результатов главным образом посредством двух браков знатных особ. Сам он женился на пятой сестре герцога Филиппа, Анне, в то время как Артур Бретанский, брат герцога (который сражался в рядах англичан), женился на старшей сестре Филиппа. Герцог Бретанский подписал договор в Амьене, несмотря на заключенный годом раньше договор с дофином в Сабле. Но, подписывая договор в Амьене, герцоги Бургундский и Бретанский были не вполне искренними.

Вернемся, однако, к военной ситуации. Процесс «стабилизации» еще не завершился. Сам герцог Бедфорд кое-что предпринимал для этого, но косвенным образом. В мае он отправился в Труа, чтобы обручиться с Анной Бургундской. На обратном пути в Париж Бедфорд осадил Пон-сюр-Сен, недавно перешедший в руки дофинистов, и вернул его себе. Таким же образом, он выбил противника из других мест. Но Шампань еще не освободилась от вражеских войск, и Бедфорд поручил выполнение этой задачи своему самому удачливому военачальнику графу Солсбери. Тот начал с осады Монтегийона, небольшой крепости близ Провена, расположенного в 50 милях на юго-восток от Парижа. Маленький Монтегийон, однако, отбивался энергично и упорно. Осада оказалась продолжительной. Занявшись ею, Солсбери получил еще одно задание. После фиаско при Коне летом 1422 года дофин не проявлял активности. Но смерть Генриха V и упорное сопротивление Ле-Кротуа и Монтегийона подвигнули дофина на активизацию действий. Летом 1423 года он сформировал в Бурже новую армию. Должно быть, численность этой армии была довольно значительной, поскольку ее набор велся на обширной территории. Значительную часть армии дофина составил шотландский контингент под командованием сэра Джона Стюарта Дарнли. В ее состав входили также воинские контингенты из Арагона и даже Ломбардии. Стюарта назначили главнокомандующим, а графа Вандома – его заместителем. Эту армию дофин отправил в Бургундию с заданием взять вначале город Краван. Задание было продиктовано разными мотивами. Во-первых, этот район находился вдали от расположения английских гарнизонов, а дофин уже отчетливо продемонстрировал свое предпочтение сражаться против бургундцев, а не англичан. Далее, удар по герцогству Бургундия, помимо ослабления давления на Монтегий-он, создавал предпосылки для восстановления связи с остатками войск дофина в Пикардии и Шампани. Удар по стратегическому флангу неприятеля, прикрывая собственные коммуникации и угрожая наиболее важному оплоту противника – столице Франции, – составлял разумную стратегию. Степень ожидаемого от него успеха зависела главным образом от встречных действий герцога Бедфорда.

Реакция Бедфорда была быстрой и энергичной. Придав армии Солсбери войска, недавно прибывшие из Англии под командованием графа-маршала лорда Уиллоуби – численностью почти в 1000 человек, – он приказал Солсбери немедленно идти маршем на помощь Кравану. В то же время вдовствовавшая герцогиня Бургундская тоже послала контингент войск, который должен был влиться в армию Солсбери. Город Осер, расположенный в девяти милях на северо-запад от Кравана и тоже на реке Йонна, был выбран местом их встречи. Солсбери выступил в поход в конце июля, оставив для продолжения осады Монтегийона небольшие силы. Расстояние до пункта назначения составляло 40 миль, и его путь пролегал через Санс, где он двинулся по маршруту, которым в минувшем году двигалась в Кону армия Бедфорда. От Санса англичане пошли через Жуаньи и Вильнев, широкой и довольно унылой долиной Йонны.

Уорен определяет численность английской армии в 4000 человек, довольно правдоподобная цифра в тех обстоятельствах. Поскольку сам Уорен был участником событий и является надежным хронистом, можно принять эту цифру без опасений. Об армии бургундцев у нас нет информации. Известно только, что она формировалась наспех и не была ни большой, ни достаточно боеспособной. Численность франко-шотландской армии Уорен не упоминает, а Сен-Реми просто указывает, что она была многочисленной. Учитывая большую территорию, на которой велся набор рекрутов, и большое число потерь на поле боя, должно быть, эта армия превосходила англо-бургундскую в два-три раза.

Бургундцы прибыли в Осер первыми и 29 июля присоединились к англичанам. Союзники пришли вовремя, поскольку у гарнизона Кравана настолько истощилось продовольствие, что они были вынуждены есть лошадей, кошек и даже мышей. Бургундцы, придя в ликование оттого, что англичане поспешили на помощь и что ими командует знаменитый граф Солсбери, вышли при приближении английской армии из города и со всякими церемониями сопровождали ее обратно в город с кафедральным собором, где союзникам был оказан сердечный прием. Хотя стороны были союзниками, они вместе не участвовали за четыре года ни в одном сражении. Между ними сложились сердечные отношения, и бургундцы с готовностью подчинились приказам Солсбери.

Первым делом в тот вечер был созыв военного совета, который собрался в нефе собора, сохранившего свой облик и сегодня (хотя алтарь обновлен). Находясь там, легко вообразить, как проходил этот военный совет. Пока проходят дебаты, обратимся к описанию осажденного города Краван.

Долину Йонны между Осером и Краваном окаймляет с восточной стороны гряда холмов, достигая наибольшей высоты 500 футов в двух милях от Кравана. Город расположен на южной оконечности гряды, где она спускается в долину. Таким образом, северная часть города лежит на 100 футов выше, чем южная, которая не возвышается над уровнем реки. Трое средневековых ворот еще стоят, а на самой высокой точке крепостной стены возвышается сторожевая башня, большая часть которой сохранилась. Любопытно отметить, что река минует город и даже не соприкасается с ним. Ближайшее расстояние от города до реки составляет всего лишь 160 ярдов. (Можно предположить, что с тех пор как была построена крепостная стена, река изменила свое русло.) Напротив города через реку был переброшен действующий мост. Река шириной 40 – 60 ярдов не отличалась ни глубиной, ни стремительностью, она текла по широкой долине к Осеру.

Но вернемся в собор Осера, где проводился военный совет. Неизвестно, присутствовал ли на совете Уорен, но вероятнее всего да, поскольку он чрезвычайно подробно сообщает о его решениях. Во всех решениях четко просматривается влияние Солсбери, основная цель которого состояла в обеспечении согласованных действий армий англичан и бургундцев. Добиться этого было нелегко, так как в то время англичане отличались высокомерным отношением к иностранцам и вспыльчивостью. Даже самый мелкий инцидент мог поставить под угрозу все партнерство.

Решения, о которых сообщает Уорен, можно выстроить следующим образом:

1. Оба национальных контингента следует слить в единую армию.

2. Чтобы обеспечить это, воины каждого контингента должны поддерживать друг с другом дружелюбные отношения.

3. Следует назначить двух военачальников для контроля за передвижением войск и поддержания в них дисциплины, одного англичанина и одного бургундца.

4. Каждый воин должен быть обеспечен двухдневным запасом продовольствия.

5. Жителям Осера следует заготавливать, отправлять в армию про запас дополнительные запасы продовольствия.

6. Каждый лучник должен обеспечить себя деревянным шестом, заостренным с обоих концов, и втыкать его перед собой на поле боя.

7. Каждый воин должен держаться в боевом строю на строго определенном месте, в случае нарушения строя он подвергается порке.

8. 120 латников, 60 англичан и 60 бургундцев должны были выдвинуться следующим утром в качестве головного дозора армии.

9. При сближении с противником воины должны спешиться, а их лошадей следует отвести в тыл на расстояние не менее полумили.

10. Противника в плен не брать, пока не решен исход битвы. (Весьма здравое решение, поскольку процедура взятия в плен, включая выработку условий выкупа, могла затянуться надолго.)

Союзная армия сделала перерыв на отдых в состоянии удовлетворенности и уверенности, что ее военачальники знают свое дело. Рано утром следующего дня, 30 июля, после вознесения молитв армия выступила на поле боя, как свидетельствует Уорен, «в сильном ощущении братского единства».

Армия двигалась медленно, следуя то правым, то левым берегом реки, жара стояла неимоверная. Примерно в четырех милях от Кравана заметили противника на расстоянии «короткой лиги» в месте, о котором я еще расскажу. Там армия сделала остановку на один день. Марш оказался коротким, но Солсбери, несомненно, хотел передышки еще на 24 часа, чтобы сосредоточилась вся вновь сформированная армия.

В субботу 31 марта марш продолжился, но в другом направлении, поскольку французы заняли чрезвычайно выгодную позицию[56]. Место позиции указывается приблизительно «в одной миле от Кравана», но никто, кажется, не пытался определить это место точно. Я же полагаю, что сделать это довольно легко. Когда вы едете по противоположному берегу вверх по долине в автомобиле или поездом, то видите непрерывную гряду холмов. Но если проехать по дороге из Кравана по правому берегу, в полутора милях вниз по течению реки вдруг появляется расселина, как раз там гряда холмов наиболее высока и крута. Эта расселина прорезает гряду под прямыми углами. Если французы занимали верх одной из сторон прохода между холмами, упираясь левым флангом в болота речной долины, что, несомненно, так и было, то их позиция была неприступной для средневековой армии, и Солсбери благоразумно уклонился от атаки. Вместо этого он немного отступил и затем преодолел реку к западу у Винселя, примерно в четырех милях от Кравана[57]. Форсировав реку, армия союзников продвигалась на юг до тех пор, пока не остановилась напротив Кравана. Но от города ее отделяла река, а вдоль ее правого берега расположился противник. Случилось то, что французы со своей позиции на возвышенности хорошо видели маневр армии союзников, повернувшей на другой берег, и пошли параллельным ей маршем по правому берегу, «спустившись с холма», как нам сообщает хроника, и приготовившись отбить попытку форсирования реки у города.

Принимая все это во внимание, маневр английского военачальника выглядит не особенно впечатляющим, особенно если следить за ним по карте мелкого масштаба. Ведь такая карта не показывает ни расселину в гряде холмов, ни позицию города по отношению к реке. Фактически же опыт подсказал Солсбери, что позицию французов на вершине холма взять невозможно, в то же время разведчики, несомненно, сообщили военачальнику, что есть место, где река течет всего лишь в 160 ярдах от западной крепостной стены города. Таким образом, если бы французы попытались помешать форсированию войск союзников, то им пришлось бы войти в зону обстрела метательными снарядами гарнизона города: они оказались бы между двух огней.

Тем не менее остается фактом, что, когда союзники вышли к реке напротив Кравана, они обнаружили войска французов, занимавшие противоположный берег, несмотря на обстрел со стен города. Я считаю, что они обеспечили себя какими-нибудь сооружениями для прикрытия на берегу реки, предвидя такой оборот событий.

Солсбери построил свою армию вдоль западного берега реки. Англичане, должно быть составлявшие большую часть армии, заняли первую линию. Лорд Уиллоуби командовал правым флангом войск, Солсбери – левым.

Последовала длительная пауза – обычное явление для средневековых битв. Но по истечении почти трех часов ожидания действий со стороны французов Солсбери решил атаковать первым. По свидетельству Уорена, несомненно наблюдавшего эпизод собственными глазами, граф неожиданно воскликнул: «Святой Георгий! Знамя вперед!» – и сам устремился в воду, за ним вплотную последовали латники, лучники же, по обыкновению, обеспечивали атаке прикрытие. Рассказ Уорена о битве наиболее обстоятельный и достоверный. Воины преодолевали брод «с большим усердием», в ряде случаев вода доходила им до колен, в других – до пояса[58]. Английские латники, должно быть, освободились от значительной части своих доспехов (любопытно, что Уорен об этом не упоминает), и большинству из них удалось добраться до противоположного берега. Увидев это, в воду устремились бургундцы. Затем на узкой полосе земли между городом и рекой произошел яростный бой.

Между тем войска лорда Уиллоуби атаковали мост справа. Его защищали шотландцы, которые стойко отражали атаку. Обе стороны бились ожесточенно[59].

Постепенно исход дневного боя на мосту начал склоняться в пользу англичан, французы стали уступать. Наблюдая это, командующий гарнизоном города, который с высоты своей сторожевой башни, отстоявшей от места боя менее чем на 500 ярдов, мог все отлично видеть, дал сигнал к вылазке войскам, защищавшим крепостную стену. Они ударили из западных ворот по французам, сражавшимся на мосту. Отважные воины гарнизона были слишком ослаблены голодом, чтобы их вылазка могла нанести серьезные потери противнику, но она стала последней каплей, обратившей французов в бегство. Однако бежать с места боя было довольно трудно. Отход прямо в тыл был чреват, естественно, ловушкой в городе, на севере же путь преграждала гряда холмов с крутыми, подобно скальным утесам, склонами. Для латников эти склоны были непреодолимы. Наиболее перспективным направлением отхода оставалось лишь южное. Но это было связано с проходом беглецов сквозь строй английских войск, с одной стороны, и гарнизона города – с другой. Вероятно, немногим из пробивавшихся латников удалось выжить в рубке. В первую очередь это касается шотландцев, которые сражались на передней линии, и, как сообщают, первыми обратились в бегство ломбардцы и испанцы. С другой стороны, шотландцы понесли весьма тяжелые потери. Один источник оценивает их в 4000 убитыми, другой – в 3000. Число потерь французского контингента Уорен оценивает в 1200 убитыми, включая 300 – 400 знатных рыцарей. Даже хронисты-французы допускают потери в 2000 – 3000 человек. Многие попали в плен. Один источник приводит цифру пленных в 2000 человек. Наиболее важными пленниками стали два командующих армией противника – коннетабль Шотландии и граф Вентадур. Сэр Джон Стюарт Данли не только попал в плен, но и потерял в сражении глаз. (Когда он скрестил меч с англичанами в другой раз, то снова был захвачен в плен.) Армия дофина рассеялась по местности, как стадо овец без пастуха. Часть войск союзников занялась преследованием беглецов, другая часть вошла в ворота Кравана, где ей был оказан восторженный прием. Следующий день, воскресенье, союзники оставались в городе, в него вернулись те, кто преследовал беглецов. В понедельник союзные армии простились друг с другом. Бургундцы отправились в Дижон, большая часть английских войск вернулась для продолжения осады Монтегийона. Французская армия буквально прекратила существование. Англичане одержали победу на 100 процентов. Таким образом, внезапный удар, беспрецедентный по смелости и стремительности, начисто сорвал наступательный план дофина на 1423 год. Когда вести о победе достигли Парижа, восторженные горожане разожгли на улицах столицы праздничные костры.

Но результаты битвы имели даже более далекоидущие последствия. Солсбери смог отправить отряд войск под командованием графа-маршала на помощь бургундцу Жану Люксембургскому в Восточной Шампани для вытеснения французов за реку Маас в Лотарингию. Еще более впечатляющим было то, что другой отряд войск под командованием графа Суффолка, который находился в Краване, вторгся в центральную часть территории Бургундии, дойдя до Макона, в 100 милях к югу от Кравана, на границе с провинцией Бурбон, контролировавшейся дофинистами. Там он захватил ряд крепостей, подробности о взятии которых Уорен, к сожалению, опускает. Затем Суффолк отправил отряд под командованием капитана Гласдейла (отличившегося впоследствии под Орлеаном) далее на юг к мощной крепости Ла-Рош, которую он «привел в повиновение королю Англии и Франции Генриху». После этих побед кампания 1423 года практически завершилась.

Ни одна средневековая битва не похожа на другую, и ни одна даже приблизительно не напоминает битву при Краване. Это была решительная, четко выверенная боевая операция без всяких превратностей. Она носила печать гения великого полководца Томаса Монтегю, графа Солсбери. Из простого перечня его почти безупречных побед, а также из того доверия, которое питал к нему Генрих V, мы можем понять, что подробных сведений о его деятельности сохранилось недостаточно. Поэтому невозможно переоценить труд Джона Уорена, давшего очень полное и достоверное описание битвы и особенно предшествующих ей событий. Уорен сообщает как раз то, что нам интересно знать в первую очередь, вещи, о которых средневековые хронисты хранят удручающее молчание, то ли потому, что были клерикалами и не понимали в них ничего, то ли потому, что были воинами и полагали, что все люди знают это.

Так, мы узнаем по крайней мере шесть фактов, которые объясняют военные успехи Солсбери. Прежде всего, обращают на себя внимание его успешные попытки слить воедино накануне битвы разнородные элементы его армии, тактичность, с которой он поставил бур-гундцев и англичан в равные условия, распределил функции английского и бургундского командующих, дал указания относительно их взаимоотношений[60]. Далее, нужно отметить его способность предвидеть и планировать – он продумывал вероятный ход событий и был готов к ним. Он поддерживал строгую дисциплину, восприняв это от своего последнего господина. Он опирался на свой опыт, который подсказал ему, что позиция французов непреодолима, но их можно перехитрить. Наконец, он проявил отвагу в форсировании широкой реки под градом метательных снарядов противника и внушил войскам боевой дух, который помог им в столь опасной операции.

Я сослался на те подробности, которые сообщает из всех хронистов фактически один Уорен. Эти подробности во многом объясняют то, что называется тыловым обеспечением и военной методикой того времени[61]. Когда такие вопросы трактует в своей книге «Английское завоевание Нормандии» профессор Ньюолл, он обращается за подкреплением своих доводов к Кравану (хотя цитирует Монстреля вместо источника, которым этот автор пользовался). Что касается оружия и доспехов, Уорен сообщает, как влиял вес доспехов в тот жаркий июльский день – в самый разгар лета – на усталых латников. Он особо отмечает, что латники всегда имели при себе пики, топоры и мечи. К тому времени щиты почти вышли из боевого употребления, так как латы защищали более надежно.

Поле битвы при Краване легко обнаружить и сопоставить историю и современность, хотя об этой битве знают немногие. Автомобилисты мчатся мимо западных ворот города в нескольких ярдах, не обращая на них внимания, потому что современное шоссе, минуя ворота огороженного стеной города, уходит резко вправо, и все внимание автомобилистов поглощает поворот. А ведь они едут по тому самому мосту, на котором происходила схватка между войсками лорда Уиллоуби и шотландцами, – тому мосту, на котором всего 12 месяцами ранее громко топали английские солдаты, шедшие на помощь к осажденному Кону. Городская стена почти полностью сохранилась, и три прохода для ворот отчетливо видны, в то время как отреставрированная сторожевая башня находится в отличном состоянии. В верхней части стенки этой примечательной башни имеется ряд круглых отверстий, слишком маленьких для метания снарядов и предназначенных, очевидно, исключительно для обзора местности. Я не знаю о существовании башен подобного рода в Англии, хотя на континенте они, возможно, и встречаются. Башня, видимо, играла важную роль, не только во время данной битвы, но и во время осады города. Подход к городу хорошо просматривался со всех сторон.

Стоя на берегу реки и глядя на мост, легко проследить, благодаря подробному описанию Уорена, ход битвы и представить ее себе воочию. Нетрудно также подняться на сторожевую башню, откуда хорошо видны особенности местности. Имеется сравнительно немного полей средневековых битв с такими узнаваемыми топографическими чертами, как битва при Краване.

Примечания:

5

Артиллерия включала несколько так называемых «машин войны», таких, как баллисты.

6

Версия приведена в книге Рене де Белеваля «Битва при Азенкуре». Однако источник я не нашел.

56

Они находились на этой позиции три дня, очевидно зная о приближении союзников заблаговременно.

57

Рамсей, который, видимо, неверно истолковал Уорена, заставляет союзников форсировать реку у Шампа, почти в трех милях дальше по течению реки.

58

Пользуясь местными данными (ибо мне не удалось достать лодку, чтобы произвести замеры глубины реки в этом месте), я узнал, что в целом глубина составляет в настоящее время три фута, с некоторыми понижениями дна в отдельных местах. Ширина реки напротив Кравана – 60 ярдов.

59

Когда позднее мост расширяли, из воды под ним извлекли множество скелетов, что является косвенным свидетельством жестокого боя, происходившего на мосту.

60

Английской армии на протяжении веков приходилось сражаться вместе с союзниками, и соблазнительно объяснить успехи Мальборо или Веллингтона тем, что эти полководцы следовали по стопам графа Солсбери.

61

Интересно указание не брать пленных, несомненный возврат к Азенкуру.