План военной кампании на весну 1941 года был составлен осенью 1940-го. В мае, как только позволят погодные условия, должно было начаться наступление на Советский Союз.

Но Гитлер недооценил амбиций своего итальянского собрата по оружию Муссолини. Германские действия на Балканах, особенно отправка «военной миссии» в Румынию, чтобы уберечь эту страну от акций России и в то же время создать трамплин для германского вторжения на Восток, вызвали серьезное раздражение итальянского лидера.

– Гитлер продолжает ставить меня перед свершившимися фактами! – взорвался он в разговоре со своим министром иностранных дел Чиано. – На этот раз я ему отплачу его же монетой: когда я пойду маршем на Грецию, он узнает об этом лишь из газет!

Муссолини начал свою авантюру 28 октября 1940 года, а уже на следующий день британцы оккупировали Крит – ключевую позицию в Восточном Средиземноморье. Для Гитлера это было плохой новостью. 20 ноября он написал Муссолини и со всем «теплом дружеского сердца» засыпал его обвинениями. Британские базы в Греции представляли угрозу его южному флангу. И более всего он опасался за румынские нефтяные месторождения в Плоешти, столь необходимые для Германии, а сейчас они оказались в пределах досягаемости британских бомбардировщиков. «Даже не осмеливаюсь, – добавлял Гитлер, – думать о последствиях».

Он хотел бы попросить дуче «не предпринимать этих действий без предварительной молниеносной оккупации Крита, а для этого я хочу сделать вам практическое предложение, а именно: использовать германские парашютную и воздушно-десантную дивизии».

Таким образом, возможность захвата Крита изучалась уже в ноябре 1940 года. Спустя шесть месяцев этот замысел стал приводиться в действие. Дело в том, что итальянское наступление остановилось почти сразу же после начала. В марте 1941 года британские армейские и авиационные соединения захватили плацдарм на греческом материке, но 6 апреля Германия напала на Югославию и Грецию и за несколько недель покорила обе страны. К началу мая германские войска уже повсюду достигли побережья Эгейского и Средиземного морей.

Впереди оставался лишь Крит, окруженный стеной из мелких греческих островов и преграждающий путь к внешнему Средиземноморью. Британия отвела с материка свои войска на этот островной бастион длиной 150 и шириной 20 миль.

Но вернемся назад, в тот день, 15 апреля, когда кампания на Балканах была в полном разгаре. Как и дважды до этого, в Польше и Франции, самолеты «Штука» и другие соединения тактической поддержки VIII авиакорпуса пробивали бреши во вражеской обороне.

В этот день командующий 4-м воздушным флотом генерал авиации Александр Лер, отвечавший за операции на юго-востоке, был на приеме у своего Верховного командующего. Геринг расположил свой штаб в Земмеринге, Австрия, и внимательно слушал предложение Лера завершить Балканскую кампанию широкомасштабной операцией против Крита высадкой парашютных и воздушно-десантных частей XI авиакорпуса.

Через пять дней, 20 апреля, генерал-лейтенант Курт Штудент, создатель воздушно-десантных войск, сам прибыл на встречу с Герингом и наполнил план деталями. Дело в том, что Штудент, тяжело раненный в Роттердаме, после выздоровления сразу же принял командование вновь сформированным XI авиакорпусом, который содержал в себе всю структуру воздушно-десантных войск, включая транспортные соединения.

Геринг решил послать Штудента вместе с начальником Генштаба люфтваффе Иешоннеком в штаб-квартиру Гитлера в Мюнихкирхене. Это было 21 апреля, в тот день, когда Греция капитулировала перед 12-й армией фельдмаршала Листа. Гитлер просто обратил внимание на факт, что он сам прошлой осенью думал о высадке воздушного десанта на Крите.

С тех пор ситуация изменилась к худшему, а время поджимало. Помимо того что сама Балканская кампания задержала на четыре недели нападение на Россию, с мая до июня, каждый новый театр военных действий вынуждал Германию распылять свои войска. Германия не только была обязана прийти на помощь итальянцам в Северной Африке, но она также послала на Сицилию X авиакорпус, чтобы помочь Италии в боях с британским Средиземноморским флотом и на Мальте.

Однако, несмотря на то, что командующий вооруженными силами фельдмаршал Кейтель и его штаб считали, что парашютистов лучше было бы использовать для взятия Мальты, британской базы, которая считалась более важной и опасной, Гитлер отдал приоритет Криту. Он рассматривал покорение острова как «победный венец» Балканской кампании. Он может стать трамплином в сторону Северной Африки, Суэцкого канала и всего Восточного Средиземноморья, которое люфтваффе в состоянии контролировать. Он только поставил два условия:

1. Для операции должно хватить сил XI авиакорпуса, то есть одной парашютной и одной воздушно-десантной дивизий.

2. Несмотря на короткое время для подготовки, операция должна начаться в середине мая.

Генерал Штудент не тратил много времени на изучение плана. Он был уверен, что его войска могут выполнить задание, Гитлер был такого же мнения. Через четыре дня согласился Муссолини, и, наконец, 25 апреля Гитлер издал свою директиву № 28 по операции «Меркурий»: захвату Крита.

Внезапно по тревоге на военных базах в Германии были подняты парашютные полки. Им отводилось всего лишь двадцать дней на подготовку к самой крупной воздушно-десантной операции в истории. Но совершат ли они ее?

Проблемы нарастали, и прежде всего в области транспорта. Штурмовой полк генерал-майора Ойгена Майндля располагал всего лишь 220 грузовиками, так что большинству пришлось добираться на поезде. Через несколько дней они прибыли в Арад и Крайову в Румынии, откуда преодолели еще 1000 миль пути до своей оперативной базы вблизи Афин. Целых три дня «Летучему Голландцу» (кодовое название колонны XI авиакорпуса из 4000 автомашин) пришлось стоять в горах Македонии. Причина: возвращавшаяся из Греции 2-я танковая дивизия имела приоритет в узких перевалах Веррии и Косани. По специальному приказу Гитлера концентрация войск для операции «Барбаросса» (против России) не должна была задерживаться при встрече с эшелонами «Меркурия», направлявшимися в другую сторону.

Плохая дорожная сеть также задержала в Румынии 22-ю (воздушно-десантную) дивизию, которая вместе с парашютистами годом раньше воевала в Голландии. Армия заявила о своей неспособности помочь в переброске дивизии на юг. В этот момент Верховное командование переподчинило генералу Штуденту 5-ю горную дивизию, уже находившуюся в Греции. Хотя это была элитная часть, которая только что прорвала линию Метаксы, она была практически не обучена для высадки с воздуха в тылу врага.

14 мая, наконец, последние части парашютистов прибыли на отведенную им базу возле Афин. Это были 1-я и 2-я роты штурмового полка, о которых временно забыли в ходе организации переброски войск по железной дороге. Им пришлось самим пробиваться по дороге из Хильдельсхайма в Северной Германии.

Авиационным соединениям тоже пришлось потрудиться, чтобы вовремя подготовиться к событиям. Для операции «Меркурий» генерал-майор Герхард располагал десятью Kampfgruppen zbV, включавшими в себя около 500 «Ju-52». Но во время Балканской кампании большинство из них было ежедневно занято перевозкой боеприпасов и других материалов, а теперь и корпуса самолетов, и двигатели требовали срочного ремонта.

1 мая весь флот вылетел на север. Десятки обслуживающих центров – от Брунсвика, Фюрстенвальде и Коттбуса в Германии до Праги и Брно в Чехословакии и Асперна и Цвольфлаксинга в Австрии – оставили всякую иную работу и занялись «старыми тетушками» люфтваффе «Ju-52». К 15 мая 493 из них, полностью обслуженные, а многие еще и с новыми моторами, уже вновь приземлились на своих базах в районе Афин. Это был шедевр организации и просто техническое достижение.

Однако второй проблемой оставались аэродромы. Очень немногие из них, как, например, Элеусис возле Афин, имели металлические взлетные полосы, но уже были заняты бомбардировочными частями VIII авиакорпуса. Оставались лишь небольшие и заброшенные поля, покрытые песком.

«Это самая настоящая пустыня! – с горечью докладывал командир KG zbV 2 полковник Рюдигер фон Гейкинг. – Тяжело груженные самолеты будут просто тонуть по оси».

Гейкингу не повезло, что ему пришлось базироваться в Тополиа со своими 150 самолетами «Ju-52» из 60, 101 и 102-й групп на аэродроме, который к тому же один чересчур ретивый офицер армии после захвата перепахал, «чтобы сделать его ровнее». В результате получилось, что при каждом взлете и каждой посадке до высоты 1 километра поднималось и закрывало солнце ужасное облако пыли. В ходе тренировок фон Гейкинг выяснил, что после взлета одной эскадрильи требуется дожидаться семнадцать минут, пока можно будет разглядеть собственную руку и сможет взлететь следующая эскадрилья.

На соседнем аэродроме в Танагре, где сосредоточились группы zbV 40 и 105 и I группа воздушно-десантной Geschwader 1 под командованием полковника Бухгольца, условия были вряд ли лучшими. Остальные четыре группы транспортных самолетов находились в Дадионе, Мегаре и Коринфе, где были такие же песчаные аэродромы.

Но наихудшей из проблем стала доставка горючего. Чтобы доставить основных бойцов на Крит, требовалось совершить три вылета подряд всеми 493 самолетами, а для этого было нужно 650 000 галлонов бензина. Танкер доставлял его в афинский порт Пирей, где его переливали в бочки по 45 галлонов, а затем везли грузовиками на отдаленные аэродромы. А на тех не существовало никакой регулярной наземной службы.

17 мая не поступило ни одной бочки с горючим: танкер, шедший из Италии, застрял в Коринфском канале. 26 апреля саперы-парашютисты и два батальона пехоты взяли его неповрежденным. Но потом британский зенитный снаряд случайно попал в ликвидационный заряд, который уже был разряжен, и в результате взрыва мост рухнул на дно канала, заблокировав проход танкера. Квартирмейстер XI авиакорпуса генерал-лейтенант Зайбт доставил самолетом водолазов из Киля, и в конце концов 17 мая фарватер был очищен. На следующий день началась лихорадочная, отнимающая много времени работа по переливу горючего в бочки.

Поэтому нападение, уже отложенное до 18 мая, было задержано еще на два дня. Даже в полночь с 19-го на 20-е, за четыре часа до взлета, некоторые эскадрильи «Ju-52» все еще не были заправлены горючим, а парашютисты, которым уже полагалось спать, сами катили бочки к самолетам. Баки самолета заправлялись с помощью ручных насосов.

Ночью автоцистерны с водой разбрызгивали влагу по аэродрому в безнадежной попытке придавить пыль. Направление ветра поменялось на 180 градусов, и самолетам пришлось в темноте переезжать на противоположный конец аэродрома. Наконец в 4.30 первые тяжело груженные машины проехали по песку и исчезли во тьме. Из-за значительной запыленности группам понадобилось более часа, чтобы собраться в небе и отправиться на юг.

Бойцы первой волны атаки – I батальон штурмового полка – находились в 53 планерах, как и в Эбен-Эмаеле и на канале Альберта. Остальные 5000 человек прыгали с высоты 150 метров в центр действующей вражеской обороны. Подкрепление могло подоспеть только после полудня. Что касается экипажей, то до возвращения на базы они не знали, будет ли на аэродроме горючее, чтобы доставить вторую волну.

20 мая 1941 года, 7.05 утра. Уже час шла бомбежка. Эскадрильи люфтваффе одна за другой устремлялись вниз в одну точку на западе Крита: к деревне Малемес с ее небольшим прибрежным аэродромом и высотой 107, господствующей над окрестностями.

Первыми шли бомбардировщики: «Do-17» из KG 2 и «Не-111» из II/KG 26. За ними с воем пикировали «Штуки» из StG 2. Затем истребители из JG 77 и ZG 26 мчались на бреющем полете над холмами и вдоль песчаного берега, обстреливая выявленные позиции пехоты и зенитной артиллерии.

Против них оборонялись солдаты-новозеландцы из 22-го батальона 5-й бригады, а также другие батальоны, находившиеся сразу за деревней. Всего в общей сложности 11 859 человек под командой бригадира Путтика. Они точно знали, что намерен предпринять враг. Ожидалась высадка десанта с воздуха, и Малемес был одним из трех намеченных объектов. Никогда ранее британская разведка не была так хорошо осведомлена о германском плане операции. Сюрприз отсутствовал начисто.

Как только бомбежка прекратилась, установилась неожиданная тишина, прерываемая лишь относительно мирными звуками, похожими на шелест и потрескивание, как будто где-то рубили лес. С неба, почти бесшумно скользя, падали огромные птицы, а затем раскалывались при ударе о землю. Они продолжали нырять в долину Тавронитис позади высоты 107. Один аппарат круто спланировал вниз, едва не задев вражеские позиции, с треском ударился о землю, отскочил и продолжал далее подпрыгивать по каменистой почве. Силой удара десять человек выбросило наружу. Потом после последнего удара, которым разорвало борт, планер затих в облаке пыли, а его пассажиры бросились под прикрытие близлежащих низкорослых кустов.

Вот так в 7.15 майор Вальтер Кох вместе со штабом батальона 1-го воздушно-десантного полка приземлился возле высоты 107. Над их головой парили другие планеры, причем большинство на слишком большой высоте. Поскольку отделение от самолетов произошло над морем на семь минут раньше, пилотам планеров пришлось взять курс на восходящее солнце. Окутанный ранним туманом, остров как бы растворялся перед глазами, а видимость еще ухудшалась из-за дыма, сразу же поднявшегося после бомбардировки. И вдруг они заметили аэродром Малемес прямо перед собой внизу, а сразу за ним находилась их цель: высохшее русло реки. Они были на 100, а то и на 200 метров выше необходимого, а потому, чтобы не унесло слишком далеко на юг, пришлось круто снижаться. Некоторые развернулись раньше, некоторые – позже, и в результате машины приземлились врозь, а не вместе, и многие разбились на куски от ударов о каменный грунт.

Все это было известно оборонявшейся стороне. Генерал-майор сэр Бернард Фрейберг, старый доблестный новозеландский воин, со времени отхода из Греции командовавший союзными войсками на Крите, имел под своим началом около 42 000 солдат (британцев, греков, австралийцев и новозеландцев), большей частью сосредоточенных на укрепленных позициях вблизи аэродромов Малемес, Ретимнон и Гераклион. В Малемесе особенно новозеландцы неделями пристреливали свое оружие против возможной воздушной высадки войск. Дело в том, что с момента парашютного «удара» по Коринфу 26 апреля и лихорадочных приготовлений на греческих аэродромах, о чем было доложено британской разведке в деталях, в штаб-квартире генерала Вавелла в Каире уже не было никаких сомнений, что Крит является следующим объектом для германской атаки с воздуха.

Хотя налеты последних дней силами германских тяжелых и пикирующих бомбардировщиков (и главным образом бомбежка, которая предшествовала высадке) нанесли потери и приковали защитников к земле, большинство их позиций уцелело просто потому, что они были совершенно незаметны с воздуха. Боевая мощь новозеландцев практически сохранилась, как это выяснили впоследствии на своей шкуре германские парашютисты.

В 7.20 к востоку от Малемеса был десантирован III батальон майора Шербера. Отсюда, собравшись, они должны были двинуться в сторону деревни и аэродрома. Однако их пятьдесят три транспортника углубились внутрь острова для того, чтобы солдат, прыгавших над берегом, не унесло на парашютах в море. В итоге они опустились на гористый участок, предположительно не занятый противником. Но оказалось, что эти горы просто усеяны пулеметными точками.

Последствия были ужасными. Многие парашютисты были убиты, еще беспомощно качаясь в воздухе. Другие остались висеть на деревьях или были ранены от ударов о камни. Выжившие, прикованные к земле бешеной огневой завесой, не могли добраться до контейнеров со своим оружием, которые были сброшены на парашютах отдельно. Большинство из них упали прямо в руки противнику.

За час все офицеры III батальона либо погибли, либо были тяжело ранены. Только отдельные взводы под командой преимущественно вольнонаемных офицеров сумели удержаться на благоприятной местности. Весь день они сидели, притаившись, под палящим солнцем, имея на себе ту же тяжелую боевую униформу, которой пользовались в снегах и во льдах Нарвика. Они держались без воды и лишь с несколькими патронами на каждого, с надеждой ожидая прихода ночи.

Когда она наступила, остатки 9-й роты стали пробиваться на запад сквозь вражеские линии, пока не достигли долины Тавронитис. Другие группы продержались два-три дня, пока наконец не пришла им смена.

«Основная часть III батальона, – говорится в боевом рапорте штурмового полка, – после доблестного сопротивления была уничтожена. Из 600 парашютистов около 400 было убито, включая их командира майора Шербера».

Охват Малемеса с востока не удался. Теперь его жизненно важный аэродром можно было взять лишь ударом с запада. Там, к западу от Тавронитиса, были сброшены II и IV батальоны вместе со штабом полка. Им повезло больше, потому что там заранее подготовленные противником позиции не были заняты его частями. Возможно, неожиданное появление планеров разубедило новозеландцев в необходимости делать это.

В 7.30 в русле долины приземлилось еще девять планеров вблизи от единственного моста, по которому шла дорога восток – запад, пересекающая Тавронитис. Хотя большинство из них при ударе треснуло, их пассажиры выскочили и бросились к мосту. Застучали пулеметы с соседних склонов, и командир отряда майор Браун пал замертво. Но другие достигли своей цели и, вырвав ликвидационные заряды, обеспечили передвижение по мосту.

С этого момента генерал-майор Майндль уже мог управлять своими войсками, приближавшимися с запада. Капитан Вальтер Герике со спешно сформированным ударным отрядом наступал на аэродром. Но под яростным пулеметным огнем с высоты 107 передвигаться можно было только короткими перебежками.

Где-то на склонах высоты группе майора Коха, первой высадившейся с планера, придется окопаться. Но где? Чтобы связаться с ней, генерал Майндль сам вышел из укрытия и поднял сигнальный флаг. Он ждал ответа из палаточного городка, где, как он полагал, должен находиться Кох. Но ответил враг: в руку Майндля попала пуля новозеландского снайпера, и генерал тут же рухнул, раненный пулеметной очередью. Тем не менее генерал продолжал командовать, и пока группа Герике атаковала с фронта важный аэродром, он приказал майору Штенцлеру с солдатами II батальона начать атаку с юга.

Метр за метром с тяжелыми потерями немцы отвоевывали территорию. Но на западной границе аэродрома, хорошо видя свой объект, им пришлось остановиться. Враг был слишком силен.

Помимо группы «Запад» в Малемесе, первая волна вторжения по состоянию на раннее утро 20 мая также включала в себя группу «Центр», чьей задачей было взятие административной столицы Крита Канеа. Ее должен был возглавить командующий 7-й воздушной дивизией генерал-лейтенант Вильгельм Шюссманн. Но он так и не прибыл на Крит. Через двадцать минут после взлета с Элеусиса возле Афин один из «Хейнкелей-111» обогнал пять буксируемых планеров, в которых находился штаб дивизии. Бомбардировщик прошел так близко к планеру генерала, что под воздействием потока от его винтов буксировочный трос оторвался от авиаматки. Планер легкой конструкции со времен Коринфской операции дернуло вверх, и перегруженные крылья отломились. Фюзеляж полетел вниз по спирали и разбился на куски на скалистом острове Эгина недалеко от Афин. Так погиб командир дивизии вместе с несколькими штабными офицерами еще до начала Критской операции.

Что касается Малемеса, первые две роты, как и намечалось, приземлились возле Канеа на планерах с задачей захватить известные позиции зенитных орудий. Но 2-ю роту капитана Густава Альтмана встретил ожесточенный огонь из всех калибров еще на подходе к цели – полуострову Акротерион. Три или четыре планера разбились, а остальные приземлились вдали друг от друга. Оказавшись рассеянной по площади, рота не смогла выполнить свою миссию.

Четыре других планера, в которых летела 1-я рота старшего лейтенанта Альфреда Генца, достигли точки вблизи от батареи к югу от Канеа. После яростного рукопашного боя 50 парашютистов преодолели сопротивление 180 британцев и бросились к орудиям. Но они не смогли захватить радиостанцию командования союзников, находившуюся в каких-то нескольких сотнях метров отсюда.

Еще три планера под командой старшего лейтенанта Рудольфа Тошки приземлились посреди Канеа и с боем пробились к позициям зенитных пушек. Оттуда они стали продвигаться вперед, держа связь по рации с 3-м парашютным полком, который был сброшен где-то в двух милях к западу от них, и непрестанно надеясь на подмогу. В ответ на их призывы I батальон полка под командой капитана Фридриха-Августа фон дер Гейдте смог пробиться до расстояния 1000 метров от окруженных товарищей, но был вынужден отойти из-за подавляющей огневой мощи противника. Со своих господствующих позиций у Галатоса новозеландцы в кровопролитных схватках отразили все германские атаки, нацеленные на столицу, а к ним на помощь подошли и британские танки. Скоро самому I батальону пришлось биться за собственную жизнь.

II батальон майора Дерпа подобным образом был отброшен с тяжелыми потерями, пока роты III батальона майора Гайльмана оказались на грани полного уничтожения. Ситуация вынудила командира полка полковника Рихарда Гейдриха обратиться по радио к небольшому отряду Генца в Канеа: «Попробуйте пробиться к нам под покровом темноты».

Вопрос о взятии столицы или соседней бухты Суда уже больше не стоял.

В Афинах в штабе XI авиакорпуса напрасно ждали новостей и ничего не знали о провалах как в Малемесе, так и в Канеа. Генерал Штудент мог лишь предполагать, что операция «Меркурий» оправдала ожидания. В наличии имелись лишь доклады возвращавшихся транспортников, а они звучали обнадеживающе: «Парашютисты выброшены согласно плану».

Не удалось вернуться лишь 7 из 493 «Ju-52», доставивших первую волну войск вторжения. Многие из остальных, однако, были вынуждены делать до двух часов круги над своими аэродромами перед тем, как приземлиться. При этом каждому из самолетов приходилось пронизывать облака пыли, поэтому вся эта часть операции скомкалась. Самолеты то и дело сталкивались на аэродроме, блокируя путь другим машинам. Пыль нанесла больший вред, чем зенитная артиллерия на Крите.

Штаб корпуса непрестанно посылал запросы в полк на Крит, но не получал ответа. Однако в полдень с аэродрома была послана на Малемес группа обслуживания, командир которой майор Сновацки должен был возглавить организацию сервиса самолетов на Крите. Пока его «Ju-52» делал круги, майор заметил флаг со свастикой на западной оконечности аэродрома, обозначавший передовые позиции германских войск. Однако он посчитал, что Малемес уже взят, и приказал своему пилоту сделать посадку. Как только машина приземлилась, она тут же оказалась под прицелом концентрированного вражеского огня. Пилот немедленно дал полный газ, сменил направление и сумел оторваться. Изрешеченный пулями самолет доставил Сновацки обратно в Афины, где генерал Штудент впервые узнал правду о происходящих событиях.

Почти в то же самое время от группы «Центр» пришел слабый радиосигнал-сообщение, в котором говорилось, что атака на Канеа была отбита противником и немцы понесли тяжелые потери. Но это было в 16.15, до доклада штаба полка в Малемесе. 200-и 80-ваттные передатчики, посланные туда на планере, были уничтожены, когда планер разбился при посадке в русле реки Тавронитис. Старший лейтенант Гетше старательно из уцелевших деталей собрал новый передатчик.

Радость XI авиакорпуса от того, что наконец удалось восстановить радиосвязь с Малемесом, скоро улетучилась при новости, которую она принесла. В первом сообщении в штаб докладывалось, что генерал Майндль тяжело ранен, а во втором говорилось следующее: «Волны вражеских танков из Малемеса атакуют нас через аэродром и русло реки».

Согласно плану операции, Ретимнон и Гераклион должны быть взяты к полудню 20 мая вторым эшелоном атаки, состоящим из 1-го и 2-го парашютных полков под командой полковников Альфреда Штурма и Бруно Брауэра. Но тут Штудент задержал их отправку. После таких обескураживающих докладов от первой волны на западе острова было бы разумнее бросить подкрепления именно туда. Но было уже слишком поздно. Такая внезапная смена цели могла привести к катастрофическим последствиям.

А на греческих базах было уже и так немало путаницы и замешательства. Вторая волна должна была взлететь в 13.00, но большая часть самолетов еще не была готова к вылету. Непроглядная пыль, палящий зной, многочисленные повреждения и трудоемкая заправка самолетов из бочек – все это поглощало немало времени. Командир транспортной Geschwader в Тополиа полковник фон Гейкинг почувствовал надвигающуюся беду и попытался отложить старт на два часа. Но ему не удалось связаться с начальством: телефонные линии не работали. Переутомленный персонал штаба был того же мнения, но был не в состоянии довести до всех имеющих отношение частей новое время взлета.

Так произошло, что бомбардировщики, «Штуки» и дальние истребители отправились бомбить Ретимнон и Гераклион в ранее назначенное время до того, как многие транспортные соединения вообще взлетели со своих греческих аэродромов. Более того, последние не сумели выдержать установленную последовательность вылетов. В одиночку летели эскадрильи и даже звенья, неся с собой отряды парашютистов по частям и без всякого единства действий. Таким образом, было сорвано намерение сбросить их массово сразу после бомбежки.

«И вот мы вновь летим на юг над морем, – докладывал командир zbV Gruppe 105 майор Рейнхард Веннинг, чье транспортное соединение было одним из немногих, вылетевших в первоначально назначенное время. – Согласно плану, мы должны были встретиться с предшествующими самолетами на их обратном пути домой. Но не было видно никакого их признака».

Достигнув Гераклиона, транспортная группа Веннинга полетела параллельно берегу, и «сбрасывающий» офицер поднял свой желтый флаг – сигнал к прыжку, и парашютисты полетели вниз. Веннинг продолжает: «Нашему батальону предполагалось быть в резерве уже десантированных частей. Но на земле мы не нашли никаких их следов. Все, с чем встретились здесь мои солдаты, это бешеный огонь противника».

Только на своем обратном пути его группа встретилась с другими соединениями «Ju-52», и самое последнее из них прилетело не менее чем на три с половиной часа позже первого. Вторая «волна» приобрела форму ряби на воде. И в итоге парашютисты понесли жестокие потери. Сразу к западу от аэродрома Гераклион британские танки продвигались, на ходу обстреливая немцев, планировавших вниз на парашютах. В течение двадцати минут было уничтожено целых три роты II батальона/FJR 1 капитана Дунца. Не Гераклион, ни Ретимнон не были взяты, и их аэродромы оставались в руках британцев.

Но хотя главнокомандующий войсками союзников генерал Фрейберг имел определенный повод радоваться, его доклад выдавал тревогу: «Сегодня был тяжелый день. Мы подверглись мощному давлению. Пока, я полагаю, мы удерживаем аэродромы в Ретимноне, Гераклионе и Малемесе и две гавани. Наши запасы сил для их удержания весьма невелики, и я был бы не прав, живописуя оптимистическую картину…»[20]

Скоро пессимизм Фрейберга оправдался.

Вечером германские парашютисты, невзирая на все потери, одержали первый и решающий успех. Два подразделения штурмового полка (одно под командой старшего лейтенанта Хорста Требеса, а второе – под командой полкового врача доктора Гейнриха Ноймана) возобновили штурм господствующей высоты 107 и пробились с пистолетами и ручными гранатами к ее вершине.

«К нашему счастью, – докладывал доктор Нойман, – новозеландцы не стали контратаковать нас. У нас осталось так мало боеприпасов, что, если бы они пошли на нас, нам бы пришлось отбиваться камнями и кортиками».

Действительно, генерал Фрейберг в ту ночь упустил свой шанс поменяться ролями на поле боя в Малемесе. На следующее утро уже было поздно, потому что тогда «Штуки» VIII авиакорпуса и истребители, полностью господствуя в критском небе, своими атаками с бреющих полетов приковали к земле новозеландские войска. Жизненно важная высота 107 осталась в руках у немцев.

В то утро 21 мая звено «Ju-52» стало заходить на посадку к западу от Малемеса. На борту находилась «специальная команда капитана Клея» со свежим комплектом боеприпасов для штурмового полка, чей первоначальный запас был полностью израсходован. Поскольку аэродром простреливался артиллерией противника, самолетам пришлось садиться на береговой полосе. За штурвалом ведущего самолета сидел сержант Грюнерт. Он посмотрел вниз: берег был весь усеян камнями. Затем, заметив прогал, он бросил свою машину туда, резко сбросив газ. Песок сыграл роль дополнительного тормоза, и самолет остановился перед самыми валунами. Боеприпасы, без которых штурм Малемеса был бы обречен на неудачу, были спасены.

Тут генерал Штудент решил бросить все оставшиеся подкрепления против Малемеса. В тот же день, чего бы это ни стоило, должна была начаться высадка горной дивизии.

Примерно в 16.00 на узкую посадочную полосу стали приземляться под вражеским огнем первые транспортные эскадрильи. Британские снаряды рвались среди самолетов. Пламя тут же охватило один из «Ju-52», другие отклонялись от курса из-за сломанного шасси. Но все больше и больше самолетов снижались над аэродромом, садились и выгружали свои войска. К вечеру транспортная Geschwader Бухгольца доставила на место весь 100-й горный полк полковника Утца, который уже при посадке проходил боевое крещение артиллерийскими снарядами англичан.

«Малемес был похож на врата ада», – рапортовал командир дивизии генерал-лейтенант Рингель. Врагу удалось либо попасть в каждый третий из транспортников, либо поджечь, либо оторвать крыло. Для расчистки единственной взлетной полосы от обломков самолетов майор Сновацки использовал захваченный британский танк. Скоро обочины аэродрома стали походить на огромное кладбище самолетов, где покоились останки восьмидесяти «Ju-52».

То, что раньше считалось невозможным, теперь отошло в прошлое: высадки воздушных десантов поменяли чаши весов. Крит еще не был завоеван, но боевая удача уже склонялась на сторону германских войск.

Кроваво-красное солнце поднялось над Эгейским морем, и день 22 мая обещал стать жарким. На аэродромах Пелопоннеса в Аргосе, Микенах и Мола оживали сотни моторов, пока «Ju-87», «Ме-109» и «Ме-110» выравнивались для взлета. Редко германские летчики ожидали подобного момента с таким нетерпением.

Военный дневник VIII авиакорпуса Рихтгофена объясняет причину этого напряжения: «Начиная с 5.00 утра во все большем количестве стали поступать сообщения о нахождении британских крейсеров и эсминцев в морских водах к северу и западу от Крита».

Предыдущим днем германская воздушная разведка следила за передвижением кораблей британского Средиземноморского флота и установила, что отряд адмирала сэра Эндрю Каннингхема стремится уйти от наблюдения на запад от Крита. Ввиду германского превосходства в воздухе он не мог рисковать, принимая участие своими морскими орудиями в боях на острове. Что касается германских бомбардировочных соединений, их помощь оказавшимся в трудном положении парашютистам на данный момент была важнее. Флот атаковала одна-единственная Stuka Gruppen, потопив один эсминец.

Но ночью с 21 на 22 мая вся ситуация изменилась. Теперь адмирал Каннингхем послал две мощные боевые группы, каждая из семи крейсеров и эсминцев, чтобы занять позиции у северного побережья острова. Стоя в этом месте, они смогут отразить любую попытку немцев доставить на остров тяжелое вооружение морским путем.

В одном вопросе и британское, и германское Верховные командования сходились во мнениях: оба отвергали мысль, что сильно укрепленный бастион на острове можно взять силами одних лишь воздушно-десантных войск. Если парашютные и другие части сами не окажутся в безнадежной ситуации, их необходимо усиливать с моря на второй или, самое позднее, третий день кампании. Но германский транспортный флот состоял лишь из небольших каботажных судов и парусников или каиков: все, что можно было найти в греческих портах.

В ночь с 21 на 22 мая 1-я эскадра каиков под командой лейтенанта флота Остерлина подходила к предписанному месту высадки к западу от Малемеса. Она фактически отправилась днем раньше, но на полпути была отозвана назад, а затем в конце концов вновь тронулась вперед. Эти колебания взад-вперед отняли у двадцати тяжело груженных судов шесть часов, и эта задержка им дорого обошлась, потому что сейчас их несло прямо в руки британцев.

Как раз перед полночью британские крейсеры и эсминцы все вместе открыли огонь. Два каика загорелись сразу же, а небольшой пароход с боеприпасами для парашютистов взорвался с ослепительной вспышкой. Остальные бросились искать спасения в бегстве.

Побоище длилось два с половиной часа. Наконец контрадмирал Гленни прекратил преследование и повел свою группу D на юго-запад через пролив Антикитера. Его флагман «Dido» и два других крейсера, «Orion» и «Ajax», израсходовали две трети своего боезапаса в зенитных снарядах, и Гленни полагал, что не сможет противостоять атакам «Штук», которые, как он был уверен, начнутся рано утром. В любом случае было похоже, что германский транспортный флот полностью уничтожен. Британцы считали, что вместе с кораблями на дно ушло около 4000 германских солдат.

Но вначале десять легких разбросанных в бою каиков очутились опять возле острова Мелос. Остальные были потоплены, а по всему морю оказавшиеся в воде солдаты цеплялись за обломки судов. После того как завершилась длившаяся целый день спасательная операция, недосчитались лишь 297 человек. Но британский флот достиг своего, не дав морским подкреплениям добраться до Крита.

Таким было положение на 22 мая, когда люфтваффе смогло снова подключиться к сражению. Командир Geschwader «Иммельман» из StG 2 полковник Динорт провел инструктаж своему соединению на аэродроме Мола. Он сообщил, что авиаразведка выследила все корабли до одного. Так что они не промахнутся и найдут британский флот.

В 5.30 в воздух поднялись группы Хитшольда и Зигеля, собрались над аэродромом и направились на юго-восток. К этому времени группа D уже отплыла, а ее место заняли крейсеры «Gloucester» и «Fiji» и эсминцы «Greyhound» и «Griffin», которые находились в 25 милях к северу от критского берега. Это были первые корабли, ощутившие на себе воздействие «Штук».

«Ju-87» с высоты 4000 метров ринулись в пике прямо в сосредоточенный огонь корабельных зениток. Пользуясь полной скоростью и рулем до максимума, корабли стали совершать крутые зигзаги, стремясь уклониться от бомб. Все море вокруг них кипело от взрывов, столбы воды взметались вверх до мачт. Часто взрывы раздавались так близко, что крейсеры плыли прямо под каскадами волн.

Легкие 1000-фунтовые бомбы пробили надстройку «Gloucester», но, хотя разрушения и были значительными, бомбы не смогли пробить палубу. «Fiji» также был слегка поврежден. Все тяжелые бомбы прошли мимо цели, часто это расстояние составляло лишь несколько метров. После полуторачасового налета «Штуки» были вынуждены вернуться на базу для дозаправки горючим и пополнения боеприпасов.

Британцы использовали эту передышку для того, чтобы соединиться с главными силами флота, находившегося где-то в 30 милях к западу от Крита. Вместе объединенные группы А, В и D представляли впечатляющий боевой строй из двух линкоров («Warspite» и «Valiant»), пяти крейсеров и дюжины эсминцев. Их командующий, контр-адмирал Роулингс считал, что зенитных пушек девятнадцати кораблей будет достаточно, чтоб отогнать «Штуки», или, по крайней мере, не допустить какого-либо точного прицеливания.

Но в люфтваффе знали, что, кроме главных сил флота, значительно ближе была еще одна британская флотилия: группа С контр-адмирала Кинга. Как и было приказано, ее четыре крейсера и три эсминца с первыми лучами солнца 22 мая отплыли на север Крита. Такое дневное проникновение в львиную пасть более всего подходило люфтваффе.

В 25 милях к югу от Мелоса группа контр-адмирала Кинга столкнулась со 2-й германской эскадрой каиков, которые на рассвете отплыли на Крит. Немцам пришлось повернуть назад и на волосок избежать второго побоища. Спасение буквально в последнюю минуту пришло с небес в виде группы «Ju-88».

Капитан Куно Хоффман со своей группой I/LG 1 вылетел из Элеусиса возле Афин в 8.30 и спустя несколько минут увидел захватывающую картину. Лейтенант Герд Штамп, один из пилотов «Ju-88», увидел далеко внизу под собой германский «карликовый» флот, плывущий на север, а лишь в нескольких милях от них к югу – преследующие его британские крейсеры и эсминцы.

Однако между англичанами и их вероятной жертвой располагался итальянский торпедный катер «Sagittario». Делая на полной скорости зигзаги, маленькое судно ставило дымовую завесу, чтобы спрятать своих подопечных, в то же время навлекая на себя огонь крейсеров «Perth» и «Naiad». Было самое время для I/LG 1 вмешаться! Капитан Хоффман отдал приказ, и первые «Ju-88» пошли в пике под косым углом прямо в ад зенитного огня. Их бомбы создали два водяных смерча рядом с орудийными башнями «Naiad», и крейсер остановился.

Хотя германский караван находился впереди неподалеку, британский адмирал, не желая подвергать опасности свои корабли каким-либо дальнейшим продвижением на север, решил повернуть назад. Но люфтваффе не отпустило его. Пока флотилия стремилась на юго-запад, на нее в течение трех с половиной часов низвергался ливень из бомб, а «Ju-88» из I/LG 1 и «Do-17» из KG 2 по очереди атаковали корабли. Очень близкие разрывы вывели из строя две орудийные башни «Naiad», а в борту возникла пробоина, и вода заполнила несколько отсеков. Но переборки выдержали, и «Naiad» продолжал плыть с упавшей в два раза скоростью.

Прямым попаданием в мостик зенитного крейсера «Carlisle» убило капитана Хемптона, но крейсер держал свой курс, а крейсеры «Calcutta» и «Perth» своим лавированием успешно избежали каких-либо попаданий германских бомб. Тем временем контр-адмирал Кинг все более тревожился из-за расхода зенитных снарядов, многие из которых были расстреляны в ходе вчерашнего четырехчасового налета, когда эсминец «Juno» затонул спустя две минуты после прямого попадания тяжелой бомбы. Хотя адмирал Каннингхем послал ему радиограмму с призывом держаться во имя армии на Крите, сам он не был в состоянии развернуться и снова очутиться в пасти у льва. На самом деле он сам запросил помощи, обратившись к контр-адмиралу Роулингсу с приказом прийти с основными силами на встречу с ним в проливе Антикитера, чтобы обеспечить защиту его поврежденных кораблей.

Вскоре после этого обе группы установили визуальный контакт. Десять минут спустя флагман Роулингса, линкор «Warspite», получил прямое попадание и другие повреждения при атаке звена истребителей-бомбардировщиков «Ме-109» из III/JG 77 старшего лейтенанта Вольфа-Дитриха Гуя. Самолеты атаковали прямо в лоб и разрушили 4-и 6-дюймовые батареи правого борта корабля. Все же флот сравнительно легко оторвался от преследования, несмотря на то что запас зенитных снарядов с каждым часом сокращался.

Однако люфтваффе на этом не закончило. В боевом дневнике VIII авиакорпуса есть запись: «Тем временем „Штуки“ вновь были приведены в готовность для налета на вражеский флот в проливе Антикитера. Сопровождаемые „Ме-109“ с бомбами или без, „Ме-110“ и другими бомбардировщиками, они были нацелены на беспрерывные атаки».

22 мая Рихтгофен имел в своем распоряжении следующие силы:

KG 2 с тремя Gruppen «Do-17» полковника Рикхофа, базировавшимися в Татои. Две Gruppen «Ju-88» (I и II/LG 1 капитанов Хоффмана и Коллеве) плюс одна Gruppe «Не-111» (II/KG 26), базировавшаяся в Элеусисе. StG 2 Динорта с двумя Gruppen «Ju-87» в Микенах и Молаи и третья капитана Брюкера на острове Скарпатос между Критом и Родосом. ZG 26 с двумя Gruppen «Ме-110» капитана фон Ретберга в Аргосе. JG 77 с тремя Gruppen «Ме-109» майора Вольденга (включая I/LG 2 капитана Илефельда) также находились в Молаи на Пелопоннесе.

Когда 22 мая сражение «воздух – море» было в самом разгаре, немногие из этих частей действовали в штатном составе. Как только самолеты приземлялись для дозаправки и пополнения запаса бомб, они снова взлетали парами или звеньями и устремлялись в атаку. Оставалось увидеть, сможет ли мощное военно-морское соединение, но без истребительного прикрытия, защититься от противника, владеющего небом.

К 10.30, то есть через полчаса после того, как было попадание в «Warspite», эсминец «Greyhound» двумя бомбами с самолетов «Штука» был пущен на дно. Такая судьба постигла корабль потому, что он был послан в одиночку потопить один из каиков, которые были замечены вблизи острова Антикитера.

В итоге контр-адмирал Кинг отправил туда эсминцы «Kandahar» и «Kingston» заняться спасением оставшихся в живых, а крейсеры «Gloucester» и «Fiji» при этом занимались противовоздушным прикрытием. Оба корабля с рассвета были в самой гуще событий, а потому остались практически без боеприпасов. Узнав об этом, адмирал их отозвал. Но к тому времени было уже слишком поздно.

Ухватившись за свой шанс, несколько звеньев «Ju-87» и «Ju-88» подошли к одиноким крейсерам с подветренной стороны, и тут же бомба попала в «Gloucester». Разгорелись пожары между дымовыми трубами и быстро распространились по всей палубе. Будучи не в состоянии двигаться и извергая дым, крейсер медленно циркулировал, пока в 16.00 внутренний взрыв окончательно не потопил корабль.

Опять контр-адмирал Кинг оказался перед принятием трудного решения, и в конце концов он оставил команду «Gloucester» на произвол судьбы. Боевой доклад гласит, что, если бы он послал боевые корабли на помощь «Gloucester», это означало бы подвергнуть риску еще большее количество судов. До рассвета следующего дня немцы спасли более 500 британских моряков, частично с помощью морской спасательной авиации.

Являясь вторым потенциальным объектом, «Fiji» со своими эсминцами был вынужден бежать, и тут его судьба оказалась в руках одинокого истребителя-бомбардировщика. Он обрушился на корабль, как молния, и бросил бомбу совсем рядом с крейсером. Она взорвалась, как подводная мина, и разорвала борт судна. Судно сразу же резко накренилось. Летчик «Ме-109» вызвал по радио своего коллегу, и, когда полчаса спустя был нанесен второй удар, крейсер мог защищаться лишь слабым огнем. На этот раз вторая бомба попала прямо во вторую котельную. Это оказался завершающий удар. В 19.15 «Fiji» затонул.

С заходом солнца пять современных эсминцев приступили к патрулированию северной береговой зоны Крита. Британский главнокомандующий отправил их для поддержки из Мальты. «Kelly» и «Kashmir» обстреляли аэродром Малемес и подожгли два каика. Но на рассвете следующего дня свое последнее слово сказало люфтваффе. На эти два эсминца набросились двадцать четыре «Ju-87» из I/StG 2 капитана Хитшольда, и прямыми попаданиями оба корабля были потоплены.

23 мая в 7.00 потрепанный Средиземноморский флот возвратился в Александрию. Первое сражение на Крите «воздух – море» завершилось.

«Результат, – писал в своем дневнике Рихтгофен, – совершенно ясен. Я убежден, что мы одержали большую и решающую победу. Шесть крейсеров и три эсминца были потоплены наверняка, а другие корабли получили многочисленные повреждения. Мы наконец-то продемонстрировали, что флот в море в пределах диапазона действия люфтваффе уязвим при условии летной погоды».

Действительные потери Средиземноморского флота между 21 мая и утром 23 мая составили два крейсера и четыре эсминца потопленными плюс два линкора и три других крейсера было повреждено – это не считая царапин, вызванных многочисленными близкими разрывами.[21] Адмирал Каннингхем отправил сообщение в Лондон. Он заявлял, что опасается, что в береговом районе им надо признать поражение и согласиться с фактом, что потери слишком велики для оправдания попыток помешать атакам на Крит с моря.

Тем не менее начальники штабов в Лондоне потребовали от флота рисковать всем, даже действуя днем, чтобы помешать поступлению на Крит подкреплений и материалов морем. Но Каннингхем стоял на своем: «Я не смогу удерживать контроль над Восточным Средиземноморьем, если флот получит еще такие же удары». Он добавил, что его малый флот, офицеры, матросы и оборудование находятся на грани истощения.

А в это время соединения транспортных «Ju-52» из XI авиакорпуса сумели переправить на Крит усиленную 5-ю горную дивизию генерал-лейтенанта Рингеля. Британские войсковые подкрепления, доставленные ночью на боевых кораблях и транспортах, попали под мощные воздушные атаки в заливе Суда и в районе Канеа.

27 мая германский флот впервые смог высадить на берег пару танков, пробуксировав их на открытой барже через Эгейское море. Примерно в это же время генерал Фрейберг докладывал: «Войсками под моим командованием здесь в заливе Суда достигнут предел выносливости… Наше положение безнадежно». Его отряд уже не мог выдерживать «концентрированные воздушные бомбежки, с которыми мы здесь сталкиваемся в течение последних семи дней».[22]

Хотя Черчилль еще раз телеграфировал ему: «Победа на Крите важна как поворотный пункт в войне», генерал Вавелл ответил в тот же день 27 мая: «Боюсь, мы должны признать, что Крит уже не удержать…»

На следующую ночь началась эвакуация британских войск. Она закончилась 1 июня.

Таким образом, победа на Крите была одержана германскими парашютистами вместе с доставленной по воздуху горной дивизией при поддержке беспрерывных налетов бомбардировщиков и истребителей VIII авиакорпуса. Десятидневное сражение дорого обошлось немцам. Из своего общего состава 13 000 человек одни парашютисты потеряли 5140 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Наибольшие потери были понесены во время первого прыжка прямо среди готового к нападению противника, так что победа парашютистов была пирровой в своем роде. Остальную часть войны они практически ограничились наземными операциями.

Во время эвакуации с Крита британский Средиземноморский флот подвергся еще одному нападению с воздуха. Теперь «Штуки» из StG 2 действовали из Скарпанто, тем самым доминируя над проливом Касос к востоку от Крита. Несколько крейсеров и эсминцев, груженных войсками, были либо потоплены, либо серьезно повреждены.

Уже 26 мая адмирал Каннингхем понес новую потерю, когда его единственный авианосец «Formidable» оказался под налетом бомбардировщиков. Ближе к полудню II/StG 2, которая была послана на помощь Роммелю в Северной Африке, а пока была занята охраной транспортов, оказалась над британским боевым флотом, ранее совершенно незамеченным. «Formidable» тут же повернул на ветер и послал в небо свои истребители. Но командир майор Вальтер Энессерус спикировал в атаку прямо вниз, а за ним последовали эскадрильи старших лейтенантов Якобса, Хаместера и Эйера.

Одна бомба попала в полетную палубу авианосца в месте нахождения орудийной башни 10, а другие пробили бреши в его правом борту между переборками 17 и 24. И корабль «захромал» назад в Александрию.

Это было своего рода эхом событий, произошедших четыре с половиной месяца назад, когда та же самая Stuka Gruppe нанесла подобный удар кораблю-близнецу «Formidable», называвшемуся «Illustrious», к западу от Мальты.

II/StG 2 под командой майора Энессеруса и I/StG 1 капитана Вернера Гоццеля прибыли в Трапани на Сицилии 10 января 1941 года, и сразу же поступила информация, что британский конвой с припасами под сильным флотским эскортом направляется к западу от Мальты. Невзирая ни на что, «Штуки» ринулись вниз с 4000 метров до 650 в сосредоточенный огонь корабельной артиллерии и уложили на «Illustrious» шесть бомб. Корабль не затонул, и его отправили на ремонт в Соединенные Штаты. Работа потребовала нескольких месяцев.

На следующий день, 11 января, II/StG 2, ведомая «следопытом» «Не-111», погналась за британским флотом, направлявшимся на восток. На предельном радиусе, почти в 300 милях к востоку от Сицилии, «Штуки» атаковали со стороны солнца и прямым попаданием в моторное отделение потопили крейсер «Southhampton».

Это была первая операция XI авиакорпуса, который в рамках соглашения между Гитлером и Муссолини был перебазирован на Сицилию для укрепления ненадежных итальянских войск. Соответственно генерал авиации Ханс Фердинанд Гайслер и его штаб заняли отель «Доминико» в Таормине. На эту авиационную группу были возложены следующие обязанности: сделать непроходимым для британского судоходства пролив между Сицилией и Тунисом; организовать воздушные атаки на Мальту; обеспечить воздушную поддержку итальянцам в Северной Африке и тем самым обезопасить переброску Африканского корпуса в Триполи; атаковать все подкрепления, идущие к армии Вавелла через Суэцкий канал.

Хотя последнее задание представляется наиболее важным – то есть помешать британскому наступлению в Киренаике, – оно было и самым трудным. Наиболее подходящим в качестве оперативной базы для действий против Суэцкого канала выглядел остров Родос. Однако, к сожалению, там не было никаких запасов горючего, а поставлять его туда – задача не из легких. В Бенгази его было полным-полно, но через несколько дней город займут британцы.

Но тем не менее II/KG 26 майора Бертрама фон Комизо в спешном порядке была туда послана с Сицилии. В столкновении при посадке было потеряно три из его четырнадцати машин, а еще три были задействованы для разведки в районе канала. Таким образом, фактически боевая мощь группы была уменьшена до восьми самолетов.

После полудня 17 января поступило ожидавшееся сообщение: конвой стоит на рейде Суэца, готовясь войти в канал с юга. И тут во тьме с получасовыми интервалами бомбардировщики стали вылетать на задание. Двум квартетам «Не-111» было поручено прочесать канал с противоположных направлений: в одном вдоль правого берега, а в другом – вдоль левого.

Из Бенгази до Суэца 700 миль, а это значит, что район целей почти на пределе досягаемости. «Не-111» могли надеяться достичь объекта и вернуться, лишь выдерживая самую экономичную крейсерскую скорость и опираясь на опыт экипажей. В связи с этими проблемами начальник штаба X авиакорпуса майор Мартин Харингхаузен решил лично возглавить группу. Хотя метеоролог корпуса доктор Герман предсказывал встречный ветер со скоростью 40 миль в час на обратном пути, была надежда преодолеть это препятствие, держась наиболее благоприятной высоты 4000 метров.

После четырех часов полета самолет «Не-111» с майором Харингхаузеном, пилотируемый капитаном Робертом Ковалевски, достиг Суэцкого канала и повернул на север. Полетел вдоль канала, сделал круг над Горьким озером и продолжал движение вперед. Но ни одного корабля не было обнаружено. Казалось, караван сквозь землю провалился.

Другие самолеты были посланы к альтернативным целям, но Харингхаузен не хотел сдаваться. Долетев до Порт-Саида, он подумал было возвращаться домой, но вместо этого повернул и повторил поиск, на этот раз в южном направлении. Снова ничего не видно, и бомбовый запас полетел на паром в Исмаилии. Вновь они вернулись к Горькому озеру и вдруг увидели корабли, широко рассредоточенные и ставшие на якорь на ночь.

«Не-111» сбросил бомбу на пароход, но промахнулся. Вся операция закончилась неудачей.

От обратного полета напрямую через пустыню волосы стояли дыбом. На высоте 4000 метров «хейнкелю» вдруг пришлось сражаться со штормом, скорость которого была не менее 75 миль/час. Но на борту самолета эта сила не чувствовалась, потому что кругом царила чернильная тьма и не было никаких ориентиров, по которым было бы можно определить скорость по отношению к земле. Харингхаузен рассчитывал, что обратный путь займет четыре с половиной часа, но по истечении их все еще не было никакого маяка. Прошло пять часов, потом пять с половиной – по-прежнему ничего. Наконец на последних каплях горючего Ковалевски пришлось совершить в пустыне вынужденную посадку на брюхо. Поверхность была настолько ровной, что он мог бы нормально сесть и на шасси.

После короткого разговора летчики подожгли обломки самолета и пошли пешком на северо-запад. Они полагали, Бенгази находится не так далеко. На самом деле их разделяло 175 миль.

На следующее утро были обнаружены горящие останки самолета, но экипаж исчез. Только четыре дня спустя их заметил поисковый самолет, который приземлился рядом с измученными людьми. Их спасителем был не кто иной, как старший лейтенант Каупиш, чей «Не-111» был единственным, кто благополучно вернулся в Бенгази. Узнав о силе ветра на больших высотах, он придерживался очертаний береговой линии. Всем остальным пришлось совершить вынужденную посадку в пустыне, и три экипажа попали в британский плен.

1. С провалом итальянского наступления против Греции Британия удерживала в Юго-Восточной Европе сильные позиции, от которых исходила угроза жизненно важным нефтяным месторождениям в Румынии и южному флангу германских армий, готовых к нападению на Россию. Хотя Балканской кампанией удалось предотвратить опасность, она также и задержала операцию «Барбаросса» на целый и, возможно, решающий месяц.

2. Завоевание Крита, которому отводилась роль «победного венца» Балканской кампании, было достигнуто ценой тяжелых потерь среди парашютистов, сброшенных на остров. Хотя в дальнейшем ходе войны их количество возросло до нескольких дивизий, они больше никогда не использовались в качестве главной ударной силы десанта.

3. Наибольшие потери понесли войска, сброшенные прямо посреди готовых к бою частей противника. Достигнув земли, солдаты в большинстве своем не могли добраться до контейнеров с оружием и были неминуемо уничтожены. Больший успех был у групп, приземлившихся на неконтролируемую противником территорию. Они смогли соединиться и атаковать всей мощью.

4. Активность воздушного транспорта в большой степени была ограничена бурями пыли, поднимавшимися на греческих аэродромах. Они помешали второму эшелону парашютистов вылететь на Крит объединенной группой. Штаб XI авиакорпуса оставался в полном неведении о критической ситуации, в которой оказалась первая волна парашютистов до полудня после начала операции. Попытка в последнюю минуту изменить маршрут второй волны, чтобы укрепить сектор первой волны, была обречена на провал.

5. Крит был завоеван лишь благодаря финальному рывку при захвате аэродрома в Малемесе. Хотя он все еще находился под вражеским огнем, транспортникам с горной дивизией удалось приземлиться на второй день после полудня. Эти очень важные подкрепления позволили продолжить атаку на остров.

6. Контроль британского Средиземноморского флота над морем и превосходство VIII авиакорпуса в небе привели к первому крупному сражению «воздух – море» в военной истории. Оно длилось несколько дней и завершилось явной победой люфтваффе. Понеся тяжелые потери, британский флот был вынужден отойти, и судьба Крита была решена.